(Не) курортный роман

Я же настолько взбешена, что не могу даже оценить этот нелепейший жест бывшего, чтобы от души над ним посмеяться. Не успеваю прийти в себя, а он уже пулей вылетает из отеля. Бежит так быстро, что любой спринтер бы позавидовал. То-то же!

– Пусти меня! – дергаюсь я, когда шум вокруг стихает, а зрители медленно начинают расходиться. – Поставь меня на ноги! – вырываюсь из загребущих лап и оборачиваюсь.

Нагорный ржет. Откровенно и во всю свою нагло-довольную морду.

Я зло сдуваю с лица прядь, упавшую на глаза, и рычу:

– Хватит ржать! К тебе у меня тоже есть разговор!

– Мне тоже бежать? – веселится Сережа, подмигивая.

– Беги. Но тебя это точно не спасет.

Глава 36. Я хотел как лучше

Сергей

Идет…

Моя грозная малышка!

Шуршит большими тапками в сторону лифта. Сжимает кулачки. И раз за разом хмуро поглядывает в мою сторону.

Я улыбаюсь, как умственно отсталый.

Принцесса закатывает глаза и продолжает, гордо выпрямив спину, шествовать по лобби отеля, как гладиатор, в неравном бою сразивший льва. Ей только меча в руках не хватает. Народ перед ней и так, как море перед Моисеем, расступается. Кто ржет, кто фыркает, а кто восхищенно аплодирует.

Да, даже такие есть. В основном барышни. Видать, солидарность и прочие девчачьи штучки. Очень похоже, что в душе каждая вторая мечтает навешать хороших люлей своему бывшему. Не у всех духа хватает. И сил. А этой хватило. И того, и другого.

Моя девочка! Горжусь!

Я покорно иду за Карамелькой следом. Шаг в шаг. Так же молча захожу в лифт. Понимаю, что мне сейчас тоже прилетит за какие-то “грешки”. И даже догадываюсь, за “какие”. Но подпираю задницей стенку кабины и еще ярче лыблюсь во все тридцать два.

Стеф нажимает кнопку нашего этажа и бурчит:

– Чего?

– Ничего.

Мое сексуальное взбешенное облачко. Моя пантера! Свет моих очей и персональное солнце моей Вселенной. Ванильно? Да похрен!

Ох, как этот рыжий бежал. Как торопился! Чуть башкой не протаранил стеклянные двери. Кирпичей в штаны точно наложил достаточно. Классную взбучку Карамелька ему устроила. Бодрящую! Хотя я бы и сам перебздел, увидев Ростовцеву в полном невминозе и с таким диким взглядом, обращенным в мой адрес…

Я вообще не сразу сообразил, что происходит. Только натянул спортивные штаны, когда мой мобильник ожил звонком от администратора Александры. Ответил. На заднем плане ржач, вой, визги и шум. Девушка начала быстро тараторить и сбивчиво что-то объяснять. Честно? Я не понял ни хера! Кроме того, что моя “невеста” громит лобби и кого-то убивает. И этот кто-то – рыжий, худощавый и неприятный на лицо тип. Картинка сложилась моментально, как два и два.

Выбегал я из номера так быстро, что чуть не вынес дверь. Торопился, едва ли не перемахивая разом через пять ступенек. Летел вниз по лестнице на первый этаж. К месту действия прибыл в тот момент, когда моя кудрявая драконесса потянулась к тапке, собираясь зашвырнуть её в голову своему бывшему айтишнику. Будь там туфелька с каблуком поострее и подошвой потяжелее, я бы ее не тормозил. А что? Может, от удара мозги этого болвана встали бы на место. Но мягкой отельной тапкой такую тушу не прибьешь. Пришлось остановить. Но поржал я знатно.

И до сих пор не могу успокоиться. Это уже истеричное.

