Небесная голубизна ангельских одежд
Шрифт:
В теории заговора Тетерятникова есть проблема и с тем, как именно Грабарь и его единомышленники определяли фальшивки в музейных коллекциях. Многие проданные иконы даже в наши дни вызывают споры об их атрибуции. В конце 1920-х – начале 1930-х годов специалисты лишь начали применять методы лабораторного анализа икон, их инструменты были очень несовершенны. Вот, например, что писали в своей статье бывшие коллеги Тетерятникова по Институту реставрации О. В. Лелекова и М. М. Наумова:
До настоящего времени (1981 год. – Е. О.) не было специальных публикаций о систематическом исследовании материала икон (слои живописи, грунт, дерево). Некоторые публикации общего характера есть, но, основанные на письменных источниках, они бесполезны в тех случаях, когда изучению подлежат конкретные предметы. Первые попытки проанализировать пигменты по большой группе икон были предприняты в Государственной Третьяковской галерее в 1930-е годы. Определенная информация была получена, но из-за слабого развития технических и аналитических методов результаты оставляли желать лучшего. Например, было очень трудно извлечь образцы слоев живописи. В настоящее время эта операция обычно делается под микроскопом, так что специалист отделяет только те частицы пигмента, которые ему нужны, с точным знанием, к какому слою эти пигменты принадлежат. Образцы, взятые без микроскопа, как это делалось раньше (видимо, в 1930-е годы. – Е. О.), не содержат всех необходимых частиц и, кроме того, содержат ошибочные компоненты. В результате аналитические процедуры не позволяли точно определить состав пигментов. После упомянутых работ в ГТГ крупномасштабные систематические исследования пигментов икон не проводились [696] .
696
Lelekova O. V., Naumova
Несовершенство методов анализа того времени вкупе с огромным количеством отобранных на продажу икон свидетельствуют о том, что серьезного исследования по атрибуции икон не проводилось. Так, все иконы, выданные из ГТГ, ушли в «Антиквариат» либо с той атрибуцией, с которой они поступили в галерею, либо вовсе без атрибуции.
В теории Тетерятникова, кроме того, есть аргумент, который подрывает само ее основание и противоречит логике. Тетерятников считал, что Грабарь отбирал фальшивки с санкции Сталина и Политбюро и что Советы торговали честно – продавали фальшивки за копейки. В письме к главному редактору эмигрантского журнала «Континент» В. Е. Максимову Тетерятников 8 мая 1980 года писал: «Осуществление самого процесса изготовления [697] фальшивок есть не что иное, как ПОДВИГ русской интеллигенции, предложившей Сталину такую невиданную прежде альтернативу для сохранения русской культуры на Родине (и Сталин, конечно же, их послушал! – Е. О.)» [698] . Аргумент низких цен на иконы в доказательство продажи фальшивок Тетерятников использовал неоднократно [699] .
697
Образчик трансформации теории Тетерятникова: речь уже идет не об очистке музеев от подделок, а об изготовлении фальшивок.
698
Архив Тетерятникова, 16/7. Одновременно с этим, противореча самому себе, Тетерятников считал, что изготовление фальшивок было «утонченным» методом борьбы интеллигенции с тоталитарным режимом (см. письмо к Солженицыну от 4 ноября 1980 года. Архив Тетерятникова, 7/4).
699
Вот лишь один из примеров: «Зная бесчисленные виды шарлатанства с русскими „царскими“ предметами жуликов всего мира, признаюсь, я был удивлен, почему Торгсин торговал с такою честностью – фальшивки шли за копейки» (Тетерятников В. Мистификация русской культуры на Западе. Континент, 1982. № 34. С. 298).
