Небесная голубизна ангельских одежд
Шрифт:
Глава 4. Триумфы и скандалы
То, что подлинники таких древнейших икон, как «Богоматерь Владимирская» и рублевская «Св. Троица», не поехали в турне, безусловно, является заслугой интеллигенции. Даже самые ярые сторонники первоклассного состава выставки, Грабарь и Анисимов, не поднимали вопроса о возможности вывоза этих шедевров за рубеж, хотя Сталин вряд ли стал бы возражать против показа древнерусских шедевров за границей, как и против их продажи, если бы вырученная сумма позволила купить современное оборудование для первенцев советской индустрии. Уместно вспомнить угрозу Грабаря сотрудникам Исторического музея, что «полетят такие иконы, как Владимирская, Донская, Оранта и т. п.». Свой выбор между религией и революцией Сталин сделал давно, да и образ покровителя искусств был ему неинтересен. Каждый советский пионер, включая автора этой книги, знал легенду о том, что Ленин любил «Аппассионату» [710] , но Сталина советская пропаганда никогда не изображала знатоком или любителем искусств. На плакатах вождь появлялся на фоне ликующих демонстраций, счастливых детей и строек социализма. Представить его в галерее наслаждающимся творением живописца, пусть даже не в жизни, а на агитационном плакате, весьма трудно. Вождь однажды якобы даже сказал, что художник не может быть настоящим коммунистом. Однако, вероятно, это к лучшему, что Сталин не ходил в музеи, а то вот Хрущев зашел как-то раз в Манеж на выставку… [711]
710
Фортепианная соната Бетховена № 23 фа минор, соч. 57. По свидетельству Максима Горького, Ленин якобы сказал: «Ничего не знаю лучше Аппассионаты, готов слушать ее каждый день… Изумительная, нечеловеческая музыка». В СССР тиражировался рисунок И. Бродского «Ленин слушает Аппассионату». Существует еще одна, хотя и не столь известная картина П. Белоусова «В. И. Ленин слушает музыку» (1969) на тот же сюжет, а вот картины «Сталин слушает музыку» нет.
711
1 декабря 1962 года руководитель СССР Никита Сергеевич Хрущев посетил выставку художников-авангардистов в московском Манеже, приуроченную к 30-летию московского отделения Союза художников СССР. Он нецензурно обругал авторов непонятного ему искусства, затем последовала политическая кампания против формализма и абстракционизма в СССР.
Среди икон, которые поехали за границу, не было ни одной чудотворной иконы, дабы не вызвать гнев православной церкви за рубежом. Не было там и икон из национализированных частных коллекций. В этом «Антиквариат» потребовал от Грабаря и Анисимова
712
Вейдле В. Русские иконы в Лондоне. В. В. Вейдле (1895–1979), творчество которого мало известно в современной России, был одним из крупнейших русских культурологов и философов, оказавшихся после революции в эмиграции. Его волновали судьбы христианского искусства, а одной из главных идей в его творческом наследии была идея спасения Европы и России через религиозное обновление жизни. В эмиграции Вейдле преподавал курс христианского искусства в Православном богословском институте в Париже, созданном русским философом и богословом С. Н. Булгаковым. Нетрудно представить то волнение, с которым Вейдле ждал эту выставку, как и его разочарование тем, что главные шедевры были представлены копиями.
713
Вейдле В. Русские иконы в Лондоне.
714
Обе выставки проходили под эгидой Американского Русского института.
Открывшись в феврале 1929 года в Берлине, выставка до лета посетила Кельн, Гамбург и Мюнхен [715] . В сентябре и октябре 1929 года русские иконы побывали в Вене [716] , а в ноябре и декабре – в Музее Виктории и Альберта в Лондоне. Весной 1930 года ценный груз был отправлен за океан, в Новый Свет, где полтора года путешествовал по музеям. Без преувеличения, для всех музеев, принимавших выставку, русские иконы стали открытием, а выставка – одним из центральных событий года. Однако особенно торжественно и пышно проходили первые турне в Германии. Сотни приглашенных гостей, живая классическая музыка, речи и комплименты ведущих искусствоведов, директоров музеев, а то и министров, как то было, например, в Берлине и Гамбурге, вечером – званые обеды. В Германии иконы осмотрел даже «кронпринц Баварский». Ожидался и папский нунций, однако не приехал посмотреть на православное искусство, сославшись на болезнь [717] .
