(Не) курортный роман
Шрифт:
Феде это было нужно. Мне не особо. В какой-то момент я даже решила, что ничего такого “волшебного” в занятии любовью нет. Меня не вставляет. Просто дура, не понимала, что проблема не во мне, а в партнере, который был эгоистом до мозга костей и думал только о себе. Что в жизни, что в постели.
– Секс ради секса, – пожимаю я плечами.
Сережа по-прежнему смотрит на меня в упор полным непонимания взглядом. В какой-то момент мне становится неловко, и я отвожу глаза. Принимаюсь крошить в кириешки свой пышный сладкий сырник. Правда, не уверена, что он теперь пролезет в глотку. Почему-то
На улице приятно припекает солнышко и щебечут птички. Далеко, до самого горизонта, тянется лазурная гладь моря. Идеальное сказочное утро в “замке”.
Я тянусь к чашке с кофе. Сережа спрашивает, как бы не надеясь на ответ:
– И где ты вообще его подцепила…
А я возьми да ляпни:
– В отеле. Два года назад. В то самое утро, когда я сбежала из твоей постели…
– Чего, блть? – на этот раз столовые приборы вылетают из рук Сережи, со звоном падая на стол. – Скажи, что ты прикалываешься, Ростовцева!
– Нет. Не прикалываюсь. Мы познакомились в лобби, когда я спустилась, чтобы попросить запасной ключ от номера. А потом в ресторане я тебе наврала.
– На хера?!
Я снова пожимаю плечами. Сережа злится. Я вижу, как его ладони, лежащие на столе, сжимаются в кулаки. Вздрагиваю, когда он рычит:
– Посмотри на меня, Стеф!
Откладываю вилку с ножом и смотрю. Не знаю, почему, но вся моя дерзость, за которой я обычно прячу чувства, лопается, как тысячи мыльных пузырей. На глаза наворачиваются слезы. Я сиплю тихонько:
– Я испугалась…
– Чего ты испугалась?
– Быть брошенной, возможно? – выдыхаю сквозь дрожащие губы. – Ты постоянно менял женщин. Блондинки, брюнетки, рыжие. Фото в соцсетях, статьи в журналах, сплетни от друзей и знакомых. Их было столько! Ты ни с кем не встречался и ни в кого не влюблялся…
– Потому что я был влюблен в тебя, Ростовцева. Все пять лет, что мы знакомы.
– Ты… что?
– Ты меня динамила и пихала во френдзону, а я тупо не знал, как стать тебе ближе!
– Но ты молчал! – вскрикиваю. – Никогда мне этого не говорил, и я… Блин, да я думала, что тебе не нужны отношения! А я ужасно боялась в тебя влюбиться и оказаться с разбитым сердцем. Я просто понимала, что это неминуемо случится, понимаешь? Я просто испугалась!
– Твою мать, Стеф.
– Не ругайся.
– Просто, а язык тебе для чего?!
– А тебе?! И вообще, не кричи на меня.
– Я не кричу!
– Кричишь!
– Трусиха!
– Дурак!
– Истеричка!
– Лучше обними меня! – топаю ногой.
На лице Сережи проносится целый калейдоскоп эмоций. Удивление, растерянность, ярость и, в конце концов, я вижу нежность. Немного злую, но дурманящую своей теплотой.
Сережа подскакивает с места и тянет меня за собой. Нет, совсем не мило и нежно. Быстро и отчаянно. Обнимает и прижимает к своей груди так крепко, что становится невозможно сделать вдох.
– Два года, Карамелька. Два!
Я обхватываю руками его за грудь. Утыкаясь носом в ямочку на шее. Дышу часто-часто, впитывая любимый аромат. Глубоко. Полной грудью. Тепло так. Уютно. Бурчу:
– Не злись.
– Я не злюсь, – рычит.
– Сиренью пахнет, – шепчу.
– Что?
– Твой парфюм. И ты. Я люблю сирень.
–
А я люблю тебя, Ростовцева. И влип я давно и прочно. Просто повторю, для закрепления материала – это не прихоть или сиюминутный порыв. Ясно?– Ясно, – шепчу, целуя его в шею, туда, где бьется венка. – А я тебя, – срывается само собой.
– Что?
– Как что? Я тоже тебя люблю, – отстраняюсь и поднимаю взгляд. Заглядывая, тону в горьком шоколаде любимых карих глаз. В них облегчение, радость и счастье. Безмерное! Будто он не ждал, не готовился и не верил, что услышит ответное признание. А я, какая все-таки я наивная дурочка! Покажите мне хоть одного в этом мире человека, которому удалось убежать от чувств? Бесполезно это. Сколько веревочке не виться…
– Любишь, значит? – улыбается Сережа.
– Мхм…
– Карамелька, – подается вперед и целует. Обнимает крепче, словно обещая молчаливую поддержку. Я изо всех сил цепляюсь пальцами за его рубашку. Так правильно. Вот так хорошо. Пусть только никогда-никогда не отпускает! Теперь я этого не переживу. Теперь сердце бьется только с ним и только для него. Часто, быстро и уверенно.
– Знаешь, какой мы точно вынесли из этой ситуации урок? – спрашивает он немного погодя.
– Какой?
– Рот существует не только для того, чтобы целоваться.
– Правда, что ли? – фыркаю я.
– Именно. Иногда им нужно прямо говорить, что ты думаешь, чувствуешь и чего боишься. Вынесли ведь, Стеф?
– М-м-м…
– Р-Ростовцева!
– Вынесли-вынесли, – киваю я, посмеиваясь. – Как ты думаешь, а тот потенциальный инвестор, с которым у нас сегодня встреча, вынесет, если мы перенесем ее буквально на часик-два, м? – хитро прикусываю губу, улыбаясь.
Глава 32. Профилактика сердечного приступа
Сережа
На встречу мы все-таки успели. Даже заскочили в отель, переоделись. Правда, собрать мозги и работать все равно не получалось. В башке отныне и навсегда – розовый кисель и счастливая мартышка, гремящая ручными барабанами. Короче, ничего не вижу и ничего не слышу. Кроме томных вздохов и плавных движений Ростовцевой.
Вот она косу поправляет. Прядь за ушко прячет. А теперь юбочку одергивает. Ерзает на стуле, места своей аппетитной жопке не может найти! Но самый фееричный взрыв в мозгу случается, когда она обхватывает губами трубочку и, потягивая коктейль, хитро подмигивает мне. Член рвет ширинку. Я запинаюсь на полуслове, начиная заикаться, как дебил. А эта коза хохочет и мило краснеет. Все она понимает. Зараза просто надо мной издевается!
– Прошу прощения, Артур Вениаминович, – смачиваю свое пересохшее горло, вливая в себя целый стакан ледяной воды.
– Без проблем, Сергей Романович, – кивает Корольков.
– Так вот, – прокашлявшись, отставляю пустую посудину, – что касается производства и материалов. С этого года мы начинаем сотрудничать с турецкими ф…
Стеф начинает булькать коктейлем, втягивая остатки своего мохито со дна. Меня знатно так переклинивает. Управление телом стекает в нижние похотливые конечности.