Не любовь. Не с нами

– Лицемерка, – только и отреагировал Глеб на мою страстную отповедь.

– Чего?!

– Ты, Цыпа, лицемерка, – отчеканил он. – Чем твоё поведение отличается от поступков Вадима? Для чего ты примчалась сюда, как только узнала о моем разводе? Почему принимала от меня букеты, конфеты, приглашения? Зачем поехала ко мне домой?

– Ничего такого! – не найдясь с ответом, я выпалила первое, что пришло в голову.

– Ничего? Серьёзно? Ты поехала к мужику домой, не имея в виду «ничего такого»? Не понимала, чем закончится поездка? Не хотела этого, не думала, не представляла? Ты целовалась со мной, плавилась подо мной, кончила от моих рук, – приблизившись вплотную, проговорил Глеб. – «Ничего такого»? Это, Цыпа, дохрена больше, чем «ничего такого». Ты прилетела, не успев сообразить, что у тебя появился шанс отыграться на мне, не подумав, как это воспримет Вадим. Ты отправилась ко мне, не моргнув глазом, легла в постель, где несколько месяцев назад я был с женой. Ты изменила своему парню, а теперь строишь из себя оскорблённую добродетель.

– У нас ничего не было, – выдохнула я.

– У нас было дохрена и больше, что можно назвать изменой, – прошипел Глеб.

В это время появился Колек, после подсвеченного двора в стремительно опускавшейся темноте позднего вечера он щурился, поэтому не смог разглядеть ни злого взгляда Глеба, ни моего вконец растерянного. Поинтересовался, почему мы не идём, напомнил, что все заждались, взял блюдо с рыбой, сунул мне в руки тарелку с овощами и велел двигать к столу. Глеб последовал за нами, на границе темноты и света он забрал у меня посуду, передал Коле со словами:

– Колек, как мужик, ты меня поймёшь. – И перекрыл мне проход.

– Чего? – опешил Коля.

– Тебя семья ждёт, – рыкнул Глеб.

Коля внимательно посмотрел на меня, потом на друга, снова на меня, после на друга, словно решал в голове уравнение с множеством неизвестных, поднял бровь, присвистнул, развернулся, оставив свои выводы при себе, ушёл.

Мы с Головановым буравили друг друга взглядом, я не уступала, не отводила глаз от лица соперника. Видела всё, начиная со слегка волнистых русых волос, межбровного залома, морщин у глаз, сжатых губ, напряжённой шеи, широченных плеч, за которыми хотелось спрятаться от всех невзгод, до ног, что твёрдо, уверенно стояли на земле.

– За что ты мне? – прохрипел Глеб, точно так же изучая меня. Не знаю, что именно он видел, судя по выражению лица – ничего, что его бы обрадовало.

– За грехи, – ответила я в унисон его взгляду.

Быстрым, плавным движением хищника Глеб дёрнул меня на себя. Приподнял, одновременно прижимая, распластывая вдоль своего крепкого тела. Сделал несколько широких шагов обратно к кряжистой груше, и только там, в скрывающей темноте, опустил свои губы на мои, тут же завоёвывая пространство.

Глава 14. Глеб

Глеб перевернулся на бок, протянул руку к телефону, валяющемуся на полу, в кармане джинсов, пошарил рукой во тьме, обнаружил искомое, подсветил экран. Четыре утра. Шторы плотно занавешены, окно закрыто. Неудивительно, что в комнате темно.

Лёг на спину, скосил взгляд вбок. Рядом закопошилась Цыпа, закинула на него ногу, уткнулась лицом в шею, пробурчав что-то невнятное. Он пытался рассмотреть лицо, но видел лишь очертания, всклокоченные волосы, слышал лёгкое дыхание, перемежающиеся с сопением.

И что теперь делать? Цыпа, конечно, не восемнадцатилетняя девчонка, решившая, что получить друга старшего брата в качестве тренажёра для оттачивания женских премудростей – идея года, но это-то всё и усложняло.

Не устоял. Не удержался. С ума сошёл. Сознание взорвалось, разлетелось на миллиарды похотливых частиц, приведших его несколько часов назад на порог детской комнаты Ирины, несмотря на то, что разум бил тревогу, вопил, как банши, останавливал от идиотического поступка. Одно дело – переспать с Цыплаковой-младшей в отеле, гостинице, на диком пляже, на собственном семейном ложе, в конце концов, другое – вот так, на виду у удивлённой публики в лице её семьи.