Не любовь. Не с нами

Почему? Потому что помимо злости, желания откусить Головановский нос, а ещё лучше – причинное место, во мне проснулось нездоровое любопытство. Иррациональный, необъяснимый мазохизм, из-за которого женщины мечтают хотя бы одним глазком заглянуть в жизнь бывшего, заходят на его социальные страницы, бродят по улицам, где он может пройти, совершают много других необъяснимых вещей.

Узкая дорога была забита пробками на въезде в город, потом мы немного постояли на центральных улицах, после свернули на неизвестные мне проезды. Глеб молчал, сосредоточенно глядя перед собой. Обычно он вальяжно откидывался на спинку кресла, одной рукой держал руль, вторая расслаблено устраивалась на рычаге передач. Сейчас картинка была другая и, честно говоря, немного дезориентировала.

Задумываться о причинах волнения Голованова не хотелось, может, человеку требовалось выйти по нужде, а на дороге плотный трафик. Приписывать наглецу нечто возвышенное я не могла, главное – не желала. Я пыталась угадать, в каком районе обитала чета Головановых, в старом фонде или новом? На каком этаже?

Автомобиль вошёл в резкий поворот, мы свернули в узкую улочку, а потом в арку между двумя высокими домами, уткнулись в шлагбаум, который тут же открылся, пропуская нас. Перед взором возник типовой благоустроенный двор: детская площадка, огромный корабль с лесенками и горками для малышни, поодаль спортивный городок для подростков и тренажёры для пенсионеров, а так же лавочки, ухоженные газоны, цветущие клумбы, оборудованный уголок для прогулок с собаками.

Никаких стоек с танцующими жрицами любви, реющих пиратских флагов, портовых проституток, ожидающих лично Голованова. Не то чтобы я всерьёз ожидала увидеть нечто подобное, но комфортабельный двор, наполненный детьми и пенсионерами, почему-то никак не вписывался в моё представление о жизни Глеба Голованова.

Он подал мне руку, помог выбраться из высокого внедорожника. Мы поднялись на плавном, бесшумном лифте «OTIS» на шестой этаж и оказались на обычной лестничной клетке – чистой, широкой, уставленной комнатными растениями, но все равно самой обыкновенной, а после – в просторной прихожей квартиры Глеба.

Я огляделась. Светлые обои, стеллаж, тумба для обуви, шкаф-купе, вешалка для верхней одежды, пуф… Конечно, то, что мебель дорогая, гарнитур сделан индивидуально, под заказ, видно сразу, но ничего экстраординарного точно не наблюдалось. Скорее всего, если бы у меня был в распоряжении доход от частных клиник, я бы сама выбрала нечто похожее.

Квартира оказалась пятикомнатной: с двумя уборными, одной ванной, одним балконом на две комнаты и кухню. Вся обстановка была похожа на то, что я увидела в прихожей. Добротно и некичливо. Можно было бы сказать, что она была «никакая», если бы не очевидная стоимость этой самой «никакой» мебели.

– Проходи... – Глеб подтолкнул меня в сторону огромной кухни. – Сейчас поедим, – поставил он в известность.

Я уселась на диван-канапе, разглядывая кухонный гарнитур. Интересно, его выбирала Лия или Голованов лично? Сам прикручивал полочки для стоящих рядком специй или жена вызывала мастера? А на диване, на котором я сидела прямо сейчас, Глеб занимался сексом с Лией? А на столе? На подоконнике?.. Боже, кому нужен был этот мазохизм? Зачем я согласилась сюда приехать? Следующий шаг – попросить хоум-видео с их участием. 

 Резко подскочив, я двинулась в сторону ванной.

– Куда?! – окликнул меня Голованов, словно мы на плацу, он офицер, а я бестолковый новобранец.

– Руки мыть, – естественно, огрызнулась я.

В ванной комнате немного отдышалась. Спокойно… я ведь не за тем, чтобы нервничать приехала к Голованову, а удовлетворить любопытство. В голове продолжало рефреном крутиться Нютино: «Не такое прощают и продолжают жить».

