Не дружи со мной

— Полинезия, тебе двадцать лет, ты ушла на всю ночь на вечеринку…

— И морги тоже, — вздохнула я. Долгих будто мою маму не знает!

Завидев издалека красную спортивную машину, Пашка вскочил на ноги. Я, нехотя, тоже поднялась. Отряхнула платье, которое уже больше походило на половую тряпку… С блесточками. Машина резко затормозила рядом с нами. Водитель выскочил из автомобиля и осмотрел нас с ног до головы:

— Первое правило Буравчика: не бросать друзей на произвол судьбы! — завопил Герман. Вид у него был заспанный… Светлые волосы торчали во все стороны. — Мать моя женщина, что с вами?

Мы с Долгих молчали. Так просто, в двух словах, не объяснишь…

— Вы ведь были на вечеринке у этих мажориков Шацких? — спросил Буравин.

Мы закивали.

— Улька, стерва злопамятная, меня не позвала… Все дуется… А вы, я смотрю, нехило погудели, — заключил Герман. — Между собой подрались что ли? Вас будто кто-то пожевал и выплюнул… Как вы в этой стороне оказались?

Буравин засыпал нас вопросами. Мы с Пашей, игнорируя возгласы Германа, молча направились к машине. Я, свернувшись калачиком, расположилась на заднем сиденье… Глаза слипались.

— Ты лучше пристегнись! — сев за руль и выглянув из-за водительского кресла, посоветовал мне Буравчик. — Я на своей спортивной ласточке несусь по серпантину как ветер!

Я приняла обычное сидячее положение и вяло потянула на себя ремень безопасности.

— Выглядишь неважно, карапуз, — доверительно сообщил мне Буравин. — Слегка помято!

— Веришь, нет, — вполне искренне начала я, — но я очень рада тебя видеть!

Буравин заулыбался.

— Значит, ты больше на меня не дуешься, сладкая конфета?

— Зови меня хоть мясной котлетой, — великодушно отозвалась я, — только к маме, домой увези!

— Понял вас, мэм! — весело отозвался Герман. А затем пихнул локтем уже задремавшего Пашку. — А ты че расселся как барин? Тоже пристегивайся! Я несусь по серпантину…

— Как ветер! — вразнобой ответили мы с Долгих.

— Слышали уже! — со смехом добавила я.

По пути Герман пытал, что же с нами произошло… Мы все-таки рассказали, что нас, по всей видимости, с кем-то спутав, похитили. А, разобравшись в чем дело, хорошенько припугнули и отпустили восвояси… С кем именно спутали, само собой не сказали.

— Зная, что ты не умеешь держать язык за зубами… — начал Паша.

— Еще и приукрасить можешь! — встряла я, намекая на ту некрасивую ситуацию, что произошла между мной и Буравиным.

— Друзья мои, я все осознал! — закричал Герман. — Когда вопрос касается жизни и смерти…

Прозвучало высокопарно, но это, действительно, так. Только сейчас я поняла, что мы с Пашкой могли погибнуть от рук каких-то отморозков. Волосы дыбом встали… И опять захотелось плакать.

— У Буравчика новое правило — не болтать лишнего? — все-таки решил уточнить Паша.

— Определенно! — закивал Буравин. — Что за фигня вообще творится в наших краях? Я такого беспредела не припомню… Значит, заявлять не будете?

— Пока не хотелось бы, — честно сказала я, — страшно…

— Тачку бы отыскать! — вздохнул Паша.

Буравчик с задумчивым видом пялился на дорогу, изредка косясь на Пашку, а потом предложил:

— Давай, Пабло, отоспишься, и я тебя днем подброшу к тому месту, откуда вас из тачки вытянули!

— Еще бы найти то место, — озадаченно проговорил Долгих.

— Я найду! — убежденно проговорила я, подавшись вперед к парням. — Возьмите меня с собой!

Оставаться одной после всей этой истории не хотелось… Особенно, учитывая, что те головорезы следили за мной и моим домом. Конечно, поначалу нужно с мамой объясниться. Хотя, скорее всего, пока мы доедем до нашего города, родители уйдут на работу…

— Герман, дай маме сообщение напишу, что жива и здорова! Просто гуляла всю ночь и телефон разрядился…

Обычно все неприятные вопросы я решаю с мамой через смс… С родительницей проще выговориться в письме. Никто не кричит, не впадает в истерику, не перебивает…

Мама прислала ответ спустя пару минут.

«Дома серьезно поговорим!»

Ой, чую, вечером будет весело… Я только устало вздохнула.

— Влетело? — с сочувствием спросил Пашка, повернувшись ко мне.

— А ты как думаешь?

Я, нахмурившись, уставилась в окно. Впереди показалось синее море. Буравчик несся как ветер по серпантину, огибающему белые скалы…

Заехав в родной город, миновали еще пустой городской пляж. Утреннее солнце заливало тихие спящие переулки и дворы… Несмотря на эту идиллию, на душе от всех переживаний было неспокойно. «Мы знаем, где ты живешь, знаем, где работают твои родители…» Я положила руки на колени, пытаясь унять дрожь…

— Кого первым домой забрасываем? — спросил Герман, когда мы медленно катили по тихой улице.

Паша, снова обернувшись, обеспокоенно посмотрел на меня.

— Вези нас к Полине, — ответил он, назвав мой адрес. Как хорошо… Долгих не оставит меня одну! — Оттуда потом и на поиски моей тачки поедем.

Герман усмехнулся… Я встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида. Буравчик мне нагло подмигнул.

— Что ты, Буравин, мигаешь, как сломанный светофор? — рассердилась я.

— Нет, ничего-ничего, — пожал плечами Буравчик.

Потом снова взглянул на Пашку и снова хитро заулыбался. Долгих тоже не понравилась ядовитая улыбочка приятеля, потому как он тут же спросил:

— У тебя-то что за тачка? Новенькая какая-то…

— Ну да, — неохотно ответил Герман.

— Только из салона? — продолжал допрос Паша, погладив стильную черную торпеду машины. — Наследство получил?

— Стипендию снял, — усмехнулся Герман.

— Ты учишься на бюджете и без троек? — ахнула я.

— Да слушай его больше, — повернулся ко мне Пашка. — Заливает!.. Откуда у простого студента деньги на такую тачку?

— Слушай, Долгих, — не выдержал Герман, — ты свое корыто передумал что ли искать?

— Почему это? — отозвался Пашка.

— Вот и не задавай лишних вопросов! Скопил я, ясно?

— Ясно, — кивнул Пашка, повернувшись ко мне. Мы с Долгих выразительно переглянулись.

Припарковавшись у моего дома, Герман спросил:

— Во сколько за вами заезжать?

— Часа в два? — предложил Паша.

— По самому пеклу… — проворчал Буравин.

— Почем, говоришь, свою новую машину взял? — невинно поинтересовался Долгих.