Небесная голубизна ангельских одежд
Шрифт:
Пришедшие на выставку смогли увидеть в копиях и шедевры Древней Руси, иконы «Богоматерь Владимирская», «Спас Нерукотворный» из Успенского собора Московского Кремля, «Св. Дмитрий Солунский» (фрагмент) из Успенского собора в Дмитрове, «Богоматерь Оранта» из Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле, «Ангел Златые власы», оригинал которой в то время находился в Историческом музее [689] , а также копию знаменитой «Св. Троицы» Андрея Рублева из Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры (прил. 11 № 131–136). Копии были выполнены известными иконописцами-реставраторами с факсимильным воспроизведением не только живописи, но и следов времени и реставраций [690] . По свидетельству Грабаря, даже на расстоянии трех шагов копии были неотличимы от оригиналов [691] .
689
Ныне в Русском музее.
690
Копии
691
Грабарь И. Письма. С. 159. Копии сделали ведущие мастера ЦГРМ: А. И. Брягин, Е. И. Брягин, В. О. Кириков, Г. О. Чириков (две копии) и П. И. Юкин. Копий было шесть, а не пять, как считает Ю. А. Пятницкий (Указ. соч. С. 352).
В годы архивной революции начала 1990-х годов один из историков выступил на телевидении с сенсационным, как ему казалось, заявлением. В архиве Наркомторга он нашел документ, который свидетельствовал о том, что иконописец А. И. Брягин сделал копию «Богоматери Владимирской» XII века для вывоза за рубеж. Историк поспешил огорошить мир, заявив, что то ли большевики продавали фальшивки буржуям, то ли, наоборот, продали шедевры, а в российских музеях остались мастерски сделанные копии. Это выступление запомнилось мне потому, что я в то время работала в фонде Наркомторга в Российском государственном архиве экономики и видела подобные документы.
Исторические лжесенсации начала 1990-х годов можно списать на эйфорию архивной революции и отсутствие в то время серьезных исследований по данной теме, однако и в наши дни предпринимаются попытки представить теперь уже общеизвестный факт показа на выставке копий древних икон как доказательство изготовления фальшивок. Ю. А. Пятницкий, например, пишет, что это – «весьма важное свидетельство в вопросе подлинности некоторых русских икон, проданных Антиквариатом в 1930-х годах» [692] .
692
Пятницкий Ю. А. Указ. соч. С. 329.
Современные исследователи, которые утверждают, что советское правительство сознательно продавало на Запад подделки, а то и вовсе считают, что существовала мастерская по массовому изготовлению фальшивок, сознательно или невольно продолжают скандальные разоблачения и лжесенсации 1990-х. Однако с той поры прошло уже несколько десятков лет – достаточный срок для того, чтобы проверить гипотезы фактами научных исследований. Одним из родоначальников теории «заговора иконописцев» можно считать Владимира Тетерятникова. После распада СССР он приезжал в Россию, публиковал свои статьи и выступал на телевидении, его взгляды получили широкую известность [693] . Кстати сказать, копии, сделанные для первой советской зарубежной иконной выставки, занимали в теории Тетерятникова одно из центральных мест. По ним он хотел определить руку фальсификатора, а также использовать факт продажи, если таковая состоялась, в подтверждение продажи фальшивок [694] . Попробуем разобраться в доводах Тетерятникова, а также его последователей среди современных исследователей.
693
В 1980-е годы Тетерятников за границей публиковал статьи в журнале «Континент» и газете «Новое русское слово. В 1990-е годы в России он сотрудничал с телепрограммой и газетой «Совершенно секретно» и публиковал статьи в «Российской газете», «Московском журнале» и др.
694
Тетерятников допытывался у своих коллег в Москве, что стало с копиями. Его бывшая коллега по Институту реставрации в Москве переписала от руки и прислала в Нью-Йорк переписку между Грабарем, который находился с выставкой в Германии, и главой Госторга/«Антиквариата» Гинзбургом, который требовал продать копии (Архив Тетерятникова. Письмо от 23 июня 1980 года. 16/7). Эти письма будут предметом анализа в последующих главах. Копии икон вернулись в СССР.
Объявив в 1980 году фальшивками иконы, которые «Антиквариат» в 1930-е годы продал Ханну, Тетерятников должен был объяснить, как могло случиться, что довольно большая коллекция состояла практически из одних подделок. Поскольку Ханн не собирал иконы постепенно в течение лет, а купил всю коллекцию у «Антиквариата» сразу, то выходило, что советские продавцы сознательно составили коллекцию из фальшивок. Но кто и для чего стал бы это делать? Ответ был придуман. 4 ноября 1980 года Тетерятников писал Солженицыну (ответа на свое письмо он не получил):
В СССР нашлись силы, способные предотвратить распродажу национальной культуры. Это смогла сделать оставшаяся русская интеллигенция во главе с И. Грабарем. Вот она и подсунула Торгсину [695] фальшивые, сомнительные предметы, убедив Политбюро (! – Е. О.), что Запад ничего не поймет.
