Не бойся, я кусаюсь

– Наказание? – переспрашивает она с неожиданным любопытством. Я невольно улыбаюсь: сработало.

– Ага.

– Какое? – хмыкает она.

– Идем в игровую – я тебе покажу.

– А как же съемка ролика? – спрашивает Каштанка.

– Это подождет, – говорю я.

– Что ты хочешь сделать?

– Увидишь.

13 глава

ЯСНОРАДА

Следующим вечером я действительно возвращаюсь в клуб – но не только потому, что чувствую за собой некий долг и невыполненные обязательства. Да, мы с Киром действительно подписали договор на съемки следующего ролика, и мне совсем не хочется попасть в юридический переплет и судиться с такой неоднозначной организацией: это одновременно стыдно и просто тупо. Но если бы я чувствовала настоящую опасность или угрозу своей жизни и здоровью – я бы лучше подала ответный судебный иск, чем вернулась сюда снова. Вот только меня тянет, тянет против воли... в это место и к этому мужчине. Да, он меня обидел, да, сделал мне больно, но я ведь знала, с кем связалась, знала, что это будет непростое общение? Почему бы не попробовать разобраться во всем? Тем более что Кир явно не собирается сразу укладывать меня на лопатки, и мы сможем пообщаться в баре, прежде чем займемся съемкой второго рекламного ролика для сайта...

Я вообще не уверена пока, что готова. Зато уверена, что Кир не станет меня заставлять. Даже вчерашний эпизод власти и грубости доказал, что есть грань, черта, которую он не посмеет переступить без моего разрешения. За это я благодарна. И как бы странно это ни звучало, я ему доверяю. Если я захочу уйти – я уйду, и он не сможет меня остановить, больше нет.

Кир действительно ведет себя вежливо и сдержанно, флиртует – но в меру, приближается – но постепенно, прикасается к моей коже – но не давит. Когда он предлагает уединиться таки в игровой, я соглашаюсь.

– А как же съемка ролика? – интересуюсь как бы между прочим.

– Это подождет, – говорит мужчина мягко и чуть щурится.

– Что ты хочешь сделать? – спрашиваю я. Он точно что-то задумал.

– Увидишь, – хитрый взгляд и протянутая ладонь. Я вкладываю свои чуть подрагивающие от волнения пальцы в его, уверенные, большие и теплые, и он ведет меня вглубь клуба через неоновый коридор. Я следую за ним послушно: вчерашнее сегодня не повторится, если он действительно чувствует за собой вину, если он просит прощения, если он даже готов к наказанию...

– Что за наказание? – спрашиваю я опять, когда мы наконец переступаем порог игровой, оформленной в классических красно-черных цветах, и оказываемся вдвоем, вдали от танцпола и шума клубной тусовки.

– Для начала спрошу: нет ли у тебя самой какой-нибудь интересной идеи? – он улыбается и мягко притягивает меня к себе за талию.

– Идеи, как наказать тебя?! – я ужасаюсь, но все равно не отстраняюсь от сильного и горячего мужского тела. Его ладони ложатся на мои ягодицы, сжимают, поглаживают, заставляя кровь быстрее бежать по венам, а сердце – чаще биться. Как я ни пытаюсь сопротивляться его власти – реакции тела выдают с потрохами, и мужчине это явно нравится.

– Да, – он посмеивается.

– Я даже не думала... – начинаю неуверенно, а он хмыкает:

– Подумай.

– Нет, Кир, нет, – я чувствую, что начинаю покрываться румянцем.

– Я смущаю тебя? – фыркает он насмешливо.

– Да!

– Хорошо, – Кир довольно кивает. – Потому что у меня есть идея.

– Поделишься? – спрашиваю я шепотом, боясь даже представить.

– Вчера я причинил тебе боль, войдя в твою задницу пальцем, когда ты была сухой и сжатой. Сегодня мы провернем это со мной.

Чего, блин?!

Я нервно сглатываю и не сразу соображаю, что сказать в ответ.

– Не уверена, что смогу засунуть палец в твою... в твой... – начинаю я неуверенно и с большим сомнением, но Кир меня перебивает:

– Тебе не придется, – мужчина вдруг вытаскивает откуда-то блестящую стальную анальную пробку, достаточно большую, чтобы причинить боль неразработанной заднице, а я не очень знаю, что там с задницей у Кира... Не приходилось как-то раньше о таком задумываться.

