Не бойся, я кусаюсь

Мне не впервой сниматься в рекламных роликах для нашего сайта: мы делаем их каждые год-полтора, чтобы обновить контент, показать оснащенность наших игровых комнат и привлечь новых клиентов. Съемки всегда проходили как по маслу. И сейчас я тоже не могу ударить в грязь лицом... ну, или членом, если это кажется вам более подходящим вариантом.

Но у нас только один дубль, только один шанс, потому что необходимо сохранить новизну и искренность эмоций нижней. Во второй раз будет уже не то. Впрочем, если она попросит...

Потом видео смонтируют, выберут лучшие моменты, кадры и позы, и на выходе получится настоящее произведение киноискусства. Если бы мы делали контент на широкого зрителя, а не только для своих, то нас непременно номинировали бы на «порно-Оскар»... ну, или как там называется эта знаменитая премия в области кино для взрослых?

Я вижу, как Каштанка пытается свести вместе напряженные бедра, но у нее ничего не получается. Наножники болезненно впиваются в нежные женские щиколотки, оставляя следы. Потом я зацелую и вылижу языком ее ножки – но сейчас ей придется немного потерпеть. Я специально выбрал небольшое виброяйцо – у меня есть и другие планы на ее сладкую дырочку. Погрузив игрушку как можно глубже и убедившись, что вибрация от нее разливается по нервным окончаниям Каштанки достаточно сильно, я присоединяю к ней два пальца, продолжая медленно, тягуче трахать мокрую щель и сталкиваясь кончиками пальцем с ритмично дрожащим силиконом. Второй рукой я поглаживаю ее задницу, сминаю упругие девичьи ягодицы ладонью и скольжу пальцами между ними, чтобы нащупать бешено пульсирующее тугое колечко сфинктера. Оно послушно раскрывается мне навстречу, позволяя проникнуть внутрь на один ноготь, и я осторожно массирую его, не торопясь делать резких движений.

Скованные руки и ноги не дают Яснораде хорошенько прогнуться в спине, но зато ее рот полностью свободен: она вскрикивает снова и снова, выдает спутанную тираду, состоящую из матерных слов, моего бесконечно повторяющегося имени и просто нечленораздельных звуков, кусает губы, мычит, стонет и снова кричит, заходясь в судорогах первого оргазма. На пике ее удовольствия я глубже загоняю палец в женскую задницу, скользя по ее естественной смазке. Для крюков потребуется лубрикант, а пока... Ее крепкие мышцы смыкаются вокруг моего пальца, и я сам едва не кончаю, пока она мечется подо мной с гортанными стонами.

– Ну все, хватит, – я грубо обрываю Яснораду, выдергивая пальцы и временно выключая вибратор, а потом быстро отстегиваю ее щиколотки, переворачиваю девчонку на кресте на живот и приковываю заново. Ее руки оказываются перекрещены, и она утыкается носом в собственные локти.

– Что ты... что ты делаешь? – вздрагивает она.

– «Оранжевый» – на грани, «красный» – немедленно остановиться, – напоминаю я строгим голосом, и она рассеянно кивает, еще не полностью придя в себя после оргазма:

– Ладно...

В моих руках оказывается тюбик с лубрикантом, и я щедро выдавливаю гель на свои пальцы и между ее ягодицами, чтобы размазать, смешать с обильной естественной смазкой и пахучим потом, вбить в лоснящуюся слизистую пульсирующего сфинктера. Я погружаю внутрь ее задницы один палец и медленно вкручиваю его больше чем на половину. Яснорада спокойно пропускает меня. Этого достаточно. Первый анальный крюк гораздо тоньше в диаметре, чем мой палец. Я достаю изогнутый металлический крюк с маленьким шариком на одном, рабочем конце, и петелькой для веревки на другом. Девушка пытается обернуться, что рассмотреть пугающую ее штуку, пока я смазываю металл лубрикантом, но я ей не позволяю:

– Посмотришь после. А пока просто расслабься.

В ответ она только всхлипывает – да мне и не нужны ее жалобы. Я еще раз проверяю пальцем ее задний проход и, прижав к сфинктеру металлический шарик, медленно начинаю погружать крюк внутрь.