Вопрос о ценах на иконы будет рассмотрен в специальной главе этой книги, главный ее вывод состоит в том, что в тех исторических и экономических условиях запрашиваемые цены на музейные иконы не были бросовыми. Однако в данном случае следует подчеркнуть другое. Главной причиной, по которой Сталин и Политбюро санкционировали массовую продажу произведений искусства за рубеж, были валютные трудности государства в период форсирования индустриализации. Сталина интересовала валюта, а не сохранение музейных шедевров. Зачем же было продавать за копейки да при этом еще и тратиться на изготовление сотен, если не тысяч фальшивок? Аргумент Тетерятникова, что Сталин и Политбюро санкционировали продажу фальшивок за копейки, чтобы спасти музеи от распродажи, противоречит здравому смыслу и историческим фактам. В интересах индустриализации Сталин продал бы всю Третьяковку и Русский музей, если бы нашелся покупатель, который предложил за древние иконы миллионы. Протесты интеллигенции, как свидетельствует распродажа шедевров Эрмитажа, не помогли бы. Однако мирового рынка древнерусского искусства в то время не существовало. В самый острый момент валютного кризиса, в начале 1930-х годов, когда советское руководство было готово на все, иконного Меллона не нашлось. В силу именно этих причин, а не благодаря заговору Грабаря шедевры древнерусского искусства остались в России.
Со временем Тетерятников стал утверждать, что Грабарь не ограничился чисткой советских музеев от фальшивок, а создал «сталинскую шарашку», иконный аппендикс ГУЛАГа, где работали главные иконописцы-реставраторы дореволюционного времени [700] и где производство подделок было поставлено на поток. Вывод апокалиптический:
…сталинские искусствоведы в штатском нашпиговали многие великие мировые музеи своей продукцией. Так, например, в Нью-Йоркском музее Метрополитен десятки фальшивых икон, столько же и в знаменитом Лувре. А вот в Национальной галерее Норвегии еще больше фальшивок, да и в Национальной галерее Швеции не мало. Германский музей Реклингхаузен также инфицирован подделками. Эпилог пока не может быть написан. Нужна организация, нечто вроде Международной комиссии – Трибунала для расчистки мировых музеев от продукции сталинского культурного Гулага [701] .
700
Главным фальсификатором произведений западноевропейской живописи, по мнению Тетерятникова, был Василий Яковлев. Тетерятников подбирался к тому, чтобы объявить и проданные из Эрмитажа шедевры западного искусства фальшивками.
701
Тетерятников В. М. Мистификации XX века // Культура. 1994. № 14.
Следует сразу же отметить огульность этих заявлений. Конкретных примеров фальшивых икон в названных музеях Тетерятников не приводит. Сначала он утверждал, что иконная шарашка работала в Третьяковской галерее, но, получив заверение коллеги из Москвы, что «„копийной мастерской“ в ГТГ не было» [702] , решил поискать в Кремле.
Утверждение о существовании иконной шарашки, массово производившей подделки, нашло приверженцев среди современных исследователей. Прежде чем обратиться к их доводам, зададимся вопросом здравого толка: зачем массово производить фальшивый новодел, если в собственности государства после революции оказались десятки тысяч икон?
702
Письмо от 17 октября 1980 года. Архив Тетерятникова, 7/4.
Доводы, которые современные исследователи приводят для доказательства существования «фабрики по изготовлению фальшивок» сначала в ЦГРМ, а после их закрытия в Кремле, строго говоря не являются доказательствами. Одни доводы носят общеисторический характер. К их числу, например, относятся рассуждения о том, что индустрия подделок существовала и процветала в России с конца XIX века, что «иконное предпринимательство» до революции подготовило кадры реставраторов, которые затем перенесли свои «навыки» по изготовлению подделок в советские музеи и реставрационные мастерские, что даже самые прославленные частные коллекции, которые советская власть распродавала, не были защищены от попадания в них мастерски сделанных фальшивок. Как общеисторические эти рассуждения верны, но огульно и автоматически считать их доказательством поддельности икон, проданных «Антиквариатом», или доказательством существования иконной шарашки нельзя. Для доказательства подделки в каждом конкретном случае нужно проводить экспертизу иконы.