Продолжают… Жить… Прощают… И продолжают… Жить…

Нестерпимо захотелось усложнить для Лии задачу вернуться. В то, что инициатором воссоединения семьи может выступать Глеб, я не верила даже сквозь призму народной мудрости. В то, что женщине, пусть даже изменщице, будут безразличны следы обоюдной измены – тем более. Однажды я проделала похожий трюк, Голованов тогда едва голову мне не открутил, но в тот момент я была счастливей всех на свете, потому что заставила белобрысую кобылу нервничать. Последний ход остался тогда за ней, именно ей в ЗАГСе Глеб сказал «да». Пришло время ответа!

Открыла навесной шкафчик, быстро пробежалась взглядом по содержимому: пена для бритья, крем после бритья, зубная щётка, паста, лосьон для полоскания зубов – все не то. О! В самом углу, словно забытые, устроились ватные диски. Взяв органайзер, я вытащила ровно половину, вырвала у себя волос, проигнорировав боль, устроила на оставшихся дисках, остальные вернула на место. Представить себе мужчину, который за месяц израсходует половину органайзера дисков, я не могла, Лия же, когда вернётся, получит подарочек.

Удовлетворённая, я помыла руки, покопалась в сумочке, которую не выпускала из рук, как зашла в квартиру, достала стойкую помаду. Несколько штрихов на чистых полотенцах в самом низу внушительной стопки добавили блеска мне во взгляд.

Из ванной комнаты я выбралась на цыпочках, тихо ступая, пробралась в спальню, стащила с себя трусы – не так-то просто это было сделать в комбинезоне с шортами, – дёрнула наматрасник, засунула кружево в центр, хорошенько разгладив, а потом заправила кровать, как и было. Покажите мне мужчину, который будет стирать наматрасник раз в неделю? В лучшем случае поменяет постельное бельё.

Следы от помады на светлых гардинах. Капелька духов на нижнее бельё Глеба, которое лежало на самом дне верхнего ящика комода – значит, хозяин редко им пользовался. Сережка, закинутая в хрустальную подставку на верхней полке с книгами по личностному росту, – Голованов точно не станет читать рекомендации по аффирмациям.

Кушай, Лия, не обляпайся!

На кухню я вернулась в приподнятом настроении. Глеб стоял у холодильника, задумчиво разглядывая содержимое, естественно, я заглянула тоже. Аккуратно расставленные контейнеры с продуктами, отливающая зеркальной гладью посуда из нержавеющей стали: сковорода, кастрюля, сотейник. Похоже, зря я отложила половину ватных дисков – определённо, женщина в квартире Голованова появлялась постоянно и чувствовала себя как дома.

– Будешь перцы, фаршированные мясом? – Он спокойно посмотрел на меня. – С басмати и диким рисом. – Хотя, знаешь, что? Есть идея получше, – прищелкнув пальцами, продолжил Глеб как ни в чём не бывало, пока я мысленно жалела, что трусы запихала под наматрасник, а не под подушку. – Мидии в сливочно-сырном соусе!

На столе материализовались мидии, несколько видов сыров, сливки, оливковое и сливочное масло, приправы, веточка же свежего розмарина меня почти убила. В смысле… сломала стройную картину мира, в которой мужчины умеют варить пельмени, порой добавляя лавровый лист, но абсолютно точно не знают, что такое розмарин.

– Вина? – спокойно предложил Глеб, игнорируя моё молчаливое удивление. – Белого? – вспомнил он мой вкус.

Поставил фужеры, достал бутылку из винного шкафа, откупорил, налил и протянул искрящуюся соломенного цвета жидкость.

– Попробуй.

– Вкусно, – признала я, глянула на бутылку, надпись на которой не сказала мне ни о чём.

– Дядька родной на пенсии виноделием занялся, – пояснил Глеб. – Открыл небольшой заводик.

– Круто! – сказала я, пытаясь вспомнить родного дядю Глеба, который открыл «небольшой заводик».