Неизвестная революция 1917-1921

Таким образом, читателю становится ясно, почему пропаганда анархических идей, стремящаяся положить конец доверчивости масс и вдохнуть в них сознание собственной силы и веру в себя, повсюду и во все времена вызывала опасения. Ее запрещали, а пропагандистов преследовали с исключительной оперативностью и суровостью все реакционные правительства.

В России ожесточенные репрессии сделали распространение либертарных идей — и без того непростое в той ситуации — практически невозможным еще накануне Революции. Конечно, последняя предоставила анархистам определенную свободу действий. Но, как мы видели, при «временных» правительствах (с февраля по октябрь 1917 года) их движение не могло в полной мере воспользоваться этой свободой. Что касается большевиков, они не стали исключением из общего правила. Едва придя к власти, они задумали подавить либертарное движение всеми имевшимися в их распоряжении средствами. Кампании в печати и на митингах, клевета, разного рода козни, запреты, обыски, аресты, акты насилия, разграбления штаб-квартир, убийства — все шло в ход. А почувствовав, что власть их достаточно упрочилась, они перешли в генеральное и решающее наступление против анархистов. Репрессии начались в апреле 1918 года и не прекращаются до наших дней. (Далее читатели увидят эти «подвиги» большевиков, почти неизвестные за пределами России.)

Таким образом, анархисты пользовались относительной свободой лишь в течение какого-нибудь полугода. Нет ничего удивительного в том, что у либертарного движения не оказалось достаточно времени на организацию, развитие, избавление от слабостей и недостатков. По большому счету, ему не хватило времени на то, чтобы о нем узнали массы. До самого конца оно оставалось «под колпаком» и было задушено в зародыше, не успев выйти из изоляции (что объективно являлось возможным).

Такова была вторая основная причина его поражения.

Здесь следует подчеркнуть основополагающее значение — для Революции — того, о чем мы говорили выше.

Большевики уничтожили анархизм сознательно. И поспешно. Используя сложившуюся ситуацию, свои преимущества и влияние в массах, они жестоко подавили либертарную идею и движения. Они не допустили не только распространения анархизма в массах, но и самого его существования. Позднее, когда потребовалось, они имели наглость утверждать, что анархизм потерпел «идейное» поражение, что «массы поняли и отвергли его антипролетарскую доктрину». За границей все те, кто пожелал быть обманутыми, поверили им на слово. Также «коммунисты» утверждают, что раз анархисты, выступив против большевиков, «объективно» не имели никаких шансов повести Революцию за собой, они подвергали ее опасности и являлись, опять же «объективно», контрреволюционерами, следовательно, их необходимо было беспощадно подавить. (При этом не уточняя, что именно они сами «субъективно» лишили анархистов — и массы — последних шансов, реальных средств и конкретных объективных возможностей добиться успеха.)

Подавив либертарную идею и ее сторонников, уничтожив независимые массовые движения, большевики, ipso facto, остановили и удушили Революцию.

Не имея возможности достичь подлинного освобождения трудящихся масс, подменив его господством государства, неизбежно бюрократического и эксплуататорского, подлинная Революция должна была отступить. Ибо всякая незавершенная революция — то есть не добившаяся подлинного и всеобщего освобождения Труда — в той или иной форме обречена на отступление. Этому учит История. Это подтверждает русская революция. Но люди, не желающие ничего видеть и слышать, не спешат понять это: одни верят в авторитарную революцию; другие в итоге разочаровываются в революции вообще вместо того, чтобы искать причины ее краха; третьи — к сожалению, наиболее многочисленные, — и дальше не желают ничего видеть и слышать: они воображают, что смогут «жить своей жизнью», невзирая на огромные социальные потрясения; они перестают интересоваться общественной жизнью и пытаются замкнуться в своем узком мирке, не понимая, что своим поведением возводят огромные препятствия на пути прогресса человечества и собственного подлинного счастья. Они верят и следуют за кем угодно, лишь бы «их оставили в покое». Таким образом они надеются спастись в катаклизме: вот основная и фатальная ошибка! Истина, тем не менее, проста: пока труд человека не будет освобожден от любой эксплуатации, ни о какой настоящей жизни, прогрессе, личном счастье не может идти речь.

