(Не) курортный роман
Шрифт:
Прямо гребаное дежавю! Утро, отель, халат и мужские тапки на пять размеров больше моего скромного тридцать восьмого. Только я на этот раз не настолько труслива, тупа и наивна, какой была два года назад. А еще у меня есть Сережа. Мой Сережа!
– Стефаш, – мнется Федор. – Я тебе звонил и писал. Я хотел с тобой поговорить. То, что ты видела, я и Настя… да это просто недоразумение. Ты не понимаешь!
– Это ты не понимаешь, насколько жалко это звучит.
– Детка…
– Не “деткай” мне!
Федор делает новую попытку поймать меня в свои объятия.
– Не подходи ко мне! А то лишу вас с Настенькой-радиовойска возможности иметь потомства. Что, может быть, и к лучшему. Такие, как вы, размножаться не должны.
– Дет… Стеф, да это все было не серьезно!
– Ты ей язык в рот по самые гланды засунул!
– Это был всего поцелуй. Один!
– Для меня этого было достаточно.
– У нас больше ничего не было, клянусь. С кем не бывает?
– Со мной, Федя! – округляю от такой наглости глаза. – Со мной не бывает!
– Мы всего лишь сходили в бар.
– Всего лишь?!
– Ты уехала, мне стала скучно, а тут Настя. Мы просто поболтали и выпили. Настя немного захмелела и полезла целоваться…
Федор мямлит, а у меня все быстрее растет желание приложить ему по голове вот той красивой огромной напольной вазой. А в задницу запихать колючий гербарий! Или лучше кактус. Здесь есть кактус?!
– То есть ты не виноват, я правильно поняла? – киваю. – Это все Настя. А ты, естественно, как благородный рыцарь, не смог отказать даме? – язвлю. – Весь такой белый и пушистый?
– Да! То есть нет! То есть… Детка!
Я фыркаю. Идем по классике: это не я, это не со мной, это она виновата. Злодейка! Она на меня набросилась и обесчестила. Сама на член запрыгнула и как давай скакать! И вообще, это ничего не значит. Я люблю только тебя. Ты у меня одна. И на всю жизнь.
Нет уж. Спасибо. Увольте. Не надо мне такой жизни. Лучше вообще без мужика, чем с таким, как Федор. В глаза одно, а за спиной плевки вслед. Я, может, и труслива, но гордость у меня имеется. И я не позволю этому мерзавцу по ней потоптаться своими грязными ботинками. Снова!
– Стеф, давай хотя бы выпьем кофе?
– Пей кофе со своей Настей! – оглядываюсь. – Где она, кстати? Тоже приехала?
Сейчас я подрехтую ее холеное личико и сделаю модную прическу – «сочинский выщип» называется. Чисто для профилактики. Коза драная!
– Нет, я один.
– Хоть в чем-то ты стабилен. Небось, в каждой командировке ты от меня «просто в бар ходил»?
– Давай обсудим все спокойно? Ты тоже не так идеальна, какой хочешь казаться.
– Я, прости, что? – охреневаю вконец от такой наглости.
– Я звонил тебе вчера.
– И? Я заблокировала твой номер.
– Я набирал с номера друга. Но трубку взял какой-то мужик. Кто это был? – встрепенувшись, как почувствовавший свою важность петух, сжал губы Федор. Меня не проняло. От слова совсем.
– Мужик?
Сережа? Мой телефон был у него, пока мы с девчонками горланили песни в баре. Удивительно только то, что Нагорный не рассказал
мне об этом. Но это уже другая история и другой разговор. Серьезный такой. Предположительно с криками и руганью. Он у меня обязательно получит строгий выговор и ссылку на диван в гостиной. В гордом одиночестве и без подушки! Что за самоуправство?– Мужик, Стеф. Мужик. Так что ты тоже… хороша. И я готов тебе это простить, между прочим.
– Т-ты, прости, что?
Нет, беру свои слова обратно. Вот теперь я охреневаю окончательно! Настолько, что глаза застилает красная пелена, а из ушей начинает валить пар! Уровень злости резко перепрыгивает все мыслимые и немыслимые пороги. До трясучки в руках и скрежета челюсти!
– Ну-ка повтори, – щурюсь я и наступаю. – Что ты сказал?
Шаг.
Еще шаг.
Федор бледнеет и отступает.
Назад.
И еще назад.
– Я… простить. Прощу. Тебя. Готов.
– Федя, беги, – говорю, закатывая рукава халата.
– Ч-что делать?
– Бежать! – кричу и хватаю с кофейного столика какой-то потертый журнал с лицом Скарлетт Йоханссон на обложке. Замахнувшись, от души швыряю его в сторону рыжеволосого наглеца, который, видите ли, меня готов простить! Меня! Идеальную, всепонимающую, всепрощающую и самую верную из всех верных меня!
Я его убью.
Нет, сначала я его побью…
А потом убью!
Федор пускается наутек.
Я за ним.
Посетители бизнес-форума и гости отеля останавливаются на месте, с удивлением наблюдая за этой картиной. Я хватаю под руки все, что способно если не убить, то причинить нестерпимую боль, и швыряю, швыряю, швыряю! Журналы, подушки, настольные вазы. Один раз даже, кажется, в голову бывшего полетела чья-то сумочка.
В лобби отеля начинается настоящий хаос и какофония! Администраторы кричат. Охранники мечутся, не зная кого из нас ловить. Швейцарцы зачем-то бегают с сумками. Крики, писки, смех и вой. И прекращает все это безобразие, угадайте, кто?
В тот момент, когда моя рука тянется к тапке – за неимением других потенциальных орудий убийства – меня со спины хватают чьи-то руки. С хохотом отрывают от земли. Но даже это меня не оставляет. Я продолжаю болтать ногами и молотить по воздуху руками, крича Федору в спину:
– Можешь теперь совать свой язык и другие, кстати, не особо выдающиеся и талантливые части тела, куда хочешь и когда хочешь! Понял?!
– Ты ненормальная! – визжит Федя.
– Да! – кричу я.
– Тш-ш-ш, – слышится рокочущий смех за спиной. – Хватит. Все.
– Катись отсюда колобком куда-нибудь в соседний резорт, Федор!
– Сумасшедшая!
– А твоя Настя тупая! До сих пор не может запомнить, что ты айтишник, а не финансист!
– Истеричка!
– Сам дурак!
– Карамелька, – ржет Нагорный, удерживая меня на весу, – тут дети. Тихо.
– Да мне п… – мой рот закрывает широкая горячая мужская ладонь.
Федор подлетает к двери. Неловко врезавшись лбом в стекло, отлетает от него. Матерится. Заковыристо так, что мне и не снилось.