– Ого, – выдавливаю я растерянно.

– Поможешь мне поставить ее на место? – спрашивает мужчина как ни в чем не бывало.

– Угу, – я несмело киваю, а сама лихорадочно соображаю: что? как? куда? Тем временем, мужчина отстраняется от меня, расстегивает пряжку, вынимает ремень из своих кожаных штанов, спускает их вниз вместе с бельем, освобождая уже наполовину возбужденный член. Я нервно сглатываю, невольно опуская взгляд между его бедер. У меня внутри, между тем, тоже накапливается возбуждение, и я отвожу глаза.

– Не отворачивайся, – просит он с улыбкой, переступая с ноги на ногу, разворачиваясь спиной и открывая мне обзор на свои упругие ягодицы. – Попробуй, – он протягивает мне пробку. Я несмело беру ее и верчу между пальцами:

– Что, прямо так? – спрашиваю с сомнением.

– Конечно, – говорит он уверенно.

– Без массажа? Без смазки? Без ничего?

– Верно, – мужчина кивает. – И погрубее, пожалуйста, Каштанка.

Голос у него становится хриплым, и я не понимаю: он просто очень возбужден или тоже напряжен в предчувствии боли, как и я вчера?

Я касаюсь кончиками пальцев его крепкой задницы, и он невольно вздрагивает, кожа покрывается мурашками. Я скольжу вниз, а потом обратно, задеваю копчик, ныряю внутрь, между ягодицами, чтобы нащупать узкий сфинктер. Дыхание у меня сбилось, я практически захлебываюсь воздухом, но послушно делаю то, что он велел: направляю внутрь кончик пробки. Уже в самый последний момент спрашиваю еще раз:

– Ты уверен? – на что он отвечает:

– Херачь! – и я нажимаю так сильно, как могу, заставляя узкое отверстие раскрыться и впустить внутрь металлическую игрушку. Кир коротко шипит, утыкаясь лбом в обитую кожей стену, а я постепенно вхожу в роль и в отместку за вчерашнее кусаю его больно за выступающую лопатку, одновременно загоняя в его тело холодную сталь.

– Тебе там вообще нормально? – спрашиваю я тихим дрожащим шепотом прямо в раскрасневшееся от напряжения мужское ухо, когда первая волна азарта, захлестнувшая неожиданно и сразу с головой, наконец отпускает, и мне становится даже немного страшно: вдруг я ему навредила? порвала что-нибудь там, внутри его тела? или просто ему очень больно, но он отважно терпит, наказывая сам себя слишком сильно и жестоко, сверх меры? Давайте будем честны: на самом деле, я вовсе не хочу, чтобы ему было слишком уж больно... В нашем странном тандеме это он извращенец и садист – но не я. Или мазохистские наклонности в нем тоже присутствуют?

Кир морщится и отвечает не сразу. Очевидно, его тело не может пока полностью расслабиться. Я напрягаюсь и наблюдаю внимательно за его реакциями, готовая, если придется, немедленно вытащить пробку. Хриплый мужской голос прорывается сквозь крепко сжатые зубы:

– Переживу.

– Кир... – бормочу я жалобно.

– Все в порядке, – произносит он и быстро разворачивается ко мне лицом, тут же меняя нас ролями: пробка все еще в его заднице, но он снова удав, а я – кролик. Я опускаю глаза вниз: член у него стоит торчком, несмотря на очевидную боль в заднице. – А теперь ложись.

– Ты... что ты... – начинаю было я, но мужчина опять перебивает:

– Каштанка, просто делай то, что я говорю, пожалуйста, – в его голосе нет угрозы, только просьба, почти мольба: такая, словно он просто не в силах просить снова и снова, и ему необходимо, чтобы я подчинилась сразу. И я действительно подчиняюсь: сажусь на край постели, а потом забираюсь по матрасу повыше и ложусь, послушно опуская голову на мягкую поверхность и не зная, куда деть руки: то ли за голову, то ли вдоль туловища, то ли протянуть к мужчине... На мне сарафан и трусики, но вряд ли это надолго.