Необручница: На острове любви

Райан схватился за голову, резко пододвинул второе кресло ближе и уселся, упираясь коленями:

— Не может быть, чтобы за два месяца тебе не показали, как снимаются излишки магии у господина. Показывали?

Кивнула. Начиная успокаиваться, я возвращалась в своё привычное молчаливое состояние.

— И что? Ты не сообразила, что надо сделать?

Райан всмотрелся в моё лицо, освещая огоньком со своей ладони, и засмеялся, как смеются с идиотов:

— В самом деле, Ана! Ты или наивна до глупости, или расчетлива, как банкир. Будем надеяться на первое. Давай-ка я тебе кое-что объясню, а поскольку я третье лицо, мне можно немного посплетничать …

Прошла четверть часа, и я узнала, наконец, причину истерик госпожи. Райан читал контракт, желая убедиться по-дружески, что Эдрихамов не облапошат лумеры. Тот был составлен, как обычно, в случае с наёмниками, если не считать завышенную цену. Во-первых, хозяева были обязаны относиться ко мне с уважением, позволив в течение испытательного периода в сорок или, максимум, пятьдесят дней, присмотреться к ним, убедиться, что они не вызывают у меня брезгливости.

Я должна была ещё две недели назад принять решение, соглашаться на основной пункт договора или нет — заменить в постели сирру Амельдину на время зачатия и вынашивания ребёнка. Если бы я ясно дала понять, что это не для меня, господа не имели бы права даже уговаривать остаться — с первым же судном я бы уехала. Однако моим родителям пришлось бы вернуть девяносто процентов суммы, переданной моей матери.

Но я молчала, не подозревая о тонкостях контракта, решив, что все любовные сцены, увиденные мной, — всего лишь прихоть и фривольное поведение странных хозяев, развлекающихся на острове любви. Подтолкнуть меня к решению запрещал закон невмешательства магов: настаивать, убеждать, соблазнять посулами и угрожать. В этом смысле у лумеров было преимущество перед магами, которых ждал откат в случае нарушения закона. Но если бы их семья распалась до официального расторжения контракта, то моим родителям не пришлось бы возвращать деньги.

Теперь стали понятны слова госпожи сиру Брису о том, что он не хочет сделать шаг навстречу.

— Если тебе всё показали, ты видела, как это делается… Ладно, ты не знала всего, но, неужели, ни разу ни ты, ни Брис не попытались хотя бы намёками поговорить на эту тему? Он тебя трогал?

Я покачала головой,

— Но он тебе не противен? Сейчас-то ты не против помочь своей хозяйке?

Мой молчаливый ответ на первый ответ Райана удовлетворил, а на второй (поёжившиеся плечи) он запустил пальцы в свои волосы и громко вздохнул. К этому моменту я успокоилась и немного вздрагивала от лёгкой икоты.

— Вставай! — он рывком поднял меня. — Иди к нему. Иди к Брису. Просто сделай то, что тебе показывала Амели. Он всё поймёт, и ваш договор будет закреплён окончательно…

— Я ему противна, — выдавила я из своего молчания.

— Глупости. Когда человек слишком голоден, он будет и плесневелый хлеб жевать… — видя, что я как стояла на месте, так и стою, Райан снова потянулся к штанам, рыкнул: — Или ты всё-таки хочешь стать необручницей?

Я испуганно попятилась, ибо говорил он, казалось, искренне.

— Быстро! К нему! Сейчас!

Ночь множила приглушённым эхом топот моих торопливых ног. Я больше бежала от сира Райана, чем к сиру Брису. К последнему ноги нести отказывались. Легко было Райану убеждать на словах, будто всё было в порядке вещей. Попробовал бы сам… Хотя, я была уверена, на моём месте, он бы уже обслужил малознакомую женщину — у мужчин всё было просто…

Я постучалась в спальню сира Бриса. Тишина стала мне ответом. Он мог уже спать, и зачем тогда я ему сегодня? Завтра поговорим…

— Заблудилась? — шёпот над ухом заставил меня подпрыгнуть на месте. — Я решил тебе помочь дойти до цели.

Райан взял меня за руку и повёл к кабинету, в который я бы и не догадалась заглянуть:

— Иди! — открыл дверь и выразительно посмотрел на меня, погладив себя по бедру.

Я сделала шага три и остановилась. Дверь за моей спиной закрылась. Ещё страшнее было дойти до кресла, в котором сидел расслабленно сир Брис с кубком в одной руке, вторая лежала на ручке кресла. Завидев меня, он вопросительно поднял голову, но не задал вопроса, зачем я пришла или что тут делаю.

Пошевелился, и от его рук брызнуло в стороны несколько алых искорок. Я подошла, словно провинившаяся служанка, опустив голову, за наказанием. Господин молчал, лишь сделал глоток, не меняя позы.

Я опустилась перед ним на колени. Господин не оттолкнул, просто молча наблюдал за мной, как я расстёгиваю ему штаны. Не сделал ни единого движения, чтобы помочь или помешать. Помедлив, я запустила руку, и мы оба синхронно вздохнули — сир Брис от прикосновения, я больше от неожиданности. С трудом попробовала вытащить орган, было страшно, вдруг поврежу, сделаю больно, или натянувшаяся ткань надавит на него.

И вот он был в моих руках. Сир Брис отпил вина, словно ничего особенного не происходило. Но стоило мне взять его в рот, как я почувствовала напряжение во всём теле господина. Он рвано вздохнул. Ещё и ещё.

Вспомнив про свойство фрукта акадо, я постаралась уговорить себя привыкнуть к терпкому и чуть солоноватому привкусу, заполнившему мне рот. В самом деле, розовое достоинство сира Бриса оказалось велико, чтобы целиком поместиться в рот.

Вспоминая, как это делала госпожа, я начала игру. Господин не вмешивался, делал вид, что ему всё равно, допивая вино, но его дыхание и лёгкое мычание доказывали — я была на правильном пути, как бы это двусмысленно ни прозвучало.

Глава 4, в которой подтверждается договор

Постепенно и сама войдя во вкус, стараясь не обращать внимание на головную боль, я быстро довела сира Бриса до экстаза, но моя неопытность преподнесла мне сюрприз. Участившееся дыхание над моей головой и отрывочные постанывания переключили мои ощущения на слух. До меня будто внезапно дошло — я и сир Брис? Господин маг, о прикосновении к которому я не смела мечтать, благодаря мне сейчас забыл о том, что было для него значимо прежде, — о верности жене.

Эта случайная мысль однажды вернётся ко мне, чтобы помочь осознать свою власть над мужчинами — от лумера до короля. Власть простого прикосновения, когда отключается разум и все ощущения скапливаются в одном месте, но после — после становится хорошо во всём теле. Разве это не чудо?

Пока я думала, сир Брис немного подался вперёд и положил руку мне на затылок, прижимая. Затем всё-таки опомнился, будто вспомнил, что я не его жена и он позволил себе лишнее, убрал руку, расслабился, но очень скоро содрогнулся. В горло мне хлынул гейзер, и, не имея опыта в подобном деле, я растерялась, машинально сглатывая горячий жидкий жемчуг.