Ненавижу! Люблю! И снова ненавижу!

– Кому я что должен, я все прощаю. И мой ответ нет. Я не буду позориться на этом тупом празднике.

– Темочка, солнышко, пожалуйста, - начала снова хныкать я. Даже слезу пустила. Ведь Артем никогда не любил, когда девушки плачут. Он просто не знал, что с ними тогда делать. И Артем заметил это.

– Не ной, - в приказном порядке произнес друг.
– Можешь даже не стараться.

– Ааа, - завопила я.
– Ты меня совсем не любишь, - пустила еще одну слезу.
– Темочка, пожалуйста.

Артем побледнел, и тихонько присел около меня на корточки.

– И что мне с тобой делать?

– это был явно риторический вопрос, но я все-таки решила ответить.

– Любить, лелеять, и выступить на концерте в праздник.

– Вот, на счет первого и второго, это вон, к Владу обращайся, у него это лучше получится. А на счет праздника, - он замолчал, а я затаила дыхание, чуть не забыв продолжать играть глубоко обиженную и плачущую девушку.
– Ты все ровно не отстанешь?
– я яростно замотала головой.
– Ладно, я выступлю. Только не реви. Не реви, кому говорю.

– Темочка, ты самый лучший, - кинулась я на шею друга.
– Знаешь, как я тебя сильно люблю.

Наверно, я должна все объяснить. Что за праздник? Что за выступление?

Но я начну по порядку.

***

После того памятного дня с букетом от Львова, моя жизнь немного поменялась. Не без помощи, конечно, выше указанного молодого человека. Львова.

За прошедшую неделю моя квартира уже могла конкурировать с цветочным магазином, а ведро уже ломилось от разорванных записок.

Благо, про это ни кто, кроме Васьки, не знал, да и Влад не заходил, встречал и провожал меня до подъезда. Если бы он увидел всю эту оранжерею, слов оправдаться я бы не нашла.

– А почему ты их не вернешь?
– спросила в один день Василиса, придя ко мне перед тренировкой.

Я пожала плечами. Я просто не знала.

– Практически все оставляют на коврике у двери, постучатся и убегают. Редко приносят и передают в руки, - это была истинная правда. Не раз за неделю я замечала, что на коврике у моей двери лежат одинокие цветы с маленькой запиской. Как всегда, комплементы на английском. Иногда их мне приносила соседка, говоря, что приходил мальчик и просил передать Воронцовой Диане.
– Да и жалко выкинуть. Цветы же не виноваты, что у того, кто их покупает, мозгов хватит на кончик ножа.

– И это он все подарил?
– провела она рукой по квартире, где стояли цветы в различных ёмкостях, от ваз, до стеклянных банок.

– Нет, еще есть и Влада, - я указала на два небольших букета кремовых роз. Они сразу бросались в глаза из разнообразия всех оттенков роз, лилий, и даже ромашек.

– М-да, подруга, вот это дела!
– Василиса не отлипала от букета розовых роз, найденного мною вчера на коврике.
– Может, вам поговорить? С чего такое внимание?

– Я не буду с ним говорить. Я его видеть не могу, убить охота, а ты поговорить.... Счас.... Пусть держит карман шире.

Но увидеться мне все-таки с ним пришлось. Это случилось в субботу.

На часах было только десять утра, и я честно пыталась выспаться. Как всегда.

В дверь настойчиво позвонили. Я подняла голову от подушки, и посмотрела в сторону коридора.

"Кому нужна буду, на сотовый позвонят". Заверила я себя, и снова улеглась спать.

Но не тут то было. В дверь снова позвонили, еще настойчивее. Мне даже показалось, что птичек, которые щебетали вместо обычного звонка, заело.

Мысленно матеря незваного гостя, я одела домашние широкие спортивные штаны, и такую же широкую футболку с надписью "Своя собственная!", и пошла открывать дверь.

На пороге стоял мальчик лет двенадцати, а может и пятнадцати. С утра не понять. В руках у него был приличных размеров букетик. В нем были практически все возможные цветы: Розы, лилии, хризантемы и другие. В общем, флорист подошел к работе со всей фантазией. Поверх всего этого "безобразия" лежала знакомая до нервного тика записочка.

– Это Вам, - заверил парень.

– Знаю, - буркнула я, не спеша взять цветы, я потянулась к записке.

Ожидая увидеть там ровно написанные английские строчки, я немного была удивлена, когда увидела обычные, но такие же ровные, русские буквы. Но куда я больше была удивлена, когда прочитала, записку. "Я хочу с тобой встретиться", гласила бумажка. Во мне закипела злость. "Да как он смеет. Я ему понятливо объяснила, что не хочу его видеть".

– Ну, вы это, берите цветы, да я пойду, - протянул он мне букет.

– Стоять, - излишне громко сказала я.
– Он тут? Я махнула в сторону двора.

– Я не....

– Вот, держи, - перебила я мальчишку, зная наперед, что он скажет. Я протянула ему небольшой пакетик. Парень осторожно заглянул в него, и его глаза полезли на лоб.

– А там?
– он показал на пакет.

– Десять штук молочного и пять белого. Бери. И скажи он еще там?

– Угу.

– Вот что, - от злости, мозги резко проснулись и стали активно соображать.
– Ты сейчас ждешь в подъезде и выйдешь только со мной. Ты меня понял?

– Угу, - пробормотал парень. Он уже явно забыл, что ему обещал Львов, прижимая к себе неожиданную награду.

Я быстро пробежала по квартире, собирая все цветы, (кроме Влада, конечно), даже те, которые начали вянуть или уже завяли, не заботясь, что на полу могут остаться влажные следы от воды с букетов. В прозрачный пакет, я высыпала все записки, спокойно покоившиеся в разорванном состоянии, в специальном для бумаг ведре.

Написала записку. Короткую, но емкую. Надев куртку и кроссовки, я собрала все вышеперечисленное и пошла к ожидающему мальчишке. Тот ничего не сказал, лишь помог закрыть входную дверь, и придержал подъездную.

Выйдя на улицу, я огляделась. Не далеко от подъезда стояла до чертиков мне известная машина. Белая "Honda". Молодой человек сидел в салоне, и тупо таращился на меня, напрямую шедшую к его машине. "Ну, здравствуй, милый!"

Я со всей дури кинула на капот его чистенькой, отполированной машинки охапку цветов. Туда же высыпала содержимое пакетика.

Подойдя ближе, я закрепила дворником свое маленькое письмо, в котором было все три слова "Иди к черту!" и, не оборачиваясь, вошла в подъезд.