Неидеальный

— Познакомлю, обязательно. Она тебе понравится, уверен, — тут мама снова грустнеет.

— Ой, а как же… — она прикладывает руку к груди. — А что же делать?

— Я постараюсь, поговорить с Евой, убедить её, что свадьба — это не то, что ей нужно. Ну, и что ребёнка обеспечивать буду. Да и ты, я уверен, не останешься в стороне. — улыбка выходит грустной.

— Ой, сынок, — мама присаживается на диван. — А я так обрадовалась… Думала, вот оно, наконец-то… А тут… — она стирает слезинку, что побежала по щеке.

— Мам, ну ты чего, — присаживаюсь рядом и обнимаю её. — Все будет хорошо. А жена у меня будет самая прекрасная. И внуки будут, честно.

— Прости, сынок. Это, наверное, возраст… Совсем раскисла. А как же с Евой быть?

— Мам, об одном прошу, она не должна знать, что у меня кто-то есть. Ты же видишь, она как танк, а я хочу уберечь дорогого мне человека от неприятностей.

— Я поняла, Давид, не волнуйся. Буду молчать. Но ее не брошу, — добавляет она, и словно оправдывается. — Все же она внука носит.

— Как знаешь. Мне пора, — прощаюсь и ухожу.

Очень хочется вернуться к Лине. Но обещал только рабочие отношения, буду держать слово. Ещё хотелось поскорее решить вопрос с Евой, но видеть ее совсем не хотелось.

Я вернулся к себе, прошел к бару и налил порцию виски, в надежде, что каша в моей голове, придёт хоть в какой-то порядок. Телефон зазвонил, глянул на экран, Кир.

— Привет, дружище, — раздалось бодрое в трубке, после моего приветствия. — И как это называется? Такую новость зажал. Поздравляю.

— Не с чем, — говорю другу.

— Не понял? Хельга мне все уши за обедом прожужжала, мол Ева беременна, готовится к свадьбе…

— Беременна — да, но свадьбы не будет. Да и залет этот… — тяжело вздыхаю. — Не вовремя, короче, всё. Пиздец, одним словом, не знаю, как разгребать…

— Сочувствую, друг. Блин, даже не знаю, чем помочь, — усмехаюсь, Кир, как всегда, готов прийти на помощь.

— Спасибо, Кир. Но разгребать придется самому.

Перед сном написал Лине сообщение. Даже не думал, что без нее будет так паршиво, словно часть меня осталась там, на маленькой кухне, а здесь, в нашей постели, только моя оболочка.

Воскресенье провел дома. Филиал во Флоренции потихоньку начинал налаживать работу, но пока все шло под моим четким руководством. Ежедневные отчёты, и разбор полетов по видио связи. Вот я и занялся этими отчётами.

Ева не звонила мне, зато звонила маме. Они даже вместе ездили по магазинам с детскими вещами, и присматривали кроватку, пеленальный столик и что-то ещё, я не сильно вникал.

Мама меня поняла и про чувства и свадьбу, больше не заговаривала, но в подробностях об их совместной поездке рассказала.

Понедельника ждал с нетерпением. Очень хотелось увидеть Лину. Я даже на работу приехал на пол часа раньше. Застал ее в конференц-зале, она готовила его к сегодняшнему совещанию.

— Привет, — плотно прикрывая за собой дверь, здороваюсь с ней.

— Здравствуйте, Давид Всеволодович, — официально отвечает она. — Вы рано.

— Хотел поскорей тебя увидеть, — подхожу ближе, уже могу дотронуться, но все ещё держусь. Лина смущённо улыбается.

— Мы же договорились, — шепчет она.

— Я помню, поэтому всё ещё стою рядом, а не целую тебя, — её ресницы взлетают вверх, она награждает меня взглядом, и я понимаю, ей тоже нелегко, играть эту роль. Лина облизывает губы, быстро, совсем не соблазнительно, но мне и от этого простого движения перехватывает дыхание. Я так хочу её поцеловать. — Нет, это пытка какая-то, — шепчу я, а в следующую секунду впиваюсь в любимые губы. Лина первой приходит в себя и отстраняется.

— Давид, — умоляюще. Отпускаю. Но мое настроение, значительно улучшается.

— Помню, рабочие отношения, — поднимаю ладони вверх, а потом ухожу подальше от соблазна.

ЛИНА

Какой же сложной задачей оказалось соблюдать дистанцию, не позволять ни Давиду, ни себе поддаться желанию хотя бы просто прикоснуться…

Как и от кого пошёл слух о беременности Евы по офису, я не знаю, но уже к концу недели, почти каждый считал своим долгом узнать у меня подробности. Ведь все считали меня самой осведомленной, так как я ближе всех к начальству. И держать лицо было невыносимо сложно. Каждое упоминание этой женщины, а тем более ее положения, больно кололо, нанося глубокие раны, а ревность, которая, как я думала, была мне не свойственна, начинала разрастаться внутри меня. Особенно, когда речь заходила о свадьбе. И все уже считали, что на корпоративе в честь Нового года, который планировался на двадцать шестое декабря, будет объявлено о их помолвке.

Радовало одно, Ева ни разу не приходила к Давиду. А он с головой погрузился в работу, задерживался в офисе допоздна, и лишь слал мне сообщения, когда уставший возвращался домой.

Ночью выпал снег, словно зима вспомнила о своих обязанностях, и укрыла чистым покрывалом черную землю. От этого даже настроение стало лучше.

Мы с Тигрёнком собирались в садик, и он с нетерпением поглядывал в окно, как будто боялся, что снег мог растаять, пока мы собираемся.

В сад, и вечером домой, мы ездили на такси. На этом настоял Давид, после того, как я отказалась от услуг водителя. Каждую неделю он выделял мне неприлично большую, по моим меркам, сумму, на расходы. Я брать не хотела, но он объяснял это тем, что я его кормлю. Спорить с ним сложно. Только вот теперь, он не ужинает с нами, а вчера мне снова поступили деньги на карту.

— Привет, — здоровается, Давид.

— Доброе утро, Давид Всеволодович.

— Я жду свой кофе, — подмигивает он и скрывается в кабинете.

Эта фраза почти кодовая. Я готовлю кофе с улыбкой, потому что знаю, он потребует десерт. И этот поцелуй, единственное, что мы можем себе позволить. После, бесконечные дела и встречи, а также наш уговор, этого сделать не позволят.

— Ваш кофе, — ставлю чашку, перед шефом. И тут же оказываюсь у его на коленях. Он прижимает меня к себе, и вдыхает мой запах:

— Я так соскучился, — шепчет он мне в шею. А потом находит мои губы.

Позволив себе на пару минут забыть о неприятностях, я покидаю крепкие объятия любимого мужчины. И включаюсь в работу, исполняя свои непосредственные обязанности. Уже уходя из кабинета, вспоминаю о деньгах.

— Давид, пожалуйста, не нужно мне давать столько денег…

— Лина, — перебивает он. — Ты снова оспариваешь мои решения. Это бессмысленно. Тема закрыта. Моя семья не должна ни в чём нуждается.

От его слов, стало так тепло внутри, а глаза защипало. Он нас считает своей семьёй, губы растянула счастливая улыбка.