Назад в СССР: 1986 Книга 5

— К сожалению, я не в силах, — снова вздохнул ротный. — Этот Привалов самая настоящая гнида, причем на теплом месте, у него есть связи наверху. Мне он показался странным человеком, живущим в своем мирке. За прошедшие десять дней он плотно работал по твоему делу, продавливал мульку и как видишь, продавил. Причем продавил через здравоохранение, что странно. Почему ты его так заинтересовал, я не знаю, да это и неважно уже. Под наш учебный центр давно копали, не просто же так здесь сменилось уже два командира, причем всего за каких-то полгода. Но этот Привалов появился буквально из ниоткуда.

У меня было какое-то необъяснимое ощущение того, что это все нереально, что вокруг просто страшный сон. Кажется, достаточно лишь проснуться и все закончиться. Неужели из-за кого-то больного на голову майора-карьериста, когда у меня примерно нарисовалась общая картина, все возьмет и разом рухнет? Неужели это тот самый винтик, из-за которого вся система развалится?! Что я буду делать, если меня выкинут из армии?

Ну нет, это мы еще посмотрим!

— Разрешите телефонный звонок? — не церемонясь, спросил я.

Потапов посмотрел на меня странным взглядом — его явно поразила моя дерзость, самоуверенность и настойчивость. Для сержанта срочной службы я действительно перегибал палку, тем более что отношения между нами были натянутые.

— Ну, звони, — небрежно бросил он, глядя на меня с некоторым раздражением. И, пожалуй, любопытством. Видимо ему захотелось посмотреть, что же я собираюсь предпринять, и кому буду звонить.

Взял пластиковую трубку, набрал домашний номер Павла Сергеевича, который знал наизусть.

Пошли гудки.

Заранее в голове накидал себе речь, чтобы быстро объяснить гэбэшнику суть возникшей проблемы.

Но время шло, а трубку никто не брал.

Это не показалось мне странным, поэтому я придал особого значения тому, что трубку никто не взял. В конце, концов, в это время суток товарищ Иванец вполне мог быть где угодно. Жаль, что мобильных телефонов тогда еще не было. Обычная ситуация, когда человек очень нужен, но по воле судьбы, он в недоступности...

Без толку ждать дальше, прошла почти минута.

С досадой положил трубку на место. Выдохнул.

— Все? Свободен, Савельев! — стальным голосом произнес ротный, тем самым намекая, что в канцелярии мне больше делать нечего.

Само собой, мне пришлось подчиниться.

Я вышел из канцелярии и закрыл за собой дверь, оставшись наедине со своими мыслями. Постоял несколько секунд, двинулся в сторону поста дневального.

В голове творился полный бедлам. Мне бы разложить все по своим местам, но куда там — эмоции перекрыли собой все.

Привалов, тварь! Такого подвоха я не ожидал совершенно, даже и в мыслях не было, что из-за того случая будут настолько серьезные последствия. И что-то мне подсказывало, что история с Мишей Пащенко тут совсем ни при чем... Скорее всего, опять косвенное влияние Клыка. Пожалуй, вот еще одно подтверждение того, что кем бы ни был этот человек, он все-таки имеет влияние и в военной комендатуре города.

Исходя из того, что в последнее время творилось вокруг меня, рождался вполне закономерный вопрос — а почему меня до сих пор просто не ликвидировали? Делов-то, пустить пулю в затылок какому-то девятнадцатилетнему пацану, который вечно сует нос не в свое дело. Ведь Григория уже пытались убрать, но не вышло. Капитан Жмыхайло, как ненужный свидетель уже лежит на кладбище, то же пытались сделать и с нашим бывшим ротным — капитаном Гнездовым.

Нет, попытки уже были, бесспорно. Меня пытались сжечь, затем пристрелить на дороге между Припятью и Чернобылем. И вполне возможно, что Лисицын прав — тогда, в машине военной комендатуры для меня все должно было закончиться раз и навсегда. Но судьба оказалась ко мне благосклонна, в итоге я жив и даже относительно здоров.

Пока еще жив.

А вообще, картина патовая — предотвратить планирующуюся на электростанции аварию это только половина дела, нужно думать на один шаг вперед, чтобы не попасться к людям Клыка. Я уже несколько раз всплывал на горизонте, пресекался с ними, хотя и не сделал еще ничего серьезного. Тем не менее, я засветился. Отсюда легко можно сделать предположение, что я им мешаю, план уже идет не так, как задумывалось изначально. Значит, они легко могут поменять свои планы и устроить аварию в другой день. Месяц. Даже год.

Нет, год вряд ли. Все замыкается на вводе в строй «Русского Дятла», а это май восемьдесят шестого. Если он встанет на боевое дежурство, если пройдет государственную приемку после модернизации... Хотя, если пораскинуть мозгами, когда бы ни произошла авария, она все равно своей цели. Главное для них обесточить «ЗГРЛС», а все остальное уже неважно. Радиационное загрязнение завершит работу.

Я допускал так же и тот факт, что Клык, а вместе с тем и те, кто поручил ему эту диверсионную операцию и сами не понимали, чем все это обернется и каких масштабов достигнет. Ведь подобных прецедентов в мире еще не происходило. И тут снова все сводилось к тому, что накопал Григорий — ведь в СССР было много радиационных аварий, но ни одна не получила громкой огласки.

Кыштымская авария чего только стоила...

Отец курсанта считал, что у всех ранее произошедших аварий была одна важная цель — изучались последствия. Все они были как-то связаны. Уж не знаю кем, но суть та же. Ведь если вдуматься, главный вопрос любых проводимых опытов — а что будет?

Цель вывести из строя «Око Москвы» была успешно достигнута, а то, что еще сто десять тысяч человек пришлось эвакуировать, на Западе уже никого не волновало. Как не волновало и то, сколько тысяч ликвидаторов пострадают, сколько человек погибнет. Все это шло на пользу Западу — чем сильнее авария в том районе тряхнет СССР, тем лучше! Ну и тряхнуло.

Я сам не заметил, как оказался в каптерке. Рота уже вернулась с ужина, и в помещении солдатской кладовой я наткнулся на Артема Горчакова.

— Леха, ну что там?

— Где?

— Зачем тебя ротный вызывал? Что-то серьезное?

— А, да нет, — рассеянно пробормотал я. — Все по освобождению от нарядов. Неважно.

— Ну, ясно. О, кстати. Новость слышал?

— Какую? — лениво отозвался я.

— На электростанцию приезжает какая-то серьезная иностранная комиссия, по мировой атомной энергетике. Будет какая-то большая проверка, событие непростое. Сказали, что нас тоже привлекут. Даже снова вернут нашу старую форму, с шевронами. Правда, это только на время.

— Круто! А когда они приезжают? — это показалось мне интересным.

— В начале декабря. Только я понятия не имею, для чего все это нужно.

Я вздохнул. Комиссия комиссией, только во всем этом есть скрытый смысл. Скорее всего, там будут люди из международного агентства по атомной энергетике, с ними профессора и выдающиеся инженеры-атомщики... Все это просто своеобразное «бряцание оружием» перед гостями, ведь советские реакторы большой мощности канального типа нигде более не использовались. К тому же, они считались одними из самых мощных и использовались для наработки оружейного плутония. Но, разумеется, последнее не афишировалось и вообще держалось в секрете. Помню, какое-то время назад я даже полагал, что авария намеренно была спровоцирована для того, чтобы советские инженеры серьезно задумались над тем, что нельзя совмещать мирный атом и потенциальное оружие.