715
Показ во Франкфурте-на-Майне, который значится на титульном листе немецкого каталога, планировался, но не состоялся.
716
В соответствии с датами, указанными в каталоге.
717
Грабарь И. Письма. С. 217.
Грабарь, который вместе с реставратором Е. И. Брягиным лично сопровождал выставку в Германии, с восторгом писал жене об успехе:
Дорогая Валя, ну, открыли! Да еще как открыли! С чертовской помпой (Берлин, 18 февраля 1929);
Чертовски нарядно вышло. Ничего подобного мы конечно и сами в России еще не видали, и вот нужно же было в Германию приехать, чтобы это увидать. Стена прямо против входа так эффектна, что прямо дух захватывает. На ней в центре «Избранные святые» Третьяковской галереи; слева и справа по архангелу из Деисусного чина Ярославского Спасского монастыря, дальше слева «Троица» Чирикова (копия с рублевской и, заметьте, с указанием имени автора. – Е. О.), левее «Премудрость созда себе Храм» и «Сошествие во ад» рублевские (sic!); справа «Знамение» кашинское, правее «О Тебе радуется» дмитровское и «Воскрешение Лазаря» тверское» (Кельн, 21 марта 1929, перечислены в порядке развески № 102, 73, 136, 66, 9, 67, 25, 113, 107, прил. 11);
Дорогая Валя, да, обидно, что Ты всего этого не видишь и не переживаешь. И вообще никто, кроме меня (и Брягина на 1/10, ибо ни слова не понимает из того, что вокруг говорят). Вообще иконы производят прямо потрясающее впечатление (Мюнхен, 7 мая 1929) [718] .
718
Там же. С. 183, 197, сн. 104 на с. 360–361, 217. В словах Грабаря – неподдельная гордость за величие древнерусского искусства. Стал бы человек, который так радел за признание миром русской культуры, сознательно наводнять Запад подделками, как то утверждал Тетерятников? Напротив, Грабарь стремился к тому, чтобы в западных музеях оказались прекрасные образцы русских икон.
Сыпались приглашения привезти выставку в Дрезден, Лейпциг, Париж, Прагу…
В Германии Грабарь сам водил экскурсии и читал лекции о древнерусской живописи в залах выставки и научных сообществах. Реставраторы, Брягин в Германии и Юкин в Лондоне, с помощью переводчика проводили беседы и демонстрировали технику расчистки икон [719] . Люди толпами шли на выставку. По оценкам Грабаря, в Берлине и Кельне выставку посещали в среднем по полтысячи человек в день [720] . В Гамбурге побывало более 7 тыс. посетителей. П. И. Юкин из Лондона писал Грабарю, что в день на выставку приходило от 400 до 800 человек [721] . Были проданы тысячи экземпляров каталогов [722] . Посетители ехали из соседних городов и даже стран, например в Германию из Франции, куда иконы так и не добрались. В апреле 1929 года из Кельна Грабарь писал жене:
719
Для этого на выставку были посланы иконы, находившиеся в процессе раскрытия и реставрации.
720
ОР ГТГ. Ф. 106. Д. 16771. В Мюнхене немецкие организаторы, которые несли большие расходы, ввели высокую входную плату. До этого вход на выставку был бесплатный.
721
ОР ГТГ. Ф. 106. Д. 13052.
722
Грабарь сообщал, что, тогда как на выставке фресок из России, прошедшей в Германии в 1926 году, было продано 200 экземпляров каталога, в Берлине к 5 марта 1929 года продали полторы тысячи, так что пришлось заказать второе издание. В Кельне продали как минимум 800 экземпляров, в Гамбурге – 350 (ОР ГТГ. Ф. 106. Д. 16771. Л. 6, 14). В Берлине каталог стоил 1,5 марки. Юкин сообщал, что за две недели выставки в Лондоне продали более 2 тыс. экземпляров каталога (ОР ГТГ. Ф. 106. Д. 13052).
