(Не) Счастливый случай

Нет. Ради работы. Я — его цель.

И всё же... он смотрел на меня иначе. Его глаза. Серые, как предрассветное утро.

Прикрываю лицо ладонями. Мои пальцы ещё пахнут кровью. Я спасала... и чуть не погибла. Но самое страшное не это. А то, что я бы сделала это снова.

С этими мыслями, наконец, проваливаюсь в вязкое сновидение. А утром продолжаю свой путь. Доедаю остатки лепёшки, что в сухари превратилась. Небо хмурится, но дождь пока не идёт.

На третий день лес медленно редеет. Деревья становятся выше, стволы — темнее, ветви — без листвы. Кажется, что даже ветер боится нарушить покой этой земли. Кобыла фыркает, мотает головой, упрямится, будто чувствует невидимую границу.

И я её чувствую тоже.

Спереди, за изгибом тропы, вырастают ворота. Высокие, вырезанные из тёмного дерева с прожилками, похожими на застывшую кровь. По сторонам два силуэта. Постовые. Дроу.

Высокие, грациозные, с тёмной кожей и светящимися глазами, золотыми и льдисто-голубыми, как рассвет над чужим миром. Один держит копьё, второй — что-то вроде кинжала. Но оба не спешат поднимать оружие.

Я чувствую, как под кожей вспыхивает свет. Он не выходит наружу, но становится частью меня. Огнём, который согревает изнутри. Кобыла тревожно храпит. Спешиваюсь и медленно, почти не дыша, тяну капюшон назад, открывая лицо.

— Я… ищу храм богини Наит, — говорю устало, но без дрожи.

Они цепко следят, разглядывают. Будто в душу смотрят. Слышу собственное биение сердца, удерживаю нервную кобылу за уздцы. Жду.

Не взглядом, не слухом, а чувствую, как что-то в них меняется. Лёгкое движение плеча. Один из них чуть опускает оружие. Другой делает шаг назад. Они вдыхают, как будто ощутили присутствие чего-то древнего. Родного.

— Добро пожаловать в Дортмунд, Пресветлая, — слегка замогильным голосом вещает один с льдистыми глазами.

Стражники отпирают ворота и отходят. Без слов. Без вопросов. Только взгляд — долгий, пристальный, странно уважительный. Будто они почувствовали этот непонятный свет во мне.

— Спасибо, — бормочу и иду вперёд, ведя уставшую кобылу следом.

За спиной створки смыкаются. И впервые за всё время пути я ощущаю, как в груди зажигается крошечное тепло.

Я пришла туда, где меня примут.

До нужной точки добираюсь лишь к закату. Уставшая, почти без сил. Моя кобыла еле плетется и часто спотыкается. Но не останавливается.

Храм я вижу сразу. Он не возвышается, не блистает куполами, не стремится к небу. Светлый мрамор стен словно впитывает последние лучи уплывающего солнца. На воротах знаки мерцают, едва уловимо пульсируя и зовя. Я впервые ощущаю спокойствие с момента попадания в этот мир.

— Добро пожаловать, — голос звучит мягко, сдержанно.

Поворачиваю голову на голос и натыкаюсь на женщину средних лет, стоящую у порога. Высокая, стройная, с длинными белокурыми волосами и внимательными, чуть печальными глазами. Ни капли в ней обычной суровости жриц. Она излучает покой и умиротворение.

— Я настоятельница Ариэнна. Богиня ждала тебя.

Я не задаю вопросов. Спешиваюсь. Отдаю лошадку подошедшему работнику храма. И иду за женщиной. Всё тело дрожит от внутреннего трепета, как будто я подхожу к порогу чего-то важного, давно забытого.

Главный зал — круглый, высокий, со сводами, исчезающими во тьме. В центре — она. Статуя. Богиня Наит. С распущенными волосами и руками, сложенными у сердца. Между ладонями бутон розы. Глаза опущены, и весь вид показывает смирение. Но я знаю, это обманчивый образ. Разгневаешь богиню — умрёшь в тот же час.

Меня оставляют одну. Я не спрашиваю зачем. Просто подхожу ближе, останавливаюсь у постамента, запрокидываю голову и вдруг понимаю: мне не нужно молиться. Я уже слышу.

В груди резкий толчок. Воздух вокруг меня сжимается. Колени предательски подкашиваются.

Свет.

Золотой, теплый, как лето, как первый смех ребёнка, как прикосновение любимого. Я в нём купаюсь, растворяюсь и теряю счёт времени.

Свет концентрируется, пульсирует, и ко мне выходит та женщина из сна. Она вся излучает энергию, силу и любовь. И до меня доходит. Это и есть богиня. Наит.

— Ты добралась до меня, — улыбается, но взгляд строгий.

— Добралась, но путь был долгий, — вздыхаю тяжко. — Почему вы не переместили сразу сюда?

— Должна же я была тебя испытать, — усмехается лукаво. — Да и в Дадарии моих сил не так много. Не все верят, не все помнят.

— Зачем я здесь? — спрашиваю, когда молчание слегка затягивается.

— Чтобы нести мою волю. Ты моя Верховная жрица, Татьяна. Хранительница знаний. Мой глас и воля. Тебя выбрал этот мир. Даровал могущественную силу, что способна властвовать над жизнью и смертью.

— Но я ничего не знаю. Никаких ритуалов, обрядов.

— Научишься.

А потом всё пропадает. Женщина вспыхивает ярче и исчезает. Свет гаснет. Я стою на том же месте возле статуи. Пальцы дрожат. Слёзы на щеках. Дышу шумно, тяжело. Будто вернулась с другой стороны мира. Долго стою, ощущая отголоски присутствия богини. Восстанавливаю дыхание и вздрагиваю от лёгкого шороха.

Оборачиваюсь и таращусь на прервавшего моё уединение дроу. Высокий мужчина с серебряными длинными волосами и острым взглядом, что режет как лезвие. Черты лица резкие, будто выточены ветром. Его глаза, ярко-бирюзовые, почти светящиеся в полумраке, скользят по мне с безмолвным вниманием. Одежда строгая, дорогая, пропитанная властью.

Идёт медленно, бесшумно — как тень, как ночь. Вытягиваюсь в струнку, ощущая властную ауру и тьму, исходящую от него.

Он останавливается буквально в двух шагах от меня. Чувствую, как внутри всё сжимается. Не страх, нет… настороженность. Моментальная, инстинктивная. Незнакомец не прячет взгляда. Он смотрит на меня, как будто… узнал?

— Ты вышла из Света, — произносит тихо, почти шёпотом, в котором сквозит сила. — Говорила с богиней.

Прежде чем успеваю ответить, к нам подходит Ариэнна, настоятельница. Она задерживает шаг, бросает короткий оценивающий взгляд на мужчину и словно читает его молчаливый приказ. Он чуть качает головой, и та еле заметно кивает, опуская глаза.

— Ты слышала её? — спрашивает меня.

Киваю, не в силах вымолвить хоть что-то членораздельное. Слова богини всё ещё звучат в ушах.

— Мы ждали тебя, Верховная, — настоятельница мягко улыбается и поворачивает голову к ждущему ответов мужчине.

— Верховная жрица? — изумляется дроу. И теперь в его взгляде нечто новое. Не расчёт. Не скепсис. А… предвкушение?

Я хочу возразить. Хочу сказать, что я врач. Что я не жрица. Что я не умею молиться, не знаю ритуалов. Что вся моя жизнь в другом мире. На Земле. Без магии, богинь и… дроу. Но слова застревают в горле комом.