– О боже, – тихо пищит Яснорада, а я чувствую, что она напрягается, и шиплю, наклоняясь к ней:

– Все хорошо, расслабься... Тебе больно?

– Нет...

– И не будет.

Я целую ее в поясницу, и она наконец расслабляет мышцы, позволяя мне погрузить крюк на всю глубину. Он совсем небольшой, в сравнении с теми, что будут после, но для первого опыта очень хорош. Загнав его полностью, я перебрасываю через петлю тонкую веревку, затягиваю узел, а второй конец веревки протягиваю к ее волосам.

– Подними голову, – приказываю Каштанке, и она послушно выполняет просьбу. Я привязываю конец веревки к ее волосам и шее.

– Что ты делаешь? – спрашивает она тихим шепотом.

– Теперь опусти голову, – говорю я.

Яснорада опускает и чувствует сразу три вещи: крюк вонзается в ее задницу сильнее, волосы натягиваются, а шея ощутимо передавливается веревкой, мешая дышать. Девчонка тут же снова вздергивает голову вверх. Я усмехаюсь:

– Долго ты в таком положении не протянешь, но если хочешь оттянуть боль – наслаждайся последними мгновениями своей иллюзии контроля.

– Я же задохнусь, – хрипит она.

– Нет, – говорю я уверенно и качаю головой, а потом возвращаюсь к ее бедрам, снова включая вибратор. Яснорада дергается, вскрикивает, сопит, напрягая все мышцы и пытаясь удержать голову на весу, а я наконец расстегиваю ширинку своих кожаных штанов. От мысли, что теперь я наконец выебу ее, член как будто становится еще тверже.

ЯСНОРАДА

Я слышу характерный звук – вжжжик! – расстегиваемой ширинки на его обтягивающих кожаных штанах, и в груди вдруг становится совсем горячо, практически жжет. Он правда собирается засунуть в меня еще и член поверх игрушек?! Разве туда еще хоть что-то влезет?!

Эта мысль кажется одновременно такой по-детски смешной и по-взрослому пугающей, что я невольно пытаюсь отогнать ее, встряхивая головой... да только забываю, что между волосами и анальным крюком в моей заднице есть теперь прямая связь. Металлический шарик впивается куда-то в нежную слизистую внутри моего тела, а короткая, но острая боль прокатывается до самой поясницы, и в глазах на секунду темнеет... от боли? или только от страха? Одновременно Кир меняет режим виброяйца на более мощный, волна наслаждения нагоняет волну боли, и я прогибаюсь, насколько позволяют цепи, захлебываясь криком и последующими стонами.

– А я говорил тебе, что от боли никуда не убежать, – шепчет Кир куда-то на ухо, покусывает шею, обжигает мою кожу горячим дыханием, прижимает и без того напряженное как струнка обнаженное тело к кресту, придавливает своим сильным торсом. Полы его расстегнутой рубашки щекочут мою спину, а беспощадные, одновременно грубые и такие нежные пальцы скользят по ребрам, ягодицам и между ними, заставляя крюк внутри моего тела натягиваться и дрожать.

– Ненавижу тебя, – хриплю я слабо в ответ. На большее сил просто не хватает, и я проклинаю его стонами, громкими и мучительными. По коже ползут мурашки, дыхание сбито к чертям собачьим... Все это слишком. Мне кажется, еще немного – и я просто не выдержу, разорвусь в клочья на этом чертовом андреевском кресте, погибну, перестану дышать...

Мужчина наконец оставляет на полу свои кожаные штаны и белье, переступает через них и притирается ко мне еще теснее, вплотную, утыкаясь возбужденным членом в истекающую соком промежность. Я слышу, как он надевает презерватив. Боль и кайф внутри моего тела разливаются волнами, смешиваясь, усиляя и дополняя друг друга, и я как будто упускаю тот момент, когда он загоняет в меня твердый стояк...

Но это ощущение непонимания длится всего секунду. Потом я вдруг отчетливо чувствую его член: меня как будто распирает изнутри. Слишком много всего... На глазах выступают слезы, ладони сжимаются в кулаки, но я ничего не могу: ни свести вместе бедра, ни даже сдвинуться с места. Дернусь хоть немного – буду награждена новой порцией боли.