Тысячелетиями свободному труду, «братству» и счастью людей мешали три основные причины: 1) уровень технического развития (человек не располагал теми возможностями, которые есть у него в настоящее время); 2) вытекавшее из этого положение в экономике (нехватка продуктов человеческого труда и, как следствие, «меновое» хозяйство [58] , деньги, прибыль, короче, капиталистическая система производства и распределения, основанная на недостатке производимых продуктов); 3)нравственный фактор, обусловленный, в свою очередь, двумя предшествующими (невежество, отупение, подчинение и покорность масс людей). Но несколько десятков лет назад два первые условия подверглись кардинальным изменениям: технически и экономически свободный труд в настоящее время не только возможен, но и необходим для нормальной жизни и развития человечества; капиталистическая и авторитарная система не может больше обеспечивать ни того, ни другого; она способна породить лишь войны. Отстает лишь нравственный фактор: привыкнув за тысячелетия к покорности и подчинению, огромное большинство людей пока не видит открывающегося перед ним пути истины; оно не готово к действиям, которых требует от него История. Как и прежде, люди «следуют за руководством» и «терпят», растрачивая силы в войнах и безумных разрушениях, не понимая, что в нынешних условиях их свободная творческая активность может увенчаться успехом. Потребуется, чтобы сила вещей — войны, всякого рода бедствия, цепь прерванных революций, непрерывные потрясения — лишив их всякой возможности жить, открыла им наконец глаза на истину и они все силы посвятили бы подлинному делу человечества: свободному, творческому и благодетельному.

58

Читателю, желающему подробнее ознакомится с проблемами экономического развития, советую прежде всего обратиться к работам Жака Дюбуэна.

Добавим, что в нашу эпоху Революция и Реакция по своему характеру неизбежно будут мировыми. (Впрочем, уже в 1789 году Революция и последовавшая за ней Реакция вызвали к жизни массовые движения во многих странах.) Если бы русская Революция не остановилась на полпути и стала великой освободительной Революцией, за ней вскоре последовали бы и другие страны. В таком случае она реально, а не только на словах, стала бы мощным факелом, освещающим Человечеству истинный путь. Извращенная, остановленная и повернутая вспять, она, напротив, сослужила прекрасную службу всемирной реакции, которая только и ждала своего часа. (Вожаки реакции гораздо проницательнее революционеров.) Иллюзия, миф, лозунги, бумажный хлам остались, но подлинная жизнь, для которой иллюзии, показуха и бумажки ничего не значат, пошла по иному пути. Отныне Реакция и все ее последствия: «фашизм», новые войны, экономические и социальные катастрофы, — стали практически неизбежными.

В этом смысле весьма любопытна и показательна фундаментальная — и хорошо известная — ошибка Ленина. Как известно, Ленин ожидал быстрой экспансии «коммунистической» революции на другие страны. Его надежды не оправдалась. И однако по сути он был прав: подлинная Революция «раздует мировой пожар». Дело лишь в том, что «его» революция не была подлинной. А этого он не понимал. Вот в чем заключалась его ошибка. Ослепленный своей государственнической доктриной, ободренный одержанной «победой», он не сумел понять, что революция не удалась, сбилась с пути; что она останется бесплодной, не сможет ничего «разжечь», ибо ее собственный огонь угас; что она потеряет свою притягательную силу, свойственную великим делам, так как перестанет быть великим делом. Мог ли он в своем ослеплении предвидеть, что Революция остановится, отступит, переродится, вызовет в других странах победоносную реакцию после нескольких вспышек без будущего? Конечно, нет! И он совершил вторую ошибку: поверил, что дальнейшая судьба русской Революции зависит от того, распространится ли она на другие страны. Верно было как раз обратное: распространение Революции на другие страны зависело от ее результатов в России. Они же были неопределенны, неясны, зарубежные трудящиеся массы колебались, выжидали, беспокоились. Но поступавшие к ним сведения становились все более расплывчатыми и противоречивыми. Попытки разобраться и даже отправка делегаций ничего не давали. Тем временем накапливались негативные свидетельства. Народы Европы выжидали, теряли веру, разочаровывались. Им недоставало подъема для того, чтобы взяться за дело, исход которого отнюдь не был предрешен. Затем начались разногласия и расколы. Все этот как нельзя лучше сыграло на руку Реакции. Она подготовилась, организовалась и приступила к действиям.

