Не повышай на меня голос, птичка

Глазами, что подобно невидимому лезвию по коже.

Сглатываю слюну.

— Ты похудела, — коротко сообщает Хаджиев, разбивая обжигающую тишину вдребезги. А потом продолжает сканировать меня холодным взглядом, который с каждой секундой заволакивает тьмой. И нет, это не возбуждение. Хуже. Он злится. И это осознание выбивает из легких последний клочок воздуха. С каждым новым шагом в мою сторону Марат становится более дикий. Более опасный. И все же голодный.

Глава 29. Голод

Противоречивые эмоции выворачивают меня наизнанку, потому что я не могу понять, что испытываю, глядя на приближающийся айсберг.

Я ведь не могла скучать по нему?

Абсолютная нелепость! Но взбесившееся сердце говорит об обратном.

— Садись за стол, — тяжелый голос Хаджиева выводит меня из оцепенения и вынуждает вздрогнуть, но больше ничего не происходит.

Он просто проходит мимо. Даже пальцем меня трогает. И происходящее начинает действительно пугать. Я ждала чего угодно, но только не этого.

Делаю отчаянный вдох и выдох, невольно заполняя себя его запахом: тяжелого парфюма и сигаретного дыма. Голова идет кругом.

— Проблемы со слухом? — строго выдает Хаджиев, а через секунду я слышу, как открывается дверца холодильника. Он что, хочет меня накормить?

Прочищаю горло и заставляю себя ответить ему.

— Я не голодна, пойду в постель.

А сама продолжаю стоять как вкопанная со стаканом в руках.

Пойду. Как же.

— Пойдешь, когда поешь, — будто читает мои мысли. — Садись, пока я не усадил тебя силой, Тата, — внезапно раздается над моим ухом угрожающий шепот и ягодицу обжигает легкий шлепок. Но этого достаточно, чтобы я подпрыгнула на месте и кожа вспыхнула колючим жаром.

А когда из рук исчезает прохладное стекло, я тут же срываюсь с места и семеню ногами к кухонному островку.

Аккуратно забираюсь на высокий стул и мысленно хвалю себя за то, что надела пижаму со штанами.

Хотя глупо считать, что они защитят меня от лап этого чудовища.

В полном неверии изучаю взглядом гору мышц, стоящую у холодильника. Спокойными движениями он достает несколько контейнеров и по очереди отправляет их в микру, а уже спустя несколько минут до меня доносится дурманящий запах овощей и мяса.

Рот мгновенно наполняется голодной слюной и я тяжело ее сглатываю.

— Как прошла встреча с Тимуром? — невозмутимо интересуется Хаджиев, выкладывая еду на тарелку.

Мне сейчас это снится? Что за херня происходит?

— Ты язык проглотила? — его голос звучит на октаву ниже, отчего я начинаю елозить на месте, подбирая под себя ноги.

Взяв в руки блюдо и приборы, Марат лениво двигается в мою сторону. В то время как его пристальный взгляд прожигает в ожидании ответа.

— Нет, — сухо парирую ему и поджимаю колени еще ближе к груди, пытаясь хоть как-то укрыться от ледяных глаз.

— Что нет, Тата, — перед носом возникает тарелка с сочным стейком и овощами гриль, а надо мной большая фигура Хаджиева. Смотрю на него исподлобья и ощущаю, как все тело буквально трясет от напряжения.

Но когда жесткие пальцы бережно захватывают подбородок, внутри замирает каждая клеточка, а через мгновение я и вовсе не дышу, потому что Хаджиев склоняется к моему лицу слишком близко.

— Не упрямься, девочка, — тихо произносит он. — Я хочу, чтобы ты поела, потому что это необходимо для твоего здоровья, а не потому что я пытаюсь тебя контролировать. Понимаешь? — большим пальцем Марат оттягивает мне нижнюю губу и из моей груди вырывается непроизвольный вздох.

Но я не дергаюсь. Не пытаюсь избавиться от властного прикосновения. Напротив. Позволяю ему смотреть холодом в самую душу. Я теряюсь в его близости. Клетка за клеткой он заполняет меня собой, играет на моих нервах, но внезапно Хаджиев отстраняется.

— Ешь, — хрипло приказывает он и шумно сглатывает, явно находясь на грани.

Мне и самой требуется некоторое время, чтобы перевести дыхание.

Под таким взглядом даже сливочное масло в горле комом встрянет.

— Помочь? — его голос вновь леденеет, а командирский тон приводит меня немного в чувство.

И во мне загорается ярое желание взять этот жирный стейк и швырнуть прямо в самодовольную рожу Хаджиева.

Он думает будет жить на два фронта? Трахать свою женушку, благоволить ее, а ко мне приезжать и команды раздавать? Принуждать? Унижать? Использовать мое тело для грязного секса, который он не может позволить себе со своей чистой скромницей? Черт… Моя бурная фантазия слишком ярко рисует их тела на смятых простынях, и меня начинает колотить от ярости.

— Помоги себе, — огрызаюсь и беру приборы в руки, принимаясь резкими движениями разделывать стейк.

Ухмыляется и, неодобрительно щелкнув языком, усаживается рядом.

Изредка смотрю на него исподлобья, замечая, как голодный волк следит за каждым моим движением.

Но долго я не выдерживаю.

— Собираешься сидеть и смотреть на меня? — замираю с ножом в руках.

— Пока что да.

— А потом? — стараюсь скрыть нервозность, но от его спокойствия меня просто разрывает.

— Потом планирую поужинать.

Он смеется надо мной?

Боже… Прикрываю глаза и медленно выдыхаю. Мне нужно успокоиться. От всей абсурдности ситуации мне хочется расцарапать его лицо.

Что творится в голове у этого ненормального?

Так ладно. Это не мое дело.

Отбросив идею продолжать с ним диалог, кладу в рот первый кусочек и едва сдерживаю стон удовольствия. Мясо тает во рту и я даже не замечаю, как опустошаю тарелку, забив свой изголодавшийся желудок до отвала.

Вот только я не успеваю насладиться блаженным моментом насыщения…

Хаджиев подхватывает меня под попку и пересаживает на высокую столешницу. Прямо перед собой… раздвигая мои ноги шире.

— Ч-что ты делаешь?.. — робкий шепот срывается с моих губ, прежде чем до меня доходит вся суть происходящего.

— Моя очередь кушать.

Глава 30. Новый Хаджиев

Я замираю, как лань перед охотником, пока Хаджиев нетерпеливо засучивает рукава рубашки, обнажая свои сильные жилистые руки. Смотрит на меня так дико и опасно, что где-то глубоко внутри зарождается сладкий трепет.

Его мрачное лицо не выдает никаких эмоций. Сейчас его можно сравнить с ягуаром, который элегантно подкрадывается к своей жертве. Вот только этот кот шлялся хер знает где. И с этими мыслями мной овладевает привычная ярость. Нет, я не собираюсь давать ему «десерт» по-первому требованию.