Сегодня перед закрытием уйма публики была. Клемен (знаменитый археолог, автор многочисленных публикаций о древних прирейнских фресках) приехал из Бонна (где он профессором в университете состоит) больной, встав с постели вопреки запрещению врачей: «Черт с ними, подохну, да увижу», говорит. Потешный. И сейчас же назад уехал [723] .
В Америке интерес к выставке тоже был огромный, но официальной помпы и размаха, которые сопровождали европейское турне, не было. По причине отсутствия дипломатических отношений между СССР и США на открытиях выставки в американских музеях не присутствовали советские дипломатические и государственные представители – обязательные участники европейского турне. Ни Грабарь, ни Юкин, которые должны были сопровождать иконы в США, не поехали. Возможно, что после чудовищно насыщенного событиями и работой турне по Германии Грабарь устал [724] , его не было ни в Вене, ни в Лондоне. Возможно, что он и вовсе потерял интерес к своему детищу. Его архив свидетельствует, что после Лондона он уже не следил за судьбой странствующих икон. Но, возможно, причины отмены поездки Грабаря и Юкина в США гораздо более серьезные – арест Анисимова и связанные с этим последствия для тех, кто его близко знал [725] . В результате американская публика была лишена и лекций, и бесед, и демонстраций расчистки икон, и званых обедов [726] . Проведение выставки и охрана русских икон в Америке практически полностью находились в руках и компетенции местной интеллигенции и американских музейных специалистов. Советская сторона была представлена иконами, а также абсолютно не компетентными в вопросах иконописи работниками Амторга [727] .
723
Грабарь И. Письма. С. 203. Нельзя согласиться с мнением Ю. А. Пятницкого, что результаты выставки были «особенно печальными» в Германии, «где к русской иконе не проявили интереса ни крупные музеи, ни маститые историки искусства» (Указ. соч. С. 345). Письма Грабаря к жене, где он упоминает специалистов, посетивших выставку, а также данные о ее посещаемости опровергают это утверждение. Если же Пятницкий имеет в виду то, что заявок музеев на покупку икон в Германии не последовало, так эта ситуация была типична для всех стран, принимавших выставку.
724
Письма Грабаря к жене свидетельствуют о том, насколько изматывающей была его жизнь в Германии во время прохождения выставки. Он не только занимался выставкой, но и читал лекции в научных сообществах, встречался с коллегами и владельцами галерей, писал статьи, работал в музеях, договаривался об изданиях своих работ и выставках своих картин и даже успевал рисовать.
725
3 октября 1930 года Юкин писал в Вологду Федышину: «Дней через 10 я выеду в Америку. Буду там 6 м[есяце]в. Еду в Нью-Йорк, потом – Бостон, Чикаго и Калифорния. Буду сопровождать выставку, со мной едет и Грабарь. Напишу Вам, какие будут успехи» (Переписка И. В. Федышина. С. 112). Иконы в это время уже находились в США. Первый показ в Бостоне должен был открыться 14 октября, значит, Юкин и Грабарь планировали поспеть к открытию. Однако через три дня после того, как Юкин написал письмо, в ночь с 6 на 7 октября арестовали Анисимова. Возможно, что именно ОГПУ запретило зарубежную поездку Грабаря и Юкина, поскольку они были тесно связаны с Анисимовым и попали под подозрение. Грабарь избежал репрессий, хотя его имя и мелькало в следственных документах. Юкин был арестован 3 марта 1931 года. О репрессиях в ЦГРМ см.: Кызласова И. Л. История отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси.
726
Американский Русский институт сделал попытку организовать вступительную лекцию силами американских знатоков искусства при открытии выставки в музее Метрополитен, но лекцию пришлось отменить, чтобы лишний раз не злить противников проведения выставки.
727
Амторг – советско-американское акционерное общество. Специалистов-искусствоведов в Амторге не было. В связи с выставкой Амторг занимался вопросами транспортировки и поиска хранилищ.
Пока одни досадовали, что на выставку привезли слишком мало шедевров, да к тому же древнейшие иконы – в копиях, другие негодовали, что такое событие вообще могло состояться.
