Немного магии
Шрифт:
— Почему они все… — я запнулась и исправилась: — Почему вы все без обуви?
Фасулаки покосился вниз и поджал пальцы.
— Так проще чувствовать стихию. Опытные маги земли могут взывать к своему дару без помощи рук или всеми четырьмя конечностями сразу. Это одна из причин, почему из магов земли получаются лучшие рукопашники — нам нет нужды отвлекаться на заклинания, — он пожал плечами.
— Значит, все эти студенты — маги земли? — я даже оглянулась, чтобы убедиться, что их действительно так много.
— Большинство людей с даром — маги земли, — лекторским тоном просветил
Высказаться в ответ на гнусные инсинуации в адрес моего фамильного древа я не успела — Фасулаки, будто прочитав мысли, резковато качнул головой:
— Не утруждайтесь, я знаю, что в вашей родословной — только люди. Учитывая, кто ваш настоящий отец, — ничего удивительного… и нет, даже графский титул не даёт иммунитета от армейской разведки, поскольку она подчиняется непосредственно короне.
Я помолчала, переваривая услышанное. Не то чтобы давно отгоревший роман виконтессы Оморфиа и графа Аманатидиса был такой уж тайной, но о нем никогда не говорили вслух. Я видела своего родного отца только однажды, когда он посещал поместье Оморфиас, и даже не была ему представлена, но одного его имени было достаточно, чтобы со мной никто не рисковал обходиться дурно, а маму никогда не обсуждали в кулуарах, несмотря на роман с женатым мужчиной и внебрачного ребенка. Шутка ли — троюродный племянник королевы-матери!
До сих пор я думала об отце исключительно как о ком-то непоколебимом и недосягаемом — как о человеке, который стоял выше мелкой суеты и мог решать обывательские проблемы мановением руки. А выходит, достаточно было дёрнуть за правильные ниточки, чтобы папину подноготную тут же любезно выложили какому-то четверокурснику из Эджина?..
— Что же у вас за амулет такой? — вырвалось у меня.
Фасулаки улыбнулся — широко, ослепительно и бессовестно.
— Пожалуй, раз уж площадка занята, имеет смысл обсудить теорию, — согласно кивнул он и аккуратно развернул меня спиной к площадке. — Скажем, за чашкой малотиры?*
Столовая была закрыта — это я знала совершенно точно, поскольку второй день в Эджине посвятила как раз тому, что знакомилась с расписанием самого важного заведения в университете. После завтрака, обеда и ужина заветные двери немедленно запирались: работникам нужно было убрать со столов и подготовиться к следующему нашествию студентов. В первый день нам с Хемайон повезло повстречать самую жалостливую кухарку, но уже вчера номер не прошел. Где Фасулаки собрался добыть малотиру в учебные часы?..
Некоторое время впитанные с молоком матери приличия сражались со здоровым интересом растущего организма. Потом в поединок наконец-то включилась логика.
— Полагаю, библиотечный холл для общих занятий подойдёт для обсуждения куда лучше таверны, — отозвалась я после паузы. — Едва ли сейчас в библиотеке много читателей.
А с шумом от небольших групп вполне справятся защитные заклинания, которые студенты-воздушники выплетают в качестве практики.
Фасулаки заметно поскучнел, но тут же с азартным интересом наклонил
голову набок, как щенок, увидевший что-то чрезвычайно любопытное. Я насторожилась и замерла — поскольку смотрел он в этот момент на меня, и ничего хорошего я уже не ждала.— Даже интересно, как долго протянут ваши представления о приличиях в Эджине, — хмыкнул он. — Хорошо, пойдёмте в библиотеку.
Я припомнила, в каком виде мы с Хемайон застали миз Вергиди позавчера вечером, и одернула юбку, искренне надеясь, что неопытный мужской взгляд едва ли различит вопиющий беспорядок в моей одежде. Признаваться, что приличия уже попраны, я точно не собиралась.
А мысль о том, что Фасулаки сложно назвать неопытным мужчиной, старательно гнала прочь.
Прим. авт.:
Малотира (она же железница) — традиционный греческий чай с высоким содержанием железа. Славный парень Фасулаки, мог ведь и чего покрепче предложить.
Глава 7. Законы взаимодействия
Библиотека занимала отдельно стоящую башню в стороне ото всех построек. Здесь, к счастью, обошлось без соломенной кровли (вероятно, в первую очередь потому, что башню было видно из-за крепостных стен), а читальный зал пестрел отнюдь не ожидаемыми объявлениями о тишине и осторожном обращении с книгами.
«Использование магии в библиотеке строжайше запрещено! Все практические занятия проводятся на полигоне под наблюдением наставника!» — гласил огромный плакат на входе. На случай, если студент мог каким-то образом пропустить указания, где каждая буква была с его голову размером, надпись дублировалась на каждой парте из двух длинных рядов.
Отношения с библиотекаршей, коренастой рыжеволосой женщиной с воздушным даром, у меня не сложились с первого же дня. Магов огня она определяла мгновенно, будто каким-то звериным чутьём, а во мне видела исключительно угрозу драгоценным библиотечным книгам и едва ли не с порога требовала сначала посетить зал накопителей, а уж потом являться сюда.
Признаться, я рассчитывала, что появление в компании Фасулаки поможет несколько улучшить мнение обо мне, как это уже было с профессором Кавьяром. Но тут я крупно просчиталась.
Библиотекарша при виде Фасулаки тут же зарумянилась, и ее лицо приняло то особенное выражение, которое учительница изящных манер из «Серебряного колокольчика» именовала не иначе как «охотница в засаде» — и настоятельно рекомендовала не забывать прикрываться веером, бросая подобные взгляды на потенциальных женихов.
У библиотекарши веера не было, но старшекурсник вежливо сделал вид, что ничего не заметил, и целеустремленно направился в самый дальний и тихий угол. Доблестная труженица полок и каталогов проводила меня недружелюбным взглядом и вернулась за стойку, а я тяжело вздохнула (что ж, попробовать стоило!) и села напротив Фасулаки.
Он же, вопреки всем ожиданиям, замялся и нервно сплел пальцы в замок.
— Не знаю, с чего начать, — признался он и виновато улыбнулся. — Ещё ни разу не приглашал для практики первокурсников, не знакомых с основами теории магии.