Не говори никому

– Иди в кухню! – послышался голос Хойта.

Я вошел. В доме пахло лимоном – похоже на один из тех дезинфицирующих приборов, что вставляются в розетку. Запах показался мне отвратительным.

– Есть будешь? – спросил Хойт.

Я все еще не видел его.

– Нет, спасибо.

Я двинулся в кухню. Прошел мимо старых фотографий на камине и на этот раз не зажмурился. Когда мои ноги зашуршали по линолеуму, я огляделся. Пусто. Я уже собрался выйти, когда почувствовал прикосновение холодного металла к затылку.

– Ты вооружен, Бек?

Я молча замер.

Не убирая пистолета, Хойт ощупал меня свободной рукой. Нашел «глок», вытащил и швырнул через всю кухню.

– Кто привез тебя?

– Двое друзей, – с трудом проговорил я.

– Что за друзья?

– Какая вам разница, черт побери?

Он отпустил меня. Я повернулся. Дуло смотрело прямо в грудь, оно казалось огромным – гигантский рот, готовый проглотить меня целиком, со всеми потрохами. Трудно было отвести взгляд от этого темного ледяного туннеля.

– Ты пришел убить меня? – осведомился Хойт.

– Что?! Нет.

Я заставил себя посмотреть на тестя. Он был небрит, глаза покраснели, все тело тряслось. Пил. И пил много.

– Где миссис Паркер? – спросил я.

– В надежном месте.

Странный ответ.

– Я отослал ее.

– Зачем?

– Я думал, ты знаешь.

Может быть, и знал. Или начинал догадываться.

– Зачем мне убивать вас, Хойт?

Паркер все еще держал пистолет на уровне моей груди.

– А ты всегда носишь с собой оружие, Бек? За это я бы мог бросить тебя в кутузку.

– Вы поступили со мной гораздо хуже, – отрезал я.

Его лицо осунулось. С губ сорвался стон.

– Чье тело мы кремировали тогда, Хойт?

– Так ты ни черта не знаешь!

– Я знаю, что Элизабет жива.

Его плечи дрогнули, однако оружие осталось на том же уровне. Я увидел, как напряглась рука, держащая пистолет, и на какое-то мгновение поверил, что Хойт нажмет сейчас на курок. Отскочить? Бесполезно, он пристрелит меня секундой позже, вот и все.

– Сядь, – мягко сказал тесть.

– Шона видела описание вскрытия. Мы догадались, что в морге была не Элизабет.

– Сядь, – повторил Хойт, поднимая пистолет, и мне показалось, что, если я не послушаюсь, он выстрелит.

Паркер провел меня обратно в гостиную. Я сел на пресловутую кушетку, хранительницу дорогих моему сердцу секретов, подозревая, что все они покажутся детскими сказками по сравнению со взрывом, который вот-вот раздастся в этой комнате.

Хойт уселся напротив. Его рука будто совсем не уставала, пистолет по-прежнему смотрел прямо на меня. Тренировка, наверное. Видно было, как измучен этот человек, истощение струилось из него, как газ из плохо завязанного воздушного шарика. Он сдувался прямо на глазах.

– Что происходит? – спросил я.

– Почему ты считаешь, что Элизабет все еще жива? – осведомился Паркер вместо ответа.

Я промолчал. Может, это ошибка и он вовсе ничего не знает? Нет, немедленно понял я. Он видел тело в морге, опознавал его. И тут я вспомнил сообщение.

Не говори никому…

Неужели я зря пришел сюда?

И опять нет. Сообщение было отослано три дня назад – практически в иную эру. Теперь я просто обязан был принимать какие-то решения, должен был действовать, идти напролом.

– Ты видел ее? – спросил тесть.

– Нет.

– Где она?

– Не знаю.

Внезапно Хойт поднял голову и приложил палец к губам, показывая, чтобы я молчал. Он встал и прокрался к окну. Занавески были задернуты. Хойт осторожно отодвинул одну из них и выглянул сбоку.

Я поднялся.

– Сядь.

– А вы стреляйте, Хойт.

Он посмотрел на меня.

– Элизабет в беде, – сказал я.

– И ты думаешь, что можешь помочь ей? – Он презрительно фыркнул. – В ту ночь я спас жизнь вам обоим. А что сделал ты?

Я почувствовал, как что-то дрогнуло в груди.

– Потерял сознание, – ответил я.

– Верно.

– Вы… – Слова выговаривались с трудом. – Вы спасли нас?

– Сядь.

– Если вы знаете, где она…

– Если бы я знал, где она, я бы тут с тобой не беседовал.

Я сделал шаг к нему. И еще один. Он угрожающе вздернул пистолет. Я не остановился, пока дуло не уперлось мне в живот.

– Либо говорите все, либо стреляйте.

– Ты готов к такому выбору?

Я посмотрел Хойту прямо в глаза и, наверное, впервые в жизни выдержал его взгляд. Между нами что-то проскочило, хотя я не мог сказать точно, что именно. С его стороны, возможно, отвращение. Только плевал я на это.

– Вы знаете, как мне не хватает вашей дочери?

– Сядь, Дэвид.

– Нет, пока…

– Я расскажу тебе все, – мягко сказал тесть. – Только садись.

Пятясь обратно к кушетке, я не спускал с него глаз. Затем опустился на подушки. Хойт положил пистолет на журнальный столик.

– Хочешь выпить?

– Нет.

– Тебе бы не повредило.

– Не сейчас.

Он пожал плечами и подошел к бару, старому и обшарпанному. Тренькнули стаканы; беспорядок, в котором они стояли, наводил на мысль, что этот поход – далеко не первый за сегодняшний день. Хойт не спеша нацедил себе выпивку. Я хотел поторопить его, однако решил чересчур не напирать – ему необходимо собраться с мыслями, подыскать нужные слова. Во всяком случае, мне хотелось думать именно так.

Наконец тесть рухнул в кресло, держа стакан обеими руками.

– Я всегда тебя недолюбливал, – начал он. – Тут не было ничего личного, пойми. Ты из порядочной семьи, твой отец был хорошим человеком и мать… она ведь тоже по-своему ничего, так?

Одной рукой Хойт зажал стакан, а другой взъерошил шевелюру.

– Мне просто казалось, что твоя… – Паркер поднял глаза к потолку, подыскивая подходящее слово, – излишняя привязанность мешает моей дочери взрослеть. Теперь-то… теперь-то я понял, как вам обоим повезло.

В комнате будто похолодало. Я старался не дышать, не двигаться, чтобы не спугнуть его.

– Я начну с той ночи на озере, – сказал Хойт. – Когда они схватили Элизабет.

– Кто «они»?

Хойт уставился в стакан.

– Не перебивай, – нахмурился он. – Сиди и слушай.

Я кивнул, хотя тесть этого не увидел. Он все смотрел в стакан, словно истина и в самом деле плавала в вине.

– Ты знаешь кто, – в итоге ответил он. – Или сейчас узнаешь. Те два типа, трупы которых нашли на озере.