Ненаместные

И при всем при этом Умарс понимал - Ким хороший. И его неприязнь к брату заставляла чувствовать себя еще более жалким, чем обычно.

Потому что хороший человек, какой-то другой, не Умарс, смог бы подавить в себе эту гадкую зависть. Зависть к человеку, который взрослее, сильнее, веселее... И может дать Данге по морде.

– Рак, - продолжала Мрыкла, - повышенный риск развития туберкуле...

– Не за столом, - мягко осадил ее Ким, но Умарс видел блеснувшие в свете ламп клыки, - такие вещи за столом не обсуждают.

– Но Ким, ты же гробишь не только свое здоровье. Пассивное курение...

– Умарс, - перебил Ким, - мне кажется, доктор сказал, что повязку можно было снять еще вчера?

– Я...
– протянул тот, - к ней как-то привык. Забыл. Извини.

– Да ничего, а вот твоя сестра могла бы и проследить, - Ким отложил вилку, - раз уж она так увлечена медициной...

Ну вот. Опять его используют как средство давления. Мама вспоминает про Умарса, когда надо попросить у папы денег; Мрыкла - когда надо похвастаться своим добросердечием перед подружками; папа - почти никогда...

А теперь Ким.

– Или Яйла...
– продолжил тот.

А Киму просто необходимо кого-то защищать. Носиться, как курица с яйцом. Умарс для Кима - единственный повод оставаться здесь, а не в Тьене. Но ему не нужно такое самопожертвование - как же объяснить?

Он справится сам. Он слабый и жалкий, но он как-нибудь выживет и без посторонней помощи.

Умарс снял повязку, рванув узел когтями. Под ней расплывался громадный фингал: вряд ли что-то успело измениться со вчерашнего вечера, когда он видел его в зеркале.

Веко и бровь ему зашивали. Было не очень больно, потому что под наркозом, но обидно - обещали, что останется шрам. Как клеймо.

Навечно.

Мрыкла изменилась в лице и отодвинула тарелку.

– Боги, Умарс, кто тебя так?

Она не видела его без повязки. Поздно вернулась в тот день из клуба. Суматоха к тому времени уже немного улеглась, а Умарса подлатали.

– Упал.
– Сухо ответил он.

Ким недоверчиво покачал головой, встал из-за стола.

– Просто врежь ему.
– Посоветовал он, - Так будет проще для всех.

– Мне врезать камню, о который я споткнулся?
– Все так же спокойно спросил Умарс.

– Ужас какой...
– Мрыкла прижала ладони к щекам, на миг позабыв о привычной манерности, - Боги... Я и не думала, что все так плохо... Это Медведь какой-то? Буур рода Нут, наверное, он вроде на класс старше? Я отыграюсь на его сестре, обещаю.

Такая решительность даже немножко грела, нечасто Мрыкла предлагала устроить вендетту не ради себя, а ради младшего брата, так что Умарс ответил не без сожаления:

– Нет, Буур здесь не при чем. Все нормально.

И почему Мрыкла так реагирует? Уже зажило же почти.

Ким насмешливо фыркнул, встал из-за стола.

Когда он проходил мимо Умарса, он хотел потрепать его по голове.

Но тот уклонился.

На самом деле Буур был косвенно виновен. В "банде" Данги он состоял вторым помощником. Может, рассказать? Тогда и он позора не оберется - Медведь, да под Жабой ходит, а Данга еще и младше его на год.

Нет, решил Умарс, это слишком мелкая и жалкая месть, он не Хвост, чтобы такое проворачивать. Когда-нибудь это всплывет и без его участия.

Первым помощником вообще была девчонка - рыжая нахальная Белка с щербинкой между зубов. Умарс в жизни не видел девчонки, которая улыбалась бы противнее. Ну, может, Мрыкла очередному парню, но это другое.

Она-то ему и врезала. Ногой.

Вспоминалось плохо: вот он вышел из школы, вот его окружили; стрясли деньги. Обычно деньги отбирали с утра, но Умарс как-то удачно в тот раз проскользнул... еще радовался своему везению, наивняк. Хорошо хоть давно догадался перепрятывать большую часть денег во внутренний карман рюкзака, а в кошельке оставлять сумму на пачку молока и печенье. Конечно, Яйла, заботливая мамочка, давала куда больше, и Умарсу потом хватало на обед.

Но Данга не проверял. Ему было важнее сам факт того, что он и его банда отобрали деньги, то, что ему деньги отдают, и отдают безропотно, а не сумма. У Данги тоже была заботливая мамочка, в конце концов.

А потом, хотя Умарс и не делал ничего, и не сопротивлялся - просто отдал и все - Белка раз! Ногой и в глаз.

В подкованном тяжелом ботинке.

– Говорила же, умею, - сказала она, - А ты "не можешь, не можешь, девчонки не могут". Гони мое, я выиграла! Видишь? Не слабо!

– Угу, - согласно буркнул тот самый Буур, который еще три года назад был у Умарса на дне Рождения в коротеньком списке гостей месте этак на втором.

Сейчас Умарс даже не смог бы составить списка. Не было подходящих имен.

Умарс не видел, как подошел Данга: оба глаза слезились, и он зажимал руками поврежденную бровь, не до оглядывания по сторонам. В горле стоял ком, но Умарс старался не реветь. Так гадко ему еще не было.

Раньше его хоть не били. Не осмеливались. Какой-никакой, а Кот. А теперь...

Данга похлопал его по плечу.

– Извини, родной. Больно, да, Умочка? Поплачь, поплачь, будет полегче. Вот видишь, теперь твоему братику есть, из-за чего беспокоиться. Теперь я и правда злодей.

– Раньше ты просто забирал деньги. Был вор, а стал грабитель, - буркнул Умарс.

Ему было больно, унизительно больно, и раз уж его начали бить - какой смысл придерживать язык? Все равно сделают, что захотят.

– А ты ждал, что я позволю, чтобы деньги забирали у меня?
– Хмыкнул Данга, и сплюнул на дорогу, - Хватит с тебя на сегодня. Пшел.

Смачный поджопник, и Умарс действительно пошел. Домой. А что еще оставалось? Скрываться в катакомбах, пока не заживет?

Мама, конечно, распереживалась. Засуетилась, захлопотала, позвала доктора, сама на рану пошептала. Хоть не было в ней ни капли целительства, Умарс не возражал: пусть успокоится, если это ее успокаивает.

Ким, как увидел, сразу же запрыгнул в машину и унесся: Умарс, кажется, знал куда и зачем. Хорошо, что не знала мама.

Она подозревала Буура. Все сначала подозревали Буура.

Никто же не подумает, что это - один единственный удар с ноги какой-то там Белки, которая в детском саду решила почему-то заняться боевыми искусствами вместо танцев? Умарс даже лица ее не запомнил, только щербинку.

Зашивать рану, оставленную Медведем куда почетнее. Неужели сыночка начал проявлять лидерские качества и драться за место в стае? Умарс не удивился бы, если бы Яйла думала так.