Другие доводы в доказательство существования советской индустрии фальшивок, мягко говоря, вызывают недоумение. Так, Пятницкий для этого использует следственные дела Г. О. Чирикова и П. И. Юкина, включая и показания, полученные на допросах, и даже явные доносы [703] . Оба реставратора были арестованы ОГПУ в 1931 году по обвинению в участии «в контрреволюционной организации» и осуждены по печально известной
политической 58-й статье. Одним из пунктов предъявленных им обвинений было изготовление фальшивых икон. Методы добывания признательных показаний в ОГПУ, как и методы фабрикации там следственных дел, хорошо известны, но Пятницкий не принимает это во внимание. Более того, сам признавая, что в опубликованных материалах следствия по делу Чирикова и Юкина отсутствуют конкретные названия фальсифицированных икон и заключения экспертов-искусствоведов, Пятницкий тем не менее считает обвинения доказанными [704] . Его не настораживает и тенденциозность следствия, при которой изготовление фальшивых произведений искусства считалось политическим преступлением. Столь некритичное использование материалов следственных дел, относящихся ко времени сталинских репрессий, не позволяет принять эти доводы.703
Например, показания, а по сути донос сотрудника ЦГРМ Н. Р. Левинсона против Чирикова, полученные на допросе в ОГПУ (Пятницкий Ю. А. Указ. соч. С. 342).
704
Пятницкий прямо пишет, что Чириков и Юкин были «изобличены как участники контрреволюционной организации» (Пятницкий Ю. А. Указ. соч. С. 353).
Не менее проблематичным доказательством существования «иконной шарашки» является и другой факт, который приводит Пятницкий, а именно наличие с 1934 года реставрационной мастерской в Кремле, где работали художники-иконописцы. Этому факту есть разумное историческое объяснение. Мастерская существовала при Комиссии по реставрации Московского Кремля, которая должна была реставрировать фрески и иконы кремлевских соборов. Стоит ли удивляться тому, что в ней работали иконописцы. Руководить комиссией назначили пенсионера Грабаря, а именно его сторонники теории заговора считают руководителем «шарашки». Не случайно Владимир Тетерятников, попав во время перестройки в архив ГТГ, вместо того чтобы изучать скучные инвентари, копался в архиве Грабаря, но найти доказательств индустрии фальшивок так и не смог.
Сам по себе факт существования музейной реставрационной мастерской и наличия в ней реставраторов икон не может служить доказательством изготовления фальшивок. И в Эрмитаже, где работает Пятницкий, такая мастерская имеется. Доказанным является только то, что в ЦГРМ проводили антикварную реставрацию икон перед продажей. Однако стала ли икона в процессе такой реставрации подделкой, нужно доказывать в каждом конкретном случае, опираясь на научные методы анализа, а не на огульные заключения общеисторического толка. Да и сам Пятницкий пишет об отсутствии четкого определения поддельной и подлинной иконы, так как специфика этого произведения искусства, по его словам, состоит в том, что «иконы не могут находиться более десятка лет без постоянной реставрации, хотя бы превентивной» [705] . Тем не менее в стремлении выдать желаемое за действительное и при отсутствии неоспоримых доказательств Пятницкий прибегает к подмене понятий, при которой копия становится аналогом фальшивки, а реставрация – аналогом подделки [706] . Сенсационные заявления о заговорах и фальшивках привлекают внимание обывателя, но чтобы убедить ученых, нужны доказательства [707] .
705
Пятницкий Ю. А. Указ. соч. С. 353.
706
См., например, его рассуждения на с. 353 (Там же).
707
Пример якобы подделки, который Пятницкий приводит в своей обширной статье, – это несколько икон из коллекции бывшего посла США в СССР Дэвиса, которые он купил в СССР во второй половине 1930-х годов. В моей книге Дэвису и его коллекции посвящены несколько глав части VII. Иконы, о которых пишет Пятницкий, являются врезками, то есть центральная часть более старой иконы была врезана в новую доску. Изучением этих врезков никто серьезно не занимался, и сведений о том, кем и где они были сделаны, не имеется. Тем не менее Пятницкий без объяснения причин считает их «творениями тех иконописцев, которые были наняты для работ в Московском Кремле в 1934 году»; иными словами, по его мнению, это и была продукция «фабрики фальшивок», генеральным директором которой, по мнению Тетерятникова и Пятницкого, выступал Грабарь (Пятницкий Ю. А. Указ. соч. С. 354). Не выдерживает критики и другой факт, который Пятницкий приводит в доказательство существования фабрики подделок. Он пишет, что в 1929 году в Париже эмигрантское общество «Икона» обсуждало вопрос о покупке копии иконы «Богоматерь Владимирская», которую сделал Г. О. Чириков. Однако и в этом случае икона была предложена покупателю как копия. Торговцы не пытались выдать ее за оригинал (Там же. С. 352–353).
