Недотрога для Сурового

До конца пары я сижу как на иголках и корю себя за то, что не послала Ленку. Нельзя мне оставаться наедине с её отцом, просто нельзя! Как бы я не проклинала его мысленно, ну кого я обманываю? Он стал моим первым мужчиной не потому, что умело развёл меня или был чересчур настойчив. А потому, что я влюбилась в красивого, мужественного и умного мужчину и сама хотела этого. И если до конца оставаться откровенной… Я и сейчас в него влюблена.

– Ты меня не слушаешь, что ли? – Ленка пихает меня в бок. – Пара закончилась, и папа просит тебя задержаться, тебя подождать?

– Нет, иди, Лен. Возможно, придётся в деканат тащиться, оформлять трудоустройство… – окончательно расстраиваюсь я.

Все мои нервы накалены до предела. Я не знаю, чего ожидать от разговора с Суровиным. Захочет ли он обсудить что-то личное или будет предельно вежливо соблюдать дистанцию? Я не знаю, что лучше. Или хуже.

Кажется, стоит ему заговорить о том, что произошло между нами в Сочи, как я взорвусь. Буду ли плакать от жалости к себе или скачусь в банальную истерику? Никак не определить заранее.

Собираюсь так долго, что последний сокурсник покидает аудиторию. Иду к Сергей Дмитричу, словно на каторгу, и нерешительно застываю ровно напротив мужчины, через высокую трибуну кафедры.

– Спасибо, что вызвалась мне помочь, – начинает он.

– Я не собиралась, – перебиваю его. – Ленка попросила, я не смогла найти причину для отказа.

– Юля, я…

– Я не хочу с вами обсуждать ничего, кроме очевидного, – твёрдо говорю ему. – Мне нужна эта работа, и я буду признательна, если вы не станете усложнять и так непростую ситуацию. Просто скажите, что я должна делать, а всё остальное… неважно.

– В моём кабинете на кафедре просто завал, во-первых, нужно будет его разгрести, – он едва заметно морщится, – далее будет видно.

– Когда нужно приступить?

– Чем быстрее, тем лучше, Юль. Сейчас сразу иди в деканат, тебя оформят. И после пар приходи на кафедру, я буду тебя ждать.

– Хорошо, – сдержанно киваю я, игнорируя трепыхания в груди от его слов.Я буду тебя ждать.

Девчонки в деканате быстро заполняют все необходимые документы, и я обзавожусь подработкой, о которой так мечтала ещё четыре месяца назад, а сейчас не в восторге. Посмотрим ещё на зарплату! Будет ли она стоить всех душевных переживаний, которые я вынуждена испытывать, находясь рядом с мужчиной?

Этим вопросом я задаюсь все оставшиеся пары. Периодически между мной и Леной завязываются диалоги, в которых я практически не участвую. Лишь поддакиваю в нужные моменты или отрицательно мычу. Собственные волнения занимают меня куда больше щебетания подруги.

– Отлично, тогда как договорились? – спрашивает Ленка на прощание.

– Ага, – соглашаюсь я. Понятия не имею, с чем именно, но сегодняшний день измотал меня больше, чем прошедшие месяцы затворничества. Хочется скорее отработать первые часы рядом с Суровиным, вернуться в комнату общежития и лечь спать. А проснувшись утром, понять, что это был всего лишь страшный сон.

Ленка звонко чмокает меня на прощание и оставляет меня одну… наедине со своим отцом. Тяжело вздыхая, я медленно плетусь на опустевшую кафедру. Внутри большой овальный стол, практически во всё помещение. Вокруг него расставлены стулья, вдоль стен примостились стеллажи. Открытая дверь в смежный кабинет – кабинет заведующего кафедрой, то есть Суровина С. Д. доктора технических наук, о чём свидетельствует новая блестящая табличка.

Не сдержавшись, я закатываю глаза и прохожу вглубь помещения, минуя овальный стол, и заглядываю в кабинет.

Внутри снова стеллажи, шкафы, письменный стол, пара кресел, перекошенная настольная лампа с тусклым жёлтым светом. И абсолютно всё – каждый сантиметр тесного пространства! – заставлено коробками, завалено папками с дипломными и курсовыми работами, ровными стопками исписанных листов, клочками бумаги, черновиками, рукописями… Буквально целые горы бумажного хлама! На сортировку этого добра уйдут долгие несколько дней или даже недель. Катастрофа!

– Юля? – доносится откуда-то из-за шкафа. – Спасибо, что пришла.

Словно у меня был выбор! После того, как согласилась и оформилась на эту работу, мне остаётся только принять неизбежное. Я работаю на кафедре высшей математики чуть ли не личной помощницей заведующего кафедрой, женатого отца своей подруги, в которого влюблена. Нервный смешок слетает с губ:

– Начнём? А то эти объёмы работы кажутся мне бесконечными!

– Мне тоже, – отзывается Сергей Дмитрич.

Мне чудится, что тон его куда довольней, чем он старается показать. Да ну, глупости! Не мог же он всё подстроить специально?

– Можно спросить? – не выдерживаю я, пристраивая на подоконнике свой рюкзачок. – Чисто из любопытства.

– Да, конечно. Всё что угодно, – быстро проговаривает мужчина, снимая с верхней полки шкафа стопку папок.

– Как вы здесь оказались? Почему пошли работать именно в наш институт?

Он бросает на меня быстрый взгляд, тянет руки вверх, берёт очередную стопку работ и говорит:

– Причин было несколько: ты, Лена – если ты не в курсе, у нас натянутые отношения… Мне предложили место заведующего кафедрой, я согласился.

– А как же зарубежный колледж? – старательно отсекая всёличное, спрашиваю у него.

– Мой договор истёк весной. Новый я не подписывал, так как собирался взять год на передышку от преподавательской деятельности. Собирался заняться научным трудом, издать книгу… Прилетел в Сочи, чтобы собрать материалы, подготовить рукопись, но встретил тебя. – он ненадолго замолкает, видимо, ожидая каких-либо комментариев от меня, но я молчу. – Лена тяжело восприняла новость о моём намерении расторгнуть брак, ты игнорировала меня и не дала возможности объясниться, поэтому, когда мне предложили эту должность, я согласился, рассчитывая снова встретиться с тобой и наладить отношения с дочерью.

Он развёлся? Из-за меня? Ничего не понимаю, но спрашивать не собираюсь. Если стану задавать личные вопросы, Суровин поймёт, что мне не всё равно. Но показывать ему это я не собираюсь.

– Сергей Дмитрич, я не знаю, что мне делать, – говорю ему, выдавливая милую улыбку.

– Понимаю, – сдержанно отвечает он. – Ситуация у нас нестандартная…

– Что с бумагами делать? – перебиваю его. – Как я вам и сказала ранее, работа это единственная возможная тема для наших бесед.

Он поджимает губы, поигрывая желваками.