Нечестивые клятвы

Это всё веселье и игры, пока он не узнает, что ты его предала, и не решит расторгнуть сделку.

Моя сестра, очевидно, чувствовала себя виноватой и срывалась, но разве в ее словах не было правды? Может, именно это и ранило больше всего.

— Сейчас я собираюсь поговорить с твоей сестрой.
– сказал Ренато Люси, выводя меня в гостиную номера.

Комната все еще была забита Вито и его помощниками.

— Оставьте нас.
– тихо приказал Ренато, но в его словах была сила.

Внезапно номер люкс опустел, а Джада выпроводила Люси. Я стояла перед панорамным окном, яркое солнце раннего зимнего дня освещало меня своим белоснежным сиянием. Ренато посмотрел на меня в утреннем свете и нахмурился.

— Кто делал макияж?
– его слова были подобны удару кнута.

Вито остановился как раз перед тем, как исчезнуть за дверью.

— Моя дочь Елена.

— Пришли ее обратно через десять минут.
– распорядился Ренато и царственным кивком головы отпустил Вито.

Дверь со щелчком закрылась, и мы остались одни. Я не видела Ренато со вчерашнего вечера, когда кончила в его объятиях, безжалостно доведенная до оргазма его злым языком. При воспоминании об этом все мое тело вспыхнуло жаром.

— Что ты собираешься сделать такого, что испортит мой макияж?
– мне стало любопытно. С ним я никогда не могла сказать наверняка. В голову сразу же полезла всякая грязь.

Он приподнял бровь.

— Хотя мне нравится направление твоих мыслей, ты не похожа на саму себя со всем этим макияжем.
– он подошел ко мне, схватив с туалетного столика упаковку с влажными салфетками по пути. Вытащил одну, после чего протянул мне. — Я хочу видеть твое лицо. Настоящее.

Я фыркнула.

— Почему тебя это волнует? Безусловно я должна чувствовать себя красивой в день свадьбы, притворной или нет.

— Без этого ты еще красивее. Я хочу, чтобы ты была похожа на себя.

Я взяла влажную салфетку, отрицая чувство в груди, которое вызвали его слова. Моя кожа уже начала зудеть, а макияж казался тяжелой маской. Я не могла себе представить, что буду ходить с ним весь день под яркими лампами.

Когда я потерла щеку влажной салфеткой, с нее снялось около трех фунтов косметики. Мне вдруг стало неловко за то, как я буду выглядеть с частично накрашенным лицом, и я принялась стирать остатки. Ренато терпеливо ждал, даже протягивал мне свежие салфетки и избавлялся от использованных.

Наконец, он отложил упаковку и кивнул.

— Намного лучше.

— Значит, ты пришел сюда только для того, чтобы заставить меня умыться?

— Я пришел сюда, чтобы отдать тебе это.
– поправил он и достал из кармана смокинга черную бархатную коробочку.

Он протянул ее мне, и я осторожно открыла подарок, у меня отвисла челюсть. Внутри лежало ослепительное рубиновое ожерелье, огромные красные камни были окружены бриллиантами. Над ним висели подходящие серьги.

— Они принадлежали моей nonna¹⁸ и хранятся в нашей семье уже несколько поколений.

— Вау, - я дотронулась до камней, восхищаясь их блеском. — Значит, ты всегда был богат?

Рот Ренато скривился в полуулыбке, а затем он стал доставать драгоценности из шкатулки.

— Считай, что это свадебный подарок.

Я никогда не видела таких красивых украшений, даже на шикарных вечеринках, которые обслуживала в Ла Леоноре.

— Мой nonno¹⁹ был влиятельным человеком. Однако не по праву рождения. Первые шаги к могуществу Де Санктис он сделал в Неаполе. В те времена городом правил человек, которого звали Стромболи. История гласит, что однажды мой nonno увидел дочь Стромболи, когда она гуляла в саду их поместья. Он был водителем. Ему было двадцать пять, а ей восемнадцать. Он влюбился с первого взгляда.

Десять лет спустя, когда умер ее отец, он назвал моего nonno своим преемником, несмотря на то, что у него было трое сыновей. Никто точно не знает, что произошло между умирающим и человеком, который был его шофером, но через неделю мой nonno женился на дочери Стромболи и захватил власть. Говорят, по мере того как росло его могущество, он становился все более параноидальным в отношении безопасности своей невесты. Он осыпал ее подарками и построил ей дом, о котором могла мечтать только королева, но не выпускал ее на улицу.

— Звучит как твой тип отношений.

Ренато улыбнулся, но как-то грустно.

— Мой отец придерживался того же образа мышления, что и nonno. Позолоченная клетка для нелетающих птиц. Повернись.

Я медленно подчинилась, остро ощущая его горячее дыхание на своем шее. Его руки обвились вокруг меня, фиксируя ожерелье.

— Почему ты даришь их мне? Неужели я обречена повторить судьбу твоей nonna?

Он защелкнул застежку, и холодное серебро прилипло к моей коже.

— Она никогда их не носила. Ей некуда было идти в них. Это был ее молчаливый протест против того, как сложилась ее жизнь. Она принимала подарки, но ни разу не надела ни одного из них.

Я не знала, что сказать в этот неожиданно интимный момент. Мне нечем было ответить на его семейные секреты. Моя мать умерла, родив Люси, и с каждым днем я вспоминала о ней все меньше и меньше.

— Я дарю их тебе, потому что никогда не встречал никого другого, кому бы предпочел их отдать.
– пробормотал он. — И я хочу, чтобы ты носила их, маленькая медсестра, и не только сегодня.

От его прикосновений моя кожа горела. Как могло мое тело так себя вести? Впитывать даже малейшие прикосновения пальцев этого мужчины, словно воду в пустыне? Означает ли это, что он не будет держать меня взаперти в роскошной клетке, как его дед поступал с его бабушкой?

— Они тебе идут. Бесценные украшения для единственной в своем роде женщины.

Его большой палец погладил мою шею, волнами посылая мурашки по плечам. Мы оба почувствовали это. Напряжение между нами не было похоже ни на что, что я испытывала раньше. Мое тело было настроено на его. Я могла определить, где он находится, даже с закрытыми глазами. Тело словно светилось, когда он был рядом, и погружалось во тьму, когда он уходил.

И я шпионила за ним.

— Ты уверен, что мы должны это сделать?
– я не смогла удержаться от вопроса. Мысль о жучке, спрятанном прямо сейчас в горшке с растением в кабинете Ренато, не давала мне покоя. Не потому, что предательство было незаслуженным, а потому, что я была уверена: ни для меня, ни для Люси это ничем хорошим не обернется. Мы были лишь сопутствующим ущербом в игре, которую вели между собой гиганты.

— Я уверен. Сегодня ты станешь моей женой. А если кто-нибудь попытается отнять тебя у меня?
– добавил он. — Никто не сможет помешать мне забрать тебя обратно. Ни копы, ни ангел-хранитель с огненным мечом, ни даже сами Жемчужные врата не смогут меня остановить. Помни это.