Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).

— Знаменитый коллекционер древностей?

— Я действительно кое-что коллекционирую, — сдержанно признал Каррадос.

— Вы меня простите, синьор, если я не очень правильно говорю. Когда я жила в Неаполь, моя мать и я, мы держали пансион, у нас жили много англичаны и американы. Я набралась слов, но с тех пор, как женилась и поселилась в Калабрия, мой английский я упустила… нет-нет, не так, правильно сказать — совсем запустила.

— Ну что вы, все просто отлично. Уверен, мы с вами прекрасно поймем друг друга.

Леди бросила пронзительный взгляд на Каррадоса, но лицо слепого джентльмена хранило учтивое выражение, и она продолжила:

— Мой муж по имени Феррайя. Микеле Феррайя. Мы имеем виноградник и немного собственность возле Форенцана. — Она сделала паузу и осмотрела кончики своих затянутых в перчатки пальцев, прежде чем перейти к самому важному. — Синьор, — выпалила она наконец, — законы в моя страна совсем не хорошие!

— Судя по тому, что я слышу, — сказал Каррадос, — ваша страна — совсем не исключение.

— Есть бедный работник в Форенцана, Джанни Верде по имени, — без запинки продолжала свою речь посетительница. — Он один раз копает в виноградник у мой муж и стукает своя лопата об преграда. «Ага, — говорит Джанни, — что такое тут есть?» И он опускается на колена, чтобы посмотреть. И видит кувшин для масло, кувшин из красная глина, синьор, какие пользовались давно раньше. И он полный серебряные монеты! Джанни бедный, но он мудрый. Он разве сообщает власти? Нет-нет, он понимает, что там все нечестные. Что нашел, он несет к мой муж, как знает его за очень честный человек. Мой муж тоже решает быстро, долго думать не стал: «Джанни, — он говорит, — держи свой рот на замок, это для твоя пущая польза». Джанни понимает, ведь он доверяет мой муж. Он делает знак согласен. Потом он снова берет лопата и идет копать. Мой муж немного понимает в эти вещи, но не совсем. Мы смотрим коллекции в Мессина и Неаполь, и даже Рим, мы видим другие серебряные монеты, похожие, мы узнаем, что они очень ценные. Они есть разные размеры, но большинство — как одна лира, а толщиной — как две лира. На одна сторона изображает большая голова языческий бог, а на другая — о, но так много всего я не могу запоминать! — Жестом полного отчаяния гостья изобразила безнадежное разнообразие вариантов.

— Колесница, запряженная парой или четверкой мулов? — предположил Каррадос. — Орел, несущий зайца? Летящая фигура в венке? Военные трофеи? Что-нибудь из перечисленного подходит?

— Si, si, benel [130] — вскричала мадам Феррайя. — Вы меня понимаете, я это ощущаю! Мы очень осторожные, потому что с любой сторона могут грабить, и закон несправедливый. Подумать: это запрещено даже забирать монеты из страна, но если мы пробовать распоряжаться их у себя дома, то монеты будут конфисковать, а нас наказывать, как они есть tesoro trovato, или драгоценный клад по-вашему, и принадлежат к государство — эти монеты, которые трудолюбивый Джанни находил, которые так давно клали в земля, где имеется виноградник у мой муж!

130

Да, да, много! (итал.)

— Итак, вы привезли их в Англию?

— Si, синьор. Говорят, ваша страна справедливая, есть богатые знатные люди, которые могут купить наши монеты за высокая цена. Также я умею говорить немножко на ваш язык, это нам помогает.

— Полагаю, монеты сейчас находятся в вашем распоряжении? Можете вы мне их показать?

— Мой муж их сохраняет. Я вас туда веду, но вы как английский синьор сначала даете parola d'onore [131] не предать нас или не рассказать об этом для другие люди.

131

Честное слово (итал.).

Каррадос предвидел такой поворот событий и решил согласиться.

Ему еще предстояло поразмыслить, стоит ли держать слово, данное людям, якобы нашедшим драгоценный клад, ведь они могли оказаться теми самыми мошенниками, что ограбили Британский музей. Но здравый смысл требовал немедленно принять предложение и не придираться к условиям, выдвинутым мадам Феррайя, иначе все могло закончиться плачевно. Если монеты стали добычей грабителей, что казалось несомненным, скромный выкуп был бы самым безопасным способом вернуть бесценные сокровища, и в этом случае Каррадос мог бы выступить в роли посредника.

— Я согласен на ваши условия, мадам, — объявил он.

— Этого достаточно. Теперь я веду вас в то место. Нужно, чтоб вы один меня провожаете, потому что мой муж совсем сумасшедший в эта страна, где не может понимать ни одно слово, что говорят вокруг. Его бедный ум кричит: «Караул, окружают!» — когда он видит, как два иностранца идут к наш дом. Мой муж, он стал очень ужасный из-за свое беспокойство. Только представите, он держит на огонь котелок с расплавленный свинец и тут же бросит туда клад и расплавит его совсем, если будет решать, что опасность пришел.

«Что ж, — подумал Каррадос, — вполне естественная мера предосторожности для простого виноградаря из Калабрии!»

— Очень хорошо, — продолжал он уже вслух, — я пойду с вами совсем один. Но где же это место?

Мадам Феррайя порылась в древнем кошельке, который она извлекла из своей порыжевшей сумочки, и предъявила клочок бумаги.

— Иногда люди не понимают, как я говорю это название, — объяснила она. — Sette [132] , Херрингбон…

132

Семь (итал.).

— Вы позволите? — сказал Каррадос, протягивая руку. Он взял бумагу и кончиками пальцев коснулся написанного. — Ну конечно, Херонсборн-плейс, семь. Это на краю Херонсборн-парк, не так ли? — Говоря это, он небрежно положил бумажку на край стола и поднялся. — На чем вы приехали, мадам Феррайя?

Мадам следила за действиями Каррадоса с затаенной усмешкой, которая, однако, не прозвучала в ее голосе.

— На автобус — сначала один, потом другой, на каждый поворот спрашиваю, и так без конца! — вздохнула она.

— Сегодня вечером я уже отпустил шофера, так как не собирался никуда выезжать, но сейчас вызову такси, и машина уже будет у ворот, когда мы выйдем. — Быстро справившись с этим делом, Каррадос позвонил Грей-торигу по домашнему телефону.

— Я собираюсь наведаться в Херон-сборн-парк, — объяснил он. — Вы меня, пожалуйста, не ждите, но если кто-нибудь придет с визитом, передайте, что я уехал не более чем на час.

Паркинсон беспокойно кружил по холлу. С совершенно несвойственной ему навязчивостью он пытался предложить своему хозяину то одну вещь, то другую, в чем Каррадос абсолютно не нуждался. На этого, обычно столь любезного и почтительного человека непривлекательная внешность мадам Феррайя, кажется, действовала чарующе: эта леди то и дело обнаруживала, что ее пристально разглядывают, и всякий раз Паркинсон виновато отводил взгляд. Но никакие странности поведения слуги не могли задержать хозяина больше, чем на пару минут.

— Разве я не еду с вами, сэр? — В этом вопросе прозвучал недвусмысленный намек на то, что будет гораздо лучше, если хозяин отправится не один.

— На сей раз нет, Паркинсон.

— Как скажете, сэр. Может быть, вы оставите номер, по которому можно будет позвонить в случае необходимости?

— Я отдал все необходимые распоряжения мистеру Грейторигу.

Исчерпав все ресурсы, Паркинсон отступил. Идя с Каррадосом по подъездной аллее, мадам Феррайя захихикала с издевкой: