Небо на плечах

А потом он перевернулся снова. Потому что инъекторы с надписью: «БК-148» пилот однажды видел и даже держал в руках. Тогда, слава богу, воспользоваться ими не пришлось, и они были сданы под роспись обратно командиру части, но холодок, ползущий при взгляде на переливающуюся жидкость, в память врезался основательно. А тут — сразу два. Пустых.

Полчаса ожидания неизвестно чего. Если бы не нарастающая вибрация в груди, характерная для творящихся рядом мощных техник, он бы сказал, что ничего не происходило.

— Это… невероятно! — прошептала Лина, вцепившись ему в руку и вглядываясь во что-то, заметное только ей. Еще одна видящая? Миша Потемкин, завертевший головой в поисках того, что произвело впечатление на сестру, видящим явно не был.

Но толком побичеваться завистью Шаману не удалось: сначала, как любой пилот, машинально отмечающий направление ветра, он почувствовал изменения на берегу, а потом столкновение двух стихий, природной и рукотворной, перешло на новый уровень, различимый и без легендарных способностей.

И это было действительно невероятно! Пугающие фантастичностью догадки на глазах воплощались в жизнь. Там, где две силы встречались, творилось невообразимое: вода мешалась с небом, волны нахлестывали друг на друга, «Касатку», ненадолго попавшую меж двух огней, точнее — ветров, помотало и закрутило, она то выпрыгивала полностью из воды, бесстыдно обнажая днище, то погружалась в пучину по самую рубку. Шаман поежился: каково же пришлось в эти минуты кэпу, оставшемуся на борту?

Но вот зона столкновения выпустила добычу, перепрыгнула за корму катера и медленно поползла покорять Балтику дальше, устремляясь к горизонту.

Ветер дул с берега.

Ветер дул с берега!!!

Нереальный уровень вмешательства в природные процессы наотмашь бил по воображению.

Меж тем находиться вблизи Егора становилось все тяжелее: вибрации, сравнимые час назад с мурлыканьем устроившейся на груди кошки, усиливались, становясь нестерпимыми. Ошарашенным зрителям пришлось пятиться от восседавшей на многомиллионной кучке алексиума фигурки с воздетыми к небу руками.

— Рано… мало… рано! — разобрал Алексей шепот своей спутницы, все еще крепко державшейся за его рукав.

И внезапно она отпустила опору и бросилась обратно. Преодолев ставшее приличным расстояние, она опустилась на колени за спиной Егора, прижалась к нему грудью, а потом запустила руки брату под китель, осторожно, боясь помешать, размещая их на солнечном сплетении.

— Дуреха! — прошептал пилот. Прямая передача силы считалась крайне опасным делом и для донора, и для получателя. Обычно ее практиковали только целители, потому что только жизнь передавалась без проблем. Для любой другой стихии риск отторжения, грозящий откатом обеим сторонам, повышался в зависимости от вида. А тут — воздух! Второй по капризности! Сволочнее его в этом плане была только земля.

«Они же родственники!» — дошло до Шамана, когда спустя молитву, прочитанную с закрытыми глазами, две фигуры по-прежнему остались сцепленными. Лина продержалась почти двадцать минут — куда больше, чем надеялся Алексей. Обессиленно сползавшую по спине брата девушку он рывком вынес из еще более расширившегося круга бушующей магии.

Рывок совершил не он один: подобно сестре, Михаил прильнул к Егору, делясь родственным резервом.

Пробежка с грузом не прошла даром — недолеченного Шамана повело вбок. И он бы упал, если бы не поддержавшие его «кистеневцы», так же завороженно смотрящие на графа.

— Мальца я вытащу, — предупредил один из них, разминаясь, как бегун на старте. Пилот согласно кивнул, понимая, что еще один забег вряд ли осилит.

Сомлевшую Лину перехватил на руки Игорь-Гонец, повышенный за эту неделю во внутренней иерархии агентства до лейтенанта. А Шаман бездумно достал из кармана рацию и проговорил на волне «Кистеня»:

— Зёма, жаль, что ты этого не видишь!

— Не вижу чего? — оказалось, что начштаба столицы находится в зоне приема.

— Как человек укрощает стихию, — и сразу вспомнилось, чем заплатит Егор за это временное всемогущество. — Он хоть с вами попрощался?

— Леха, ты пьян?! Скажи мне, чем так можно налакаться, я себе прикуплю!

— «БК-148», расхожее название — «Берсеркер», не приходилось слышать?! Высвобождает все ресурсы источника! Две ампулы, и наш глава разворачивает Балтику! — пока Шаман мотался до сейфа с алексиумом, Михалыч успел его просветить, отчего бывают наводнения осенью.

— Так это из-за него тут чертовщина творится?!

— Две ампулы, Зёма, две!!! Одна — еще остаются шансы, но две!!! Три часа резонанса и гарантированная смерть! Куда ты смотрел, полковник?!

Олег был не первым, кто сегодня матерился в эфире.

— Аналогичный вопрос тебе, я про «Берсеркер» первый раз слышу. Ладно, все потом, где вы?

— Пеленг на «Касатку».

— Принято.

Вот уже и Михаил вынесен из эпицентра. А Егор по-прежнему истуканом сидит в одной и той же позе. В непрерывном фронте туч стали образовываться прорехи. Солнце, о котором питерцы, казалось, уже забыли, осветило берег мягким вечерним светом.

На руках Гонца заплакала очнувшаяся Потемкина.

— Что? — оглянулся Алексей.

— Вы не понимаете!!! Вы не видите!!! У него кончились силы!

— Как кончились? — спросил держащий ее Игорь. — Вон же он, сидит, колдует!

Колдует!.. — горько передразнила она бойца, из-под зажмуренных век потоком катились слезы. — Он сейчас удерживает технику исключительно на своих жизненных силах. На зубах, если хотите! Когда говорят, что источник сгорает, — это не метафора! Он действительно горит! И ему сейчас больно!!! Он заживо сгорает, находясь в полном сознании!

— А бросить?.. Ну перестать колдовать? — растерянно поинтересовался Гонец, переглядываясь с остальными. После того, чему стали свидетелями, в плохой конец не верилось.

— Бесполезно! Единожды начавшись, процесс не останавливается.

Со стороны города спикировал Олег, но поговорить они не успели.

— Все! — тихо-тихо прошептала Лина, но ее услышали все. А потом почувствовали исчезновение сводящего с ума зуда. Невольное облегчение сразу сменилось пониманием, что оно означает.