Не говори никому

– Посмотрим.

* * *

Карлсон перехватил меня на лестничной площадке.

– Доктор Бек?

В это же самое время на другом конце города, в офисе окружного прокурора, проходила пресс-конференция. Репортеры скептически выслушали путаные объяснения Фейна, без конца придираясь к неточностям и накладкам в его рассказе. Это, собственно, и было целью Фейна: заморочить журналистам головы, внести как можно больше путаницы в их репортажи. В таких случаях путаница полезна. Она приводит к пространным разъяснениям, толкованиям, описаниям и другим «ниям», а публика этого не любит, публике подавай что покороче да поинтереснее.

Карлсон шагнул ко мне.

– Можно задать вам несколько вопросов?

– Не сейчас, – отрезал я.

– У вашего отца имелся пистолет, – сказал сыщик.

Его слова пригвоздили меня к полу.

– Что?

– Стивен Бек, ваш отец, купил «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра за несколько месяцев до своей смерти.

– И как это связано с обвинениями в мой адрес?

– Уверен, что оружие унаследовали вы. Я прав?

– Я не обязан с вами говорить.

Я нажал кнопку вызова лифта.

– Пистолет у нас, – сказал Карлсон.

Я, похолодев, повернулся.

– Он был в ячейке на имя Сары Гудхарт вместе с фотографиями.

Я не верил своим ушам.

– Почему вы не сказали мне этого раньше?

Карлсон криво улыбнулся.

– Ах да, я же был плохим парнем, – вспомнил я. Затем, снова повернувшись к лифту, добавил: – Не вижу связи.

– А мне кажется, видите.

Я снова надавил кнопку.

– Вы ходили к Питеру Флэннери, – продолжал Карлсон. – Спрашивали его об убийстве Брэндона Скоупа. Я хочу знать: почему?

Я нажал кнопку изо всех сил и не отпускал ее несколько секунд.

– Вы что, заблокировали лифт? – наконец догадался я.

– Да. Так почему вы навестили адвоката Флэннери?

Мои мозги заработали с неистовой скоростью. В голове промелькнула идея – довольно опасная для сложившихся обстоятельств. Шона поверила этому типу. Может, и мне сделать то же самое? Довериться ему хотя бы чуть-чуть?

– Потому что подозреваю то же, что и вы, – ответил я.

– Что именно?

– Что Киллрой не убивал мою жену.

Карлсон сложил руки на груди.

– А при чем тут Питер Флэннери?

– Вчера вы отслеживали все мои передвижения, верно?

– Верно.

– Я решил сделать то же самое. Проследить за действиями, которые Элизабет совершила восемь лет назад. Инициалы и телефон Флэннери были в ее ежедневнике.

– Понятно, – сказал Карлсон. – И что вы узнали от мистера Флэннери?

– Ничего, – соврал я. – Этот ход оказался тупиковым.

– А я, представьте, так не думаю, – не согласился Карлсон.

– Почему?

– Вы знаете, что такое баллистическая экспертиза?

– Видел что-то по телевизору.

– Попросту говоря, каждый пистолет оставляет уникальные, только ему присущие следы на вылетающей из его ствола пуле. Как отпечатки пальцев у людей.

– Это я знаю.

– После вашего визита к Флэннери я попросил своего человека провести баллистическую экспертизу ствола, лежавшего в ячейке на имя Сары Гудхарт. И знаете, что мы обнаружили?

Я покачал головой, хотя на самом деле знал.

Карлсон помолчал немного, чтобы придать своим словам больший вес, а потом сказал:

– Из пистолета, который вы унаследовали от вашего отца, когда-то убили Брэндона Скоупа.

Открылась дверь одной из квартир, оттуда вышла женщина с сыном-подростком. Мальчишка хныкал, опустив плечи, вся его фигура выражала упрямство и стремление добиться своего. Его мать поджала губы и высоко подняла голову, будто не желая ничего слушать. Карлсон пробормотал что-то в рацию. Пропуская семейство к лифту, мы сделали шаг назад, наши глаза встретились, и между нами проскочила искра молчаливого взаимопонимания.

– Агент Карлсон, вы верите в то, что я – убийца?

– Честно? – спросил Карлсон. – Сильно сомневаюсь.

Любопытный ответ.

– Вы, конечно, знаете, что я не обязан отвечать на ваши вопросы. Я даже имею право позвонить Эстер Кримштейн и похоронить все, что вы пытаетесь сейчас сделать.

Он нахмурился, но спорить со мной не стал.

– И что дальше?

– Дайте мне два часа.

– На что?

– Два часа, – повторил я.

Карлсон задумался.

– При одном условии, – через пару секунд ответил он.

– Каком?

– Вы скажете мне, кто такая Лиза Шерман.

Вопрос меня озадачил.

– Никогда не слышал этого имени.

– Вчера вечером вы вместе с ней должны были лететь в Лондон.

Элизабет.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – отрезал я.

Звякнул сигнал прибытия лифта, двери разъехались.

Мамаша с поджатыми губами и ее надутый упрямец сын вошли в кабину и оглянулись на нас. Я махнул, чтобы они придержали дверь.

– Два часа, – снова сказал я.

Карлсон нехотя кивнул. Я заскочил в лифт.

40

– Вы опоздали! – с деланным французским акцентом закричал на Шону щуплый человечек-фотограф. – И выглядите как – comment dit-on? [24] – как из помойки!

– Умолкни, Фредерик, – бросила в ответ Шона, не заботясь о том, как на самом деле зовут фотографа. – Откуда ты, кстати, из Бруклина?

Тот воздел руки к потолку:

– Я не могу работать в таких условиях!

К ним уже спешила Арета Фельдман, агент Шоны.

– Не волнуйтесь так. Франк, наш гример быстренько приведет ее в порядок. Шона всегда выглядит будто чучело, когда приходит на съемку. Сейчас все будет нормально. – Понизив голос, она прошипела Шоне в ухо: – Что с тобой стряслось?

24

Как бы это сказать? (фр.)

– Пусть он заткнется.

– Со мной-то не изображай примадонну.

– У меня была тяжелая ночь, ясно?

– Нет, не ясно. Иди гримируйся.

Увидев, в каком состоянии лицо Шоны, гример застонал от ужаса.

– Что за мешки у тебя под глазами? – воскликнул он. – У нас съемка или что?

– Съемка, – мрачно отозвалась Шона.

– Да, кстати, – вспомнила Арета, – это тебе.

Она протянула Шоне письмо.

Шона покосилась на конверт.

– Что это?

– Понятия не имею. Курьер принес десять минут назад. Сказал – срочно.