Возвращаясь к основателю теории заговора, Тетерятникову, следует сказать, что им двигала жажда все новых сенсаций. Его теория разрасталась как на дрожжах, превратившись в конечном итоге в абсурд. Тетерятников стал объявлять фальшивкой все, что попадалось ему на глаза, причем чем знаменитее памятник, тем хуже, тем больше шума: новгородские таблетки, гостинопольские иконы, собрание Чирикова, «Отечество» из собрания Боткина… Довольно скоро Тетерятников стал определять фальшивки по фотографиям даже без осмотра физического состояния иконы или другого художественного произведения, причем в своих высказываниях всегда был безапелляционен [708] . Начав с собрания Ханна, Тетерятников затем объявил фальшивками фактически все произведения древнерусского искусства, проданные в сталинское время за рубеж, а потом стал готовиться и к разоблачению собраний крупнейших российских музеев. Письмо Тетерятникова к переводчику его книги от 2 августа 1980 года свидетельствует о том, что он планировал написать пять книг: подделки в собрании Ханна, фальшивки в музеях мира, советская диверсия по фальсификации русской культуры, биография (его собственная) и, наконец, фальшивые иконы в российских музеях, включая Третьяковскую галерею и Русский музей [709] . Замысел последней книги, кстати сказать, противоречит его же собственному заявлению о том, что Грабарю удалось очистить российские музеи от подделок.
708
24 августа 1980 года в письме коллеге в Москву Тетерятников писал: «…а я по-прежнему все полгода последние только фальшивые иконы ищу по всему свету. Ну те, которые я глазами видел в Америке-то, мне ясны, уже несколько десятков набрал новодельных. Ну а некоторые и по фотографиям узнавать стал из европейских коллекций» (Архив Тетерятникова, 8/4).
709
Архив Тетерятникова, 16/7.
Со времени скандальных разоблачений Тетерятникова прошли десятилетия, но и современные исследователи не имеют доказательств правдивости его теории заговора интеллигенции (действовавшей вкупе со сталинским Политбюро!). Все заявления о массовом экспорте фальшивок и «сталинской иконной шарашке» по изготовлению подделок как были, так и остаются голословными.
Однако вернемся к истории первой советской иконной зарубежной выставки. Ее советские и западные устроители не делали секрета из замены главных шедевров Древней Руси копиями. Во всех каталогах заграничной выставки и архивных документах, связанных с выставкой, икона Брягина «Богоматерь Владимирская», как и остальные пять копий, выполненные для этой выставки, значились современными работами с указанием имен иконописцев, которые их создали. Поскольку при изготовлении этих копий и показе их на выставке не было цели ввести зрителя в заблуждение, то считать их подделками или фальшивками неправомерно. Наличие на выставке копий шести шедевров Древней Руси само по себе не может служить и доказательством того, что «Антиквариат» продавал фальшивки. Во время выставки эти копии, как, впрочем, и другие иконы с выставки, действительно пытались продать, но переписка Грабаря с Гинзбургом, о которой речь пойдет в следующей главе, свидетельствует, что эти иконы предлагались покупателям как копии, а не древние шедевры. Кроме того, ни одна из копий, сделанных для советской иконной заграничной выставки, не была продана. Все шесть благополучно вернулись в СССР. Местонахождение пяти из них известно, об этом будет рассказано в следующих главах. На обратной стороне икон еще со времен выставки сохранились наклейки с названием иконы и именем реставратора, который сделал копию. Таким образом, эти иконы продолжают открыто существовать именно как копии.