Музеям и организациям, которые принимали выставку, пришлось выдержать шквал обвинений в сотрудничестве с преступным режимом [728] . В Германии антисоветские протесты не испугали музейную и научную интеллигенцию. О прямом участии советского правительства было объявлено официально: на титульном листе немецкого каталога основным организатором выставки, наряду с Обществом по изучению Восточной Европы, гордо значился Наркомпрос РСФСР. Британцы оказались более осторожными.728
О протестах против выставки в США также см.: Salmond Wendy R. How America Discovered Russian Icons. The Soviet Loan Exhibition of 1930–1932.
Документы архива Музея Виктории и Альберта свидетельствуют о том, что директор музея Эрик Маклаген (E. R. D. Maclagan) [729] , будучи весной 1929 года в Берлине, дважды побывал на выставке. Русские иконы его чрезвычайно заинтересовали. Привезти их в Лондон было заманчиво, однако Маклаген считал, что советская выставка в Англии по политическим причинам в то время невозможна [730] . Советско-британские дипломатические отношения по инициативе правительства консерваторов Великобритании были разорваны в мае 1927 года и ко времени описываемых событий еще не восстановлены, хотя вопрос об этом уже был поставлен новым правительством лейбористов [731] .
729
Eric Robert Dalrymple Maclagan (1879–1951) – историк искусства, специалист в области раннего христианства и итальянского Возрождения. Маклаген был страстно верующим человеком и принимал заметное участие в делах англо-католического движения.
730
См. письмо Маклагена секретарю музея от 1 июля 1929 года – The Victoria and Albert Museum archive (далее V&A Archive) MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.
731
Положение осложнялось еще и тем, что англо-советское акционерное общество «Аркос», которое должно было бы выступить посредником в организации выставки, наподобие Амторга в США, было замешано в скандале, приведшем к разрыву дипломатических и торговых отношений в мае 1927 года. Именно в представительстве «Аркоса» лондонская полиция 12 мая 1927 года искала доказательства шпионской и подрывной деятельности СССР в Великобритании. Вопрос о восстановлении дипломатических отношений был поставлен в мае 1929 года после победы на парламентских выборах лейбористской партии, именно в то время, когда Маклаген задумался о том, чтобы выставить иконы в своем музее. В июле 1929 года в Лондоне начались обсуждения условий нормализации советско-британских отношений, но из-за разногласий сторон они были прерваны. Переговоры возобновились только в сентябре, а 1 октября 1929 года дипломатические отношения были восстановлены. Выставка икон в Лондоне открылась 18 ноября 1929 года. Таким образом, основная часть организационной работы по проведению выставки выпала на период отсутствия дипломатических отношений между СССР и Великобританией, именно поэтому руководству Музея Виктории и Альберта, как впоследствии и музеям США, приходилось соблюдать политическую осмотрительность. Если бы у власти в Великобритании осталось правительство консерваторов, то выставка вряд ли бы состоялась.
Но выход нашелся, и довольно скоро, а именно: сделать так, чтобы Музей Виктории и Альберта получил иконы не напрямую от советского правительства, а через посредника. Им стал специально созданный для организации выставки независимый Британский комитет, в который вошли директора британских музеев, президент Королевской академии, видные британские художники, архитекторы, искусствоведы, историки, экономисты, журналисты, общественные и религиозные деятели. Идею с посредничеством Маклагену в мае 1929 года предложил издатель «Ежегодника Европа» [732] в Лондоне Михаил Семенович Фарбман (Michael Farbman, 1880–1933) [733] . Он жил в Лондоне, но часто и подолгу бывал в Москве. Роль Фарбмана в проведении лондонской выставки трудно переоценить. Он стал ее инициатором, организатором, посредником между Лондоном и Москвой. В Британском иконном комитете Фарбман исполнял обязанности секретаря и казначея и занимался всей оперативной работой, изданием каталога, плакатов выставки, оплатой счетов. Во многом благодаря его энергии и настойчивости по итогам лондонской выставки вышло богато иллюстрированное научное издание «Шедевры русской живописи» [734] .
732
Полное название ежегодника: «The Europa Year Book: An Annual Survey of Economic and Social Conditions; A European Directory and Who’s Who in Politics, Trade, Commerce, Science, Art, and Literature».