Последователи Ленина должны были отдавать себе в этом отчет. Не понимая, быть может, подлинной причины произошедшего, они интуитивно осознали, что ситуация предрасполагала не к экспансии «коммунистической» Революции, а напротив, к мощному подъему реакции. Они поняли, какую опасность представляет для них эта реакция, поскольку их Революция, такая, какой они ее сделали, не могла охватить весь мир. И лихорадочно принялись готовиться к будущим войнам, отныне ставшим неизбежными. Впрочем, ничего иного им не оставалось. И Истории тоже!..

Интересно заметить, что затем «коммунисты» попытались объяснить незавершенность и отступление Революции, ссылаясь на «враждебное окружение», бездеятельность мирового пролетариата и силу всемирной реакции. Они не сомневались — или не признавали — что нерешительность трудящихся других стран и реакция были в значительной степени обусловлены неправильным путем, на который они сами толкнули Революцию; что, извратив ее, они сами проложили путь реакции, «фашизму» и войне [59] .

59

Не следует обманываться относительно судьбы грядущей Революции! Перед ней откроются лишь два пути: либо путь подлинной и всеобщей Социальной Революции, которая приведет к реальному освобождению трудящихся (что объективно является возможным), либо, еще раз, путь тупиковый, политический, государственнический и авторитарный, который неизбежно породит новую реакцию, войны и всякого рода катастрофы. Развитие человечества не останавливается. Оно пробивает себе дорогу через любые преграды. В наши дни капиталистическое, авторитарное и политическое общественное устройство не оставляет ему никаких шансов. Следовательно, теперь это общественное устройство должно так или иначе исчезнуть. Если и на этот раз люди не смогут реально трансформировать его в процессе революции, неизбежно последует новая реакция, новая война, чудовищные экономическое и социальные катаклизмы, короче, продолжится всеобщее разрушение, вплоть до того момента, когда люди осознают историческую необходимость и начнут действовать соответствующим образом. Ибо у развития человечества нет иного пути. (В связи с этим см. мою работу «Пережитое», первое исследование о русской Революции, «Revue anarchiste», издаваемое Себастьеном Фором, за 1922–1924 гг.)

Такова трагическая правда большевистской Революции. Таково ее капитальное значение для «трудящихся всех стран». По сути все очень просто, ясно, бесспорно. Однако до сих пор об этом даже не говорилось. Для понимания произошедшего необходимо дальнейшее исследование событий русской Революции. Читатель поймет это, когда до конца прочитает мою книгу.

6. Отметим также фактор не столь большой значимости, который, тем не менее, сыграл определенную роль в трагедии. Речь идет о «шумихе», «рекламе», демагогии. Как и все политические партии, большевики («коммунисты») их использовали и злоупотребляли ими. Чтобы произвести впечатление на массы, «завоевать» их, партии необходимы были «шум», «реклама», блеф. Более того, она возвела себя как бы на вершину горы, чтобы толпа могла видеть ее, слышать и восхищаться, что одно время составляло ее силу. Но все это глубоко чуждо либертарному движению, которое по сути своей более безлико, скромно, немногословно. В этом его временная слабость. Отказываясь вести за собой массы, стремясь пробудить их сознательность и рассчитывая на их свободное и прямое действие, оно вынуждено отказаться от демагогии, работать в тени, не навязывая себя в качестве лидера.

Так было и в России.

Позвольте мне на время оставить область конкретных фактов и предпринять краткий экскурс в «философскую» сферу, в суть проблемы.

Основная идея анархизма проста: никакая партия, политическая или идеологическая группа, ставящая себя над трудящимися массами или вне их и стремящаяся «управлять» или «вести» их, никогда не сможет освободить их, даже если искренне желает этого. Реальное освобождение может произойти лишь в процессе непосредственной, широкомасштабной и независимой деятельности самих трудящихся, объединившихся не под знаменами политической партии или идеологической группы, а в свои собственные классовые организации (производственные профсоюзы, заводские комитеты, кооперативы и т. п.) на основе конкретных действий и самоуправления, при помощи, но не под руководством революционеров, которые действуют не извне, а в самих массовых профессиональных, технических, оборонительных и других органах. Всякая политическая или идеологическая группа, стремящаяся «вести» массы к освобождению политическим или правительственным путем, заблуждается, обречена на провал и неизбежно установит в итоге новую систему экономических и социальных привилегий, возродив в иных формах режим угнетения и эксплуатации трудящихся, то есть очередную разновидность капитализма, — вместо того, чтобы помочь Революции направить их по пути освобождения.