Назови меня полным именем

Элька покачала головой, наблюдая, как новая знакомая суетливо закрывает коробку.

Кажется, глупышка стеснялась своих роликов. Ее будто на чем-то постыдном поймали — даже пальцы дрожали, а ногти-то, ногти…

Обстрижены под самый корень, как у первоклассницы! Интересно, она когда-нибудь красила их?

Вслух Элька сказала:

— Знаешь, я тоже иногда подумываю о роликах. В школе бегала, и неплохо. Потом ботинки стали малы, а новых не купила, сама не знаю почему, вернее, уже не помню…

— А я никогда не умела, — помедлив, призналась Таисия. — Пробовала в детстве, но у меня… не очень-то получалось. Если честно, я больше падала, чем каталась. Зато всегда мечтала научиться. И вот… рискнула купить.

— Правильно сделала.

— Ты так считаешь?

— Конечно.

Элька решительно отобрала у Таисии пакет с коробкой. Сотовый телефон тоже хотелось забрать от греха подальше — ведь сейчас это чучелко снова уронит его на асфальт — любопытно, как часто она меняла сотовые?

Слава богу, Элька ошиблась: избавившись от пакета, Таисия наконец нашла в кармане ключи. И даже ни разу не упустила их!

* * *

— Ничего себе хоромы, — изумленно пробормотала Элька, пробежавшись по квартире новой знакомой, она показалась Эльке не просто большой, а огромной.

Четыре комнаты! Потолки высоченные, мебель большей частью старинная, из настоящего дерева. Картины на стенах неплохие — масло, акварель, карандашные рисунки…

На выставках, что ли, все это покупалось? Работы современные, сразу видно.

Коридоры обшиты выбеленной березой, светлые, просторные. В кабинете — от пола до потолка плотно забитые книгами полки и кресло-качалка у солидного письменного стола.

Кухня — метров пятнадцать, не меньше, обставлена деревянной мебелью. Один буфет чего стоит — массивный, на гнутых ножках, фигурки зверей и птиц едва угадываются среди умело вырезанной листвы и цветов. Стол большой, круглый, застелен льняной скатертью, в самом центре — горшок с цветущей гарденией. Вокруг стола вместо стульев или табуреток — удобные кресла с подлокотниками, тоже из светлого дерева.

Квартира показалась Эльке стильной, даже уютной, но… странной. Может быть, из-за фотографий седой старушки, расставленных везде и всюду.

Даже в коридоре на стене висел портрет. И в буфете стоял снимок. И у цветочного горшка, на подоконнике. И на письменном столе. И на книжных полках. И в серванте…

Эльке иногда чудилось, что она чувствует чужой взгляд, неприятно въедливый, изучающий.

Элька нервно оглядывалась — никого. Только на кухне Тася гремела чайником. Не электрическим, а круглым — забавно пузатым, матовым, из нержавейки.

Нет, феноменальная квартира!

Сама Элька третий год снимала однокомнатную. Если учесть, что ее квартира находилась в так называемом хрущевском доме и кухонька больше напоминала кладовку… короче, никакого сравнения.

Элька хмыкнула: когда-то она мечтала о самостоятельности и независимости, вот и нашла эту конуру через институтских подруг. Зато не очень дорого.

Элька тогда буквально с боем вырвалась из родительского дома, и мамины слезы не удержали.

Нет, Элька, конечно, любила родителей! Просто к пятому курсу четко поняла: если не уйдет — не повзрослеет. Обожаемые мама с папой не позволят. Так и будут сдувать с нее пылинки до старости. И регламентировать каждый Элькин шаг. А она уже не ребенок, к сожалению.

Элька заглянула в ванную и восхищенно присвистнула: да-а, вот это размеры… Кроме самой ванны и раковины, тут свободно встали стиральная машина-автомат, очень старая, кстати, одна из первых, белый пластиковый короб для грязного белья, стол-тумба — на ней почему-то лежали три книжки — и табурет.

Поразительно, но тесно не было!

Элька просмотрела книги и удивленно приподняла брови: дамский роман мирно соседствовал с японскими танка и фантастическим боевиком.

«Зато в Таськином доме лифт паршивый. — Элька грустно усмехнулась: зависть вообще-то недостойное чувство. — Древний, дверцы нужно самой закрывать, и скрипит, как несмазанное колесо…»

— И долго мы будем ждать твоего принца? — сердито воскликнула Элька, появляясь на кухне.

— Не знаю. — Таисия пожала плечами. — Федор Федорович в любой момент может прийти.

— Хорошенькое дело — в любой момент, — проворчала Элька.

— Давай пока чаю попьем, — виновато предложила Таисия. — У меня и конфеты есть, с черносливом и курагой. Федор Федорович вчера принес — знаешь, классные.

— В шоколаде? — Элька сглотнула слюну, она сегодня толком не ела, устроила себе очередной разгрузочный день.

— Да. И с орехами. — Таисия смешно облизнулась. — Грецкие орешки и миндаль, я как раз такие люблю.

— Еще бы! Губа не дура… Элька села и непроизвольно поморщилась, поймав настороженный взгляд — как такое могло быть?! — седой старухи. Снимок стоял напротив нее, на подоконнике.

Элька сдвинула брови, рассматривая портрет, — вроде бы обычная фотография. И старушка самая простенькая — в ситцевом платочке, завязанном туго под подбородком, в дешевом бязевом платье с круглым воротничком и голубыми пластмассовыми пуговичками под ним. Однако глаза у нее…

Смотрит так, будто она, Элька, здесь что-то украла!

Чай гостье понравился, она любила как раз такой — крепкий и ароматный. И чашка замечательная, из тонкого фарфора. Сразу видно, расписана вручную — голубые колокольчики все разные, а у бабочки крылышки неровно выписаны, одно чуть меньше другого.

Полупрозрачная чашка буквально дышала. Элька смотрела на нее с удовольствием, она любила красивые вещи.

Чернослив Эльке понравился больше, чем курага. Она съела вторую конфету и с деланой небрежностью поинтересовалась, кивнув на подоконник:

— Чьи это фотографии по всему дому расставлены?

— А-а, эти… Бабы Поли. — Таисия бросила быстрый взгляд на снимок. — Она меня вырастила.

— Почему она, а не родители?

— Ну… вначале баба Поля была моей няней, ведь мама с папой работали. У них, если честно, времени на меня не хватало…

Таисия запнулась и нервно глотнула чай. Элька смотрела выжидающе, девушка помолчала, а потом неохотно сказала:

— Мама с папой… ушли, я только в восьмой класс перешла. И мы с бабой Полей остались вдвоем.