733
В ЦГАЛИ в Москве есть фонд М. С. Фарбмана. В электронной «Российской еврейской энциклопедии» содержится следующая информация: Фарбман М. С. (1880, Одесса –?), журналист. Учился в Одесской рисовальной школе. Примыкал к эсерам. В 1906 году участвовал в издании «Историко-революционного альманаха» под ред. В. Л. Бурцева. В 1908–1913 годах возглавлял литературное издательство «Пантеон». В 1915–1917 годах – спецкорр английской газеты «Манчестер гардиан» и американской газеты «Чикаго дейли ньюс», в 1917–1918 годах – лондонский корреспондент газеты «Новая жизнь». С 1920 года в Москве, корреспондент газет «Чикаго дейли ньюс», «Манчестер гардиан» и «Обсервер». Однако в той же энциклопедии содержится информация о Григории Абрамовиче (1880–1933), также известном под псевдонимами Зеви Авраами, В. Фарбман и Михаил Фарбман: сионист-социалист, публицист, издатель, журналист. Учился в Мюнхене и Цюрихе, где стал активным сионистом. Поддерживал план еврейской колонизации Уганды, написал ряд статей о сионизме и угандийской проблеме (опубл. в печатном органе сионистов «Еврейская жизнь», 1905). Автор статей о еврейской эмиграции и экономике. Отойдя от общественной деятельности, создал издательскую фирму. С 1915 года жил в Англии, писал статьи как эксперт-советолог для английских и американских журналов. Среди его книг – «Русская революция и война» (1917), «Россия и борьба за мир» (1918), «После Ленина» (1924) и др. Идет ли речь об одном и том же человеке или о двух разных людях, не ясно. Перед обращением к Маклагену Фарбман заручился рекомендацией художника и критика Роджера Фрая (Roger Fry), с которым Маклаген был дружен. Интервью с директором состоялось 23 мая 1929 года. См.: Interview memorandum. V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.
734
Masterpieces of Russian Painting. Twenty Colour Plates and Forty-three Monochrome Reproductions of Russian ICONS and FRESCOES from the XI to the XVIII Centuries / Michael Farbman, ed. London, без даты. Анисимов и Грабарь написали статьи для этого издания. Материалы также предоставили Ю. А. Олсуфьев и М. С. Лаговский.
В осуществление плана Фарбмана 16 июля 1929 года Британский комитет [735] в лице его председателя Мартина Конвея (Martin Conway, 1856–1937) обратился к советскому руководству [736] с просьбой предоставить иконы для выставки и взял ответственность за ее проведение на себя, так что формально Музей Виктории и Альберта не был замешан в «связях с коммунистами». Дело было шито белыми нитками, но такой вариант устроил Министерство просвещения Великобритании, давшее добро на проведение выставки. Позже, когда Свидерский из Наркомпроса в Москве стал настаивать на том, чтобы советскому правительству на титульном листе каталога выставки было отведено почетное место, руководство Музея Виктории и Альберта насторожилось и потребовало найти «правильную формулировку» [737] . В результате британской осторожности титульный лист лондонского каталога отличался от немецкого и венского, в которых на титульном листе прямо сказано, что выставка организована Наркоматом просвещения РСФСР [738] . Из титульного листа лондонского каталога следовало, что роль советского правительства состояла не в организации выставки, а только в передаче икон Британскому комитету, который в свою очередь передал иконы Музею Виктории и Альберта. Большинство современников да и исследователей нашего времени не заметили бы разницы или посчитали бы расхождения в титульных листах немецкого и лондонского каталогов несущественными, на деле же благодаря этой казуистике лондонская выставка состоялась. Впоследствии и американские музеи, которые принимали иконную выставку, прибегли к той же уловке. Роль Британского комитета в США сыграл Американский Русский институт.
735
Комитет состоял из 17 человек. Его полный состав приведен в каталоге лондонской выставки. Среди членов Комитета были такие всемирно известные люди, как барон Уильям Мартин Конвей (William Martin Conway, 1856–1937) – искусствовед, политический деятель, картограф и альпинист, директор Имперского военного музея; Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes, 1883–1946) – британский экономист, один из основателей современной макроэкономики (кейнсианская школа); Роджер Элиот Фрай (Roger Eliot Fry, 1866–1934) – английский художник и критик, пропагандист новейших в то время направлений в искусстве и автор термина «постимпрессионизм»; Банистер Флетчер (Sir Banister Fletcher, 1866–1953) – английский архитектор и историк архитектуры; настоятель собора Св. Павла в Лондоне Вильям Ралф Индж (The Very Rev. William Ralf Inge, D. D.). В большинстве своем это были «свадебные генералы», они придавали значительность Британскому комитету, порой присутствовали на его собраниях в Лондонской библиотеке, но практической работы не вели. Основную работу выполнил Фарбман.