Тетерятников считал, что Грабарь и его единомышленники очистили дореволюционные собрания и музеи от подделок и продали их как шедевры за рубеж. Это, по его мнению,
был подвиг интеллигенции, благодаря которому удалось сохранить иконные шедевры в России. Считая, что раскрыл тайный патриотический замысел Грабаря, Тетерятников назвал его соавтором своей книги об иконах Ханна. Ирония заключений состояла, однако, в том, что спасители шедевров, наводнив Запад подделками, создали искаженный образ русской культуры, подорвав мировой авторитет русской иконы. Интеллигенция, по мнению Тетерятникова, сознательно пошла против своей совести.695
Ханн купил иконы у Всесоюзного общества «Антиквариат». Ко времени продаж Ханну Торгсин уже был закрыт. См.: Осокина Е. Золото для индустриализации: Торгсин.
Тетерятников придумал «теорию» о заговоре Грабаря в начале 1980-х годов, находясь в США, вдали от архивов, руководствуясь лишь своей фантазией. После возвращения в Россию у него появилась возможность поработать в архивах, но, видимо, он искал лишь подтверждение своим априорным построениям, отметая все, что им противоречило. Архивные документы и исторические факты, проанализированные в этой книге, опровергают умозрительные заключения Тетерятникова.
Прежде всего следует сказать, что отправной момент в теории Тетерятникова, а именно то, что практически вся коллекция Ханна была собранием подделок, не находит подтверждения. В коллекции Ханна были иконы, которые действительно со временем получили более поздние датировки, но были и те, что сохранили свою атрибуцию. Несколько икон со временем по разным причинам прошли лабораторное исследование, результаты которого не опровергли их датировку. Более того, в этой коллекции были иконы, которые в наши дни находятся в уважаемых частных коллекциях, выставлялись в России на выставке шедевров древнерусской живописи в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, а также те, что за крупные суммы выкуплены российским правительством и подарены храмам России. Обо всем этом будет рассказано в следующей части книги (см. также прил. 15).
Вызывает сомнение и оценка личности Грабаря в интерпретации Тетерятникова. Роль Грабаря в организации первой заграничной иконной выставки, а именно его борьба за отбор наиболее ценных икон из музеев при отсутствии твердых гарантий их возвращения, его коммерческие планы развертывания мирового иконного рынка и стремление потрясти Запад открытием древнерусского искусства не вяжутся с образом Грабаря в теории Владимира Тетерятникова – героя, оберегающего российские музеи от потери ценных икон и наводнившего мировой иконный рынок фальшивками, тем самым мистифицировав представления о русской культуре на Западе.
Из теории заговора Тетерятникова следует, что отбор икон из музеев на продажу находился в руках горстки людей – Грабаря с небольшой группой единомышленников. Факты же свидетельствуют о том, что в процесс отбора икон для передачи в Госторг и «Антиквариат» были вовлечены сотни людей, причем в каждом музее разные. Кроме того, эксперты, которые отбирали иконы, не только представляли интересы музеев, но и являлись сотрудниками «Антиквариата». Последующий рассказ покажет, что, отбирая иконы в Третьяковской галерее, специалисты, работавшие на «Антиквариат», ратовали не за интересы музея, а за интересы торговцев, занижая цены на иконы, назначенные экспертами Третьяковской галереи. То, что в отбор икон были вовлечены сотни людей, представлявших интересы разных учреждений, не позволяет признать, что они действовали единым фронтом в защите интересов российских музеев. Более того, рассказ о подготовке иконной выставки свидетельствует о расколе в рядах интеллигенции, где, кстати сказать, именно Грабарь в противовес патриотическому сопротивлению представителей интеллигенции ратовал за вывоз наиболее ценных икон за границу.
Огромное количество икон, отобранных на продажу (прил. 10), не позволяет даже в силу здравого смысла признать их все фальшивками. Ведь речь идет даже не о сотнях, а о тысячах икон. С учетом того, что собрания Государственного музейного фонда и музеев, из которых формировался советский экспортный фонд, пополнялись поступлениями из разоренных церквей, музеев и частных коллекций, трудно поверить, что «зараженность» дореволюционного иконного фонда подделками была столь высока. Проведенное исследование показывает, что в экспортный фонд попало немало икон музейного значения.
Данное исследование опровергает доводы Тетерятникова и о принципах распределения икон. Прежде всего, сортировка национализированных икон, как было показано ранее, началась в конце 1927 года в связи с ликвидацией ГМФ – еще до того, как начался массовый отбор икон на экспорт. Главным уполномоченным в то время был Силин. Грабарь, Анисимов и наиболее видные иконописцы-реставраторы участвовали в распределении икон при ликвидации Государственного музейного фонда в конце 1927 – начале 1928 года, но они сортировали иконы не на фальшивые и подлинные, а на музейные и немузейные. В категорию немузейных, как свидетельствует глава о ликвидации Государственного музейного фонда в этой книге, попало немало икон, имевших высокое историческое и художественное значение. Не случайно Анисимов во время формирования экспортных коллекций забрал в ГИМ многие иконы, отнесенные к немузейным. Таким образом, термин «немузейный» при сортировке икон ГМФ не был синонимом слова «подделка». История отбора икон из Третьяковской галереи в 1928 году, рассказанная в одной из начальных глав книги, свидетельствует, что некоторые иконы, отобранные для продажи, остались в галерее, другие же, запрещенные комиссией экспертов к продаже, впоследствии были проданы. В части VI этой книги будет подробно рассказано об отборе икон для «Антиквариата» из Третьяковской галереи в 1930-е годы. Как покажет проведенный в ней анализ, сотрудники отдела древнерусского искусства при выборе икон руководствовались не принципом отбора фальшивок, а принципом золотой середины, пытаясь лавировать между требованиями торговцев и интересами галереи.