(Не)возможная невеста

Магнус подходит к ней поближе, смотрит, как она рисует, проводит рукой вдоль спины, не касаясь тела.

– Она сама собой управляет, изнутри. Её второе я. Первое и основное ушло на глубину.

Я выражаюсь более чем неприлично. Так, что даже такой прожжённый шварк, как Магнус удивлённо хмыкает.

– Надо запомнить формулировку, - бормочет он ветру.

Тот одобрительно шуршит, заодно выдувая угольки из костра и остужая их. Продуманный. Потому что, закончив мой портрет, на который я не могу нормально смотреть – настолько он пронзительный, Диана приступает к изображению моей второй ипостаси. И у неё возникает проблема – не хватает роста. Засунув поглубже свои страхи, я подхожу, сажу её к себе на плечи и подаю новый уголёк. У меня их полная горсть – Магнус принёс. Они ещё горячие, самый остывший я даю Диане, но они не жгут меня, а вот её попка… от неё по всему телу расползается жар.

Зачем? Зачем я посадил её к себе на шею? Чтобы стоять, как дурак, по стойке смирно и сгорать во внутреннем огне желания? Видимо, именно для этого. Нравится мне страдать, так уж повелось. Сарказм, если что.

Но все мои муки ничто по сравнению с тем шоком, который охватывает меня, когда Диана рисует Айру. Сначала лицо, волосы, шею, потом она спускается с меня и добивает меня состоянием моей пары. Невозможно. Это просто невозможно настолько точно изобразить взгляд, которым смотрит на меня любимая, словно не было этого столетия. Будто я вчера простился с ней перед охотой, а Диана это увидела и сейчас передала с мельчайшими нюансами. Вплоть до объёма живота.

А потом она идёт спать. В смысле Диана. Словно ничего такого не сделала. Словно не вывернула сейчас всю мою застарелую боль наизнанку, не показала мою слабость Магнусу и элементалю. Шварк, что вообще происходит?

– Ладно, я пойду, наверное, - Магнус кивает ветру, тот открывает ему воздушный путь, благодаря которому он уже через минуту прибывает к себе в хижину. Бросив меня наедине с этой невозможной девицей.

Почти наедине.

– Я вернусь утром, - шелестит ветер. – Если ты не передумаешь, помогу добраться до острова истуканов. Если нет, обижаться не стану.

– Хорошо, - еле выдавливаю из себя и сажусь около Дианы.

Смотрю на неё до рези в глазах, пока не отрубаюсь. Что будет утром – не знаю, потому что в голове полный сумбур, на душе раздрай, а в чреслах огонь. Как тут не тронуться умом?

Видимо, тронулся, потому что под утро ко мне пришла Айра. Долго смотрела на меня, гладила свой живот и укоризненно вздыхала. Потом подошла к Диане, погладила её рыжие кудри, поцеловала в лоб и растворилась в рассветном мареве. Что, шварк меня раздери, происходит? Она меня что, благословляет на соитие с Дианой? Быть такого не может! Айра всегда была ревнивой собственницей, не переносившей даже намёки на каких-либо других дам. Бред.

Просыпаюсь с чугунной головой, еле продираю глаза. Кажется, сейчас не помешает освежающая ванна. Шварк, как-то слишком часто мне стало требоваться окунуться. Не то чтобы я не любитель, но не в ледяную же воду по несколько раз на день соваться.

Возвращаюсь мокрый, посвежевший и очень голодный. Взлетаю, ловлю поблизости первую попавшуюся зверушку, свежую и поджариваю. Да, без травы и прочего, но не до изысков сейчас. От запаха жареного мяса просыпается Диана. Потягивается, садится и протягивает руку за едой.

– Ты как? – хрипло спрашиваю, подавая самый вкусный кусок.

– Кхм, - кашляет она, пытаясь прочистить горло. – Кхм! Пойдёт.

Она впивается зубами в мясо так, словно настоящая драконица. Раньше она ела деликатней.

– Я не знаю, что с тобой делать, - развожу руками, потому что действительно ничего не понимаю. – Ты вчера нарисовала меня и мою погибшую жену. Ты помнишь, как это делала?

Диана задумчиво жуёт, потом встаёт с одеяла, подходит к скале, с интересом разглядывает свои вчерашние художества и мрачнеет.

– Это твоя Айра? – указывает на мою пару.

– Да, - отвечаю односложно – спазм сдавливает горло.

– Красивая. Беременная.

– Да.

– Что с ней случилось? – Диана поворачивается, ловит мой взгляд полный боли и тушуется. – Можешь не рассказывать.

– Её убил мой брат, - почему-то именно ей хочется всё рассказать. – Думал, что я уйду вслед за ней и нашим не родившимся ребёнком, освобожу ему место первого наследника, но я выжил. И убил его. А потом не смог умереть.

– То есть как? – она не понимает.

Её сочувствие бьёт по нервам. Оно во всём: голосе, взгляде, позе.

– Когда дракон теряет истинную пару, он сгорает в собственном огне. Мы уходим в Мираль – мир, где наши души соединяются в единое целое. Что происходит дальше – мы не знаем.

– А те, кто умер до того, как обрёл свою вторую половинку? – её голос дрогнул. – Куда они попадают?

– На перерождение.

– А ты не думаешь…

Она не успевает сказать – я её перебиваю:

– Нет, она не могла, так как обрела пару. Мы заключили союз, объединили души, просто я задержался. Не по своей воле – просто не могу умереть.

– Это ужасно, - она принимается раскачиваться из стороны в сторону. – Почему твой бог так жесток?

– Я проклял его, когда нашёл её тело, - я не собираюсь приукрашивать свой и без того потрёпанный образ. – Она лежала на дне ущелья вся изломанная, её последним словом было: брат. У неё были одни сёстры, так что сомнений, о ком она говорила, не возникло. Я не мог уйти вслед за ней, оставив эту ситуацию не выясненной. И не отомщённой.

– Господи, сколько боли, - Диана не выдерживает, делает шаг ко мне навстречу.

Несмело, боясь вызвать моё недовольство, она протягивает руку. Я молчаливо закрываю глаза. От неё идёт мягкое тепло. Свет, дарящий успокоение. Лёгкое, поверхностное, на иное ни у кого не хватит сил, но такое приятное.

– Я безумно тебя хочу, - открываю глаз и смотрю на неё в упор. – До дрожи, до изнеможения. Еле держусь.

Диана вздрагивает, отдёргивает руку, делает шаг назад. Заливается румянцем.

– Ты даже не представляешь силу моего желания. И в то же время я каждый раз себя проклинаю за эти чувства. Потому что они неправильные. Их не должно быть! Но они есть, шварк меня раздери!

– Я… я тебя поняла, - она возвращается обратно на одеяло, собирается с духом и поднимает свой бездонный взгляд. – Нам надо как можно скорее добраться до острова и отправить меня домой. Думаю, это действительно очень жестокое испытание, которое ты должен пройти, не запятнав чести.

– Спасибо, - мой голос дрожит. – Спасибо, что поняла.