Нечестивые клятвы

Кармелла вскинула голову.

— Почему женщины в наши дни никогда не хотят есть?
– пробормотала она.

В животе снова заурчало.

Решив, что с таким же успехом я могу съесть эту чертову штуку – учитывая, что накануне вечером на приеме я почти ничего не ела, и мне понадобятся силы, чтобы пережить все это, – я выдвинула стул и села, откусив от пирожного. Оно было еще теплым и таяло на языке.

Сонни усмехнулся.

— Худоба - в моде, Карм, ты что, не слышала?

— В журналах - возможно, но не в реальной жизни и не с мужчинами.
– безапелляционно ответила она.

Жаль, что я никогда не была так уверена в мужчинах. Другой пол оставался для меня загадкой большую часть времени.

— Может быть, не все женщины так уж заботятся о том, чего хотят мужчины.
– продолжил Сонни, удивив меня, когда бросил взгляд в мою сторону. — Шарлотта - медсестра, верно? Насколько я слышал, она предана своей работе.

Я ошеломленно уставилась на них с набитым ртом, когда меня внезапно включили в разговор. Затем кивнула, не в состоянии вдаваться в подробности с едой во рту, но он был достаточно близок к истине. Я была начинающей медсестрой и работала больше, чем кто-либо из моих знакомых. Если это не было самоотверженностью, то, по крайней мере, отчаянием, но не стоило углубляться в это с двумя незнакомцами.

Глаза Кармеллы сузились, и что-то изменилось в ее лице. Плотно сжатые губы слегка разжались, а лоб разгладился. Она слегка кивнула сама себе.

— Va bene¹².

Тихие слова Кармеллы и более мягкий взгляд заставили меня почувствовать, что я только что прошла какой-то тест. Выражение лица экономки сменилось с настороженного презрения на что-то близкое к уважению. Я не знала, как к этому относиться.

— Вкусно, правда?
– спросил Сонни, с ухмылкой глядя на моё быстро исчезающее пирожное. Он прикончил свое в три больших укуса и теперь потягивал кофе.

Я неохотно кивнула.

Кармелла поставила передо мной чашку кофе.

— Дай угадаю, ты любишь черный кофе?

Я подняла на неё бровь.

— Только не говорите мне, что Вы какой-то кофейный экстрасенс, который может определить, что нравится человеку, просто взглянув на него.

Она окинула меня пристальным взглядом, и внезапно я пожалела, что вызвала ее пристальное внимание. Я не умылась, и на лице остались следы от вчерашнего макияжа. Мои волосы были спутанными и нечесаными. Глаза слезились. Я была в полном беспорядке.

— Ты выглядишь как человек, у которого нет времени на уход за собой. Как кто-то, кто слишком много работает и выживает на объедках тут и там, а также на большом количестве кофеина для поддержания сил.

Голос Кармеллы сказал мне, что она знала, что была права.

В яблочко.

Сонни фыркнул.

— Прямо как босс после возвращения из Неаполя, да?
– обратился он к Кармелле.

Она кивнула.

Ренато когда-то был таким же уставшим и доведенным до крайности, как и я? Я не могла себе этого представить. Мужчина казался слишком собранным. Слишком контролирующим всё и всех вокруг.

— Вы присматриваете за сестрой, не так ли?
– продолжил Сонни, снова заставив меня задуматься о том, как много он знал обо мне. — Дети - это тяжело.

— Она не ребенок. Ну, почти нет. Ей девятнадцать.

— Девятнадцать - это когда в чем-то еще ребенок, а в чем-то - уже нет. Вы и сами выглядите ненамного старше, если позволите заметить.

— Мне двадцать шесть, - пробормотала я и сделала глоток кофе.

Этот разговор не добавлял мне хорошего настроения. Обычно я беспокоилась о том, что из-за стрессов и заботы о Люси, я становлюсь изнеможденной и старею раньше времени. Теперь оказалось, что мой образ жизни не так уж старит меня, как я опасалась. Это было странное облегчение. Но почему меня это вообще волновало? День, когда я забеспокоюсь о том, считает ли Ренато Де Санктис, самозваный диктатор моей жизни, меня красивой, будет днем, когда я спрыгну с крыши. Это стало бы явным доказательством того, что меня похитили.

— Buongiorno tutti¹³, - раздался глубокий голос от двери, заставив меня напрячься.

Ренато вошел на кухню, и пройдя за стойку, поцеловал Кармеллу в щеку. Как будто в комнату зашел тигр без признаков дрессировщика или ошейника. Это было чересчур. Его было слишком много.

Пожилая женщина улыбнулась ему, похлопав по руке, и они заговорили по-итальянски. Я воспользовалась возможностью изучить мужчину, держащего меня в плену. В Casa Nera явно был тренажерный зал, потому что он занимался спортом, судя по его одежде и блеску пота на голых руках.

Эти руки были чем-то особенным. Я не могла отвести от них взгляд. Его тело было монументом силы и красоты, скрытым до сих пор под дизайнерскими костюмами. Когда он двигал руками, на них вздувались мышцы. Неудивительно, что он мог швырять меня, как ребенка. По сравнению с его размерами и силой, я практически была им.

— Доброе утро, Шарлотта.

Слова Ренато оторвали меня от осмотра, и я встретилась с его теплыми, темными глазами.

— Почему ты так меня называешь? Я думала, что для тебя я мисс Берк?

Он почти усмехнулся, опершись локтями о стойку и приблизив свое лицо к моему.

— Теперь, когда мы собираемся стать семьей, я бы сказал, что пришло время отбросить формальности.

Я облизнула губы, от разговора у меня пересохло во рту.

— Может, мне нравились формальности.

Ренато небрежно пожал своими широкими плечами.

— Очень жаль. Мне нет. Тебе предстоит узнать, bambina, что правила в этом доме и в этой семье, устанавливаю я. Мое слово - закон, и я здесь - судья, присяжные и палач. Не забывай об этом и веди себя соответственно.

Я кивнула.

— Хорошо, возьму на заметку: не злить диктатора, или он может передумать и хладнокровно убить меня, как чуть не сделал прошлой ночью.

Слова вылетели из меня прежде, чем я успела их остановить.

На кухне на долгую минуту воцарилось молчание. Сонни разрядил напряженную обстановку, хлопнув по столешнице и разразившись искренним смехом.

— Босс, у нас тут живой человек! Уверен, Вам понравится учить свою новую женушку, как нужно вести себя.

Ренато бросил мрачный взгляд на Сонни, который закашлялся и выплюнул свой кофе.

— Без всякого неуважения, конечно, - поспешно добавил он.

От этого поддразнивания к моему лицу прилила кровь. Я встала, громко скрипнув стулом по кафелю. Развернулась и успела сделать всего один шаг, прежде чем голос Ренато обрушился на меня и удержал на месте.

— Я не давал тебе разрешения уйти, Шарлотта, и ты не просила об этом.

Повисла мучительная тишина. Если я уйду сейчас, как планировала, то нарушу прямой приказ Ренато. Он хотел, чтобы я спросила у него разрешения, а я просто не могла заставить себя сделать это. Но я также не хотела устраивать сцену и потом проиграть. Здесь он мог делать со мной все, что ему заблагорассудится, и я была бессильна изменить это. Вероятно, он мог сделать со мной все, что захочет, где угодно, и остаться безнаказанным. Эта мысль заставляла меня чувствовать себя беспомощной и слабой, и я ненавидела это.