А Ростовцева – кремень! Выходит из лифта и дефилирует к номеру, каждым своим шагом демонстрируя раздражение. Замирает у двери, складывает руки на груди и ждет. Пока я открою.

Я открываю. Галантным жестом пропускаю ее вперед. Но в зачет мне это не идет и, как только дверь за нами закрывается, слышу злобное шипение:

– Нагорный, да ты совсем офонарел!

– Протестую! – вскидываюсь я. – Где доказательства?

– Ты копался в моем телефоне!

Мое облачко топает ножкой. Я мысленно вою. Я так и знал. Эта гнида успел нажаловаться. Прятаться за бабскую юбку – это же так по-мужски! Нет, все-таки надо было его догнать и дать хорошего пинка. Зря так быстро отпустили.

– Кто тебе такую чушь сказал, Карамелька? – включаю дурака.

– Угадай с трех раз, – щурится моя пантера.

– Пф! И ты ему поверила?

– А мне не верить? – заламывает бровь Карамелька. – Что ты решил за меня заступиться – не верить?

Хороший вопрос.

Я вскидываю руки:

– Так, подожди. Давай разберемся, что конкретно тебя злит? Что я послал твоего бывшего на хрен и сказал, чтобы он больше на твоем горизонте не маячил. Или…

– Или! Ты полез в мой телефон. Без спросу.

– Я не хотел, – вру. – Честно. Оно само.

– И ты ничего мне об этом не сказал!

– А сказать хотел.

– Тоже честно?

– Еще бы! – фыркаю я.

Карамелька качает головой:

– Ты еще и входящий удалил, да?

Я пожимаю плечами:

– Допустим, было дело.

– Что за самоуправство?

– Так получилось. Не злись, – я ловлю Ростовцеву в кольцо рук.

Она брыкается и вырывается.

– Злюсь! – бурчит, надув губы. Свои сладкие, соблазнительные, карамельные губы. К которым хочется от души так… присосаться своими и никуда не отпускать. Завалиться в кровать, из которой мы недавно выбрались, и выбить из ее милой головки все обиды и душнилу Фёдора. Особенно последнего!

Какая нахрен бизнес-встреча? Какая, к черту, командировка? Плевать. Работать будем после. У нас тут практически медовый месяц в самом разгаре!

– Как я могу тебе после такого доверять? – ворчит моя коза гонористая.

– Запросто! – тянусь за поцелуем.

Зараза клацает зубами у меня перед носом:

– Откушу!

– Я хотел как лучше, Стеф.

– А получилось?

– Как всегда?

– То-то же! Я не бесправная кукла, – выдает моя девочка обиженно, – мне очень приятно, что ты заступился, но делать это молча ты не имел никакого права!

– Понял, принял, виноват. Что поделать, если рядом с тобой я дурею и тупею? Готов глотку перегрызть любому. Клянусь.

Ростовцева складывает руки на груди, повисая у меня в объятиях. Смотрит исподлобья:

– Точно?

– Еще бы! – снова фыркаю. – Иди сюда! Докажу.

– Мы опаздываем. Нет времени на доказательства…

– Да плевать! – сжимаю ее в тисках, Стеф задумчиво покусывает губы. Медленно-медленно уголки начинают подрагивать и расползаются в хитрую улыбку. Я, поймав момент, обхватываю ладонями румяные щечки и впиваюсь поцелуем.

Моя девочка хохочет мне в губы. Я тесню ее к нашему “аэродрому”, куда мы, наконец-то по-взрослому слившись, “приземлимся”. Стеф пытается брыкаться и протестовать. Залечивает мне что-то про неприлично, некрасиво и так нельзя. Я не слушаю. Заваливаю ее на кровать. Наваливаюсь сверху и зацеловываю. Везде, куда могу дотянуться. Стягиваю халат, избавляюсь от штанов. Даю волю своей эротической фантазии, которая вытворяет с ней все, что утром Карамелька мне вытворить не дала…