736
См. письмо Конвея к начальнику Главискусства Свидерскому (V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.) 25 июля 1929 года Музей Виктории и Альберта дал согласие принять выставку.
737
См. копию письма Харди Маклагену от 16 октября 1929 года (V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.) Письмо свидетельствует: руководство музея всячески стремилось подчеркнуть, что иконы получены от Британского комитета, а не от советского правительства.
738
В немецком каталоге на титульном листе буквально было сказано следующее: «Выставка Наркомпроса РСФСР и Немецкого Общества по изучению Восточной Европы»; в венском: «Выставка организована Наркомпросом РСФСР, Ассоциацией художников „Hagen“, Вена, и Австрийским Обществом по развитию культурных и экономических отношений с СССР». Как следует из венского каталога, в почетный президиум выставки входили: посол СССР в Австрии Константин Юренев (настоящая фамилия Кротовский, 1888–1938); консул Станислав Калина (? –?); писатель Стефан Цвейг (Stefan Zweig, 1881–1942); искусствовед и директор Картинной галереи Академии изящных искусств (Akademie der Bildenden K"unste) в Вене Роберт Эйгенбергер (Robert Eigenberger, псевдоним Karl Reigen, 1890–1979); искусствовед и директор Галереи искусств Художественно-исторического музея в Вене (Kunsthistorisches Museum) Густав Глюк (Gustav Gl"uck, 1871–1952); директор австрийского Музея искусства и промышленности (Museum fur Kunst und Industrie) Эдуард Лейшинг (Eduard Leisching,? – ?); издатель, историк искусств, основатель венской «Neue Galerie» Отто Ниренштейн (Otto Nirenstein, позже изменил фамилию на Kallir, 1894–1978); историк искусств Йозеф Стриговски (Josef Strzygowski, 1862–1941); советник Министерства просвещения Австрии и историк Ганс (Карл) Тиетзе (Hans (Karl) Tietze, 1880–1954); австрийский художник и театральный дизайнер Александр Деметриус Гольц (Alexander Demetrius Goltz, 1857–1944); известный художник-модернист Карл Молль (Carl Julius Rudolf Moll, 1861–1945); скульптор, директор Ассоциации художников «Hagenbund» Карл Стемолак (Karl Stemolak, 1875–1954); композитор и музыковед Эгон Джозеф Веллез (Egon Joseph Wellesz, 1885–1974). В президиуме выставки также состояла Фаннина Борисовна Галле (Fannina W. Halle, урожденная Рубинштейн; 1881–1963) – историк искусства российского происхождения. Русские иконы из ее собрания находятся в музее Реклингхаузен в Германии.
Посредничество Британского комитета удовлетворило руководство Музея Виктории и Альберта [739] и государственных бюрократов – хотя премьер-министр все-таки отказался открыть выставку, – но не могло успокоить антисоветски настроенных британцев. Вокруг выставки в Лондоне разгорелись нешуточные дебаты. Эхо споров слышно в статье Мартина Конвея, председателя Британского иконного комитета и директора Имперского музея военной истории. Вызывающе и категорично он писал:
739
Маклаген был членом Британского комитета и делал все возможное, чтобы привезти выставку в свой музей. Он считал, что ему выпал уникальный шанс показать искусство, которое только что было открыто и в смысле мирового значения, и в прямом смысле – в результате расчистки икон. Вначале Фарбман обещал привезти выставку в июле, но Северное крыло (North Court) музея, где обычно показывали гостевые выставки, было занято. Тогда Маклаген разрешил показать выставку в Галерее Шипшэнкс (Sheepshanks Galleries). Когда же выяснилось, что иконы задержатся в Вене до конца октября и выставка оказалась на грани срыва из-за отсутствия выставочных помещений, Маклаген отложил намеченные на конец года ремонтные работы в Галерее Шипшэнкс.