Не мой, не твоя

«Но он так смотрел на меня вчера…» — не унималась надежда.

И что с того? Он ведь мужчина. Это ещё ничего не значит.

Вот так, мысленно споря сама с собой, я дошла до трехэтажного офисного здания, которое стояло особняком на огромной территории завода. На проходной отметилась, взяла ключи от кабинета. Люды ещё не было, она всегда приходила в последний момент, а то и с небольшим опозданием.

В начале десятого она влетела в кадры вся в слезах.

— Этот наш новый… владелец… Тимур… как там его… — всхлипывала она.

— Сергеевич, — на автомате добавила я.

— Обругал меня всячески… как школьницу.

— За что?

— За опоздание. Я задержалась всего на пару минут. Я что, виновата, что на плотине пробки? — Люда промокнула салфеткой глаза, принялась стирать потекшую тушь. — Вот же зверь. И хамло! Сказал, представляешь, что если я ещё раз хоть на секунду опоздаю — вылечу вон. Отчитал меня прямо на проходной, при охране, как двоечницу.

К обеду половина коллег выла и проклинала Тимура. Жалобы на то, что он с самого утра кошмарит весь офис, сыпались со всех сторон. Ульяну, свою секретаршу, он обругал за посторонний разговор по телефону. Даже наш благодушный начальник, Михаил Андреевич, после собрания у него пришёл весь в растрепанных чувствах и грозился, что терпеть от какого-то мальчишки такого отношения не станет, лучше уж уволится сам. Чуть позже. А когда я зашла к нему и заикнулась про характеристику, которую он обещал мне ещё в понедельник, он выкатил глаза и замахал на меня руками.

— Что ты, что ты! Её надо подписывать у Шергина. А он так лютует сегодня, что я к нему ни за что не сунусь.

— Но мне очень надо!

— Ну не могу я. После его планерки у меня давление знаешь как подскочило, до сих пор затылок ломит и в глазах темно. А ты подойди сама. Что? Вы же вроде знакомы.

Знакомы, да… Но разве ему объяснишь, что мне у Тимура что-то просить в сто крат страшнее и тяжелее. Тем не менее я распечатала характеристику и поднялась в приемную. А что делать?

Ульяна, обычно улыбчивая и вся какая-то порхающая, сегодня сидела прямая как кол с самым скорбным выражением лица.

— Можно к нему? — спросила я её, кивнув на массивную дверь из тёмного дерева, на которой сияла золотом табличка с именем прошлого директора.

— Вряд ли, — буркнула она. — Он вообще не в адеквате сейчас. Главбухша только что от него в истерике выскочила. А положите в папку на подпись свою бумагу. Он потом заберет и подпишет вместе с другими.

Ну уж нет. Ульяна наверняка сунет свой нос и прочитает, что это за бумага. И как пить дать начнет выспрашивать, какой такой суд мне грозит, обсуждать, сплетничать. А я при одной лишь мысли, что здесь кто-то узнает о моей ситуации, холодела от ужаса. Тимур тоже, конечно, и прочтет, и узнает, и мне от этого делалось дурно. Но тут уж ничего не попишешь. Да и он, по крайней мере, никому ничего не расскажет.

— Нет, это срочно, я не могу ждать, — покачала я головой, прижимая листок текстом к груди, будто боясь, что секретарша могла подглядеть.

— Хорошо, — нехотя согласилась Ульяна и нажала на телефоне какую-то кнопку.

— Да! — рявкнул Тимур зло.

— Тимур Сергеевич, — дрожащим голосом затараторила Ульяна, — к вам…

— Я занят! — и отключился.

— Ну вот, я же сказала, — обиделась на меня секретарша, и я, помявшись, пошла обратно к себе.

Да, Тимур и впрямь свирепствовал: помимо того, что довел до истерики главбуха, он поднял на уши всю бухгалтерию, затребовав у них отчетность за минувший год. Устроил аутодафе коммерсантам, разнес начальника экономистов, кого-то подловил в курилке и тоже сильно испортил настроение.

После обеда к нам пришли ещё две девчонки из планового отдела и обе уливались слезами.

— Мы просто вышли из кабинета и попались ему в коридоре, — рыдали они. — И он нас уволил! Ни за что! Так ведь нельзя!

Для всех сегодняшний четверг стал шоковым. Кроме меня. Если честно, ничего другого я от него и не ожидала. Меня, наоборот, удивлял предыдущий директор, который сквозь пальцы смотрел на повальное безделье. И я ничуть не сомневалась, что Тимур у себя подобное терпеть не станет.

Он, по слухам, как смерч врывался то в один отдел, то в другой, наводя везде тихий ужас. Только наш почему-то обошёл вниманием.

— И слава богу! Пусть про нас этот зверь вообще забудет, — молилась Люда.

В шесть ноль-ноль она резво подскочила, оделась и убежала домой. Да и весь офис минут через пять после окончания рабочего дня как вымер. Только я, как обычно, никуда не торопилась. Подумала, может, снова к нему сунуться со своей характеристикой? Хотя… если он сегодня не в духе…

Тут мне на сотовый позвонил юрист, уже второй раз за сегодня. Днем толком поговорить не получилось — рядом сидела Люда, а при ней не хотелось ничего обсуждать. Он сообщил, что заседание уже на носу, ну и напомнил, что я должна ему додать из документов.

— Значит, я от вас жду акт о жилищных условиях, справку о доходах и характеристику. Если у вас уже всё готово, могу заехать…

— Нет, я еще не подписала характеристику, постараюсь завтра всё сделать. Сегодня не получилось. Давайте завтра вечером созвонимся?

— Ну ладно. И всё-таки будет очень хорошо, если кто-то из ваших нынешних коллег сможет выступить в защиту. Сами понимаете, бывших коллег и соседей Тиханович обработал. Даже до участкового педиатра добрался. Так что…

— Я здесь особо о себе не распространяюсь, сами понимаете. Но один человек, думаю, не откажет. Казаринов Виктор Иванович, начальник отдела логистики.

— Очень хорошо. А ещё лучше будет, если и ваш непосредственный начальник согласится или директор…

— Нет, директор — вряд ли.

— Почему? Вы же говорили, что стараетесь, директор вас хвалил…

— Директор у нас вообще сменился. А новый… ну, он сложный человек.

— К любому человеку можно найти подход. Вы уж как-то постарайтесь наладить с ним отношения, покажите себя с хорошей стороны. Ну что я вас учу, вы и сами все знаете. И понимаете, как это важно.

Не успела я положить трубку, как дверь распахнулась настежь и в кабинет вполне по-хозяйски зашёл Тимур. У меня внутри тотчас словно струна натянулась и мелко-мелко задрожала.

Взгляд сам собой прилип к его белоснежной рубашке, к распахнутому вороту, к загорелой шее. Может, оттого что он такой смуглый, эта белизна почти слепила. Даже голову, казалось, наполнил белый шум.

Еле оторвав взгляд, я посмотрела ему в глаза. И как в омут нырнула. На несколько секунд мне вдруг явственно показалось, что передо мной прежний Тимур. Мой мальчик с горящими глазами. Внутри что-то болезненно дернулось и надломилось, и горло тотчас перехватило. Ещё мгновение, и мы бы… Но тут Тимур отвёл взгляд и вышел.