Необручница: На острове любви

Разноса с завтраком в моей комнате не было. Я вздохнула, догадавшись о причине. Господ не было, значит, мне надо находить общий язык с прислугой. Оставила немного влажный плащ сушиться возле камина, ополоснула руки и лицо в купальне. Привела волосы в порядок и с дурным предчувствием спустилась на первый этаж, в кухню, по дороге вспомнив, что забыла устрицы в комнате.

Кухарка пила отвар с остальными слугами, на рабочем столе стояли тарелки, значит, все успели позавтракать, но раз господ не было, то можно было и не торопиться, все наслаждались беседой и отваром. Войдя, я пожелала всем благостного дня и остановилась нерешительно: сложно было угадать, в какой из множества кастрюль и сковородок находится хоть что-нибудь съестное. Только подумала, что хотя бы налью себе горячего отвара, а остальное-то мне предложат, как кухарка развернулась и смерила меня едким взглядом:

— А что это наша госпожа Ана забыла на кухне? Нагулялись, госпожа?

Служанки фыркнули и уткнулись в кружки, смешливо поглядывая друг на друга. Я привычно молчала: огрызаться и спорить с теми, кто на тебя зол, бессмысленно.

— Ты же знаешь, наша госпожа, у нас всё по-простому: ест тот, кто потрудился, — продолжала кухарка.

— Хорошо, что мне делать? — спросила я.

Смирение только благородных обескураживает, а завистливым подливает масла в огонь. Так и получилось. Мне поручили для начала помыть за всеми посуду. Я молча налила в помывочную чашу тёплой воды, взяла тряпку и приступила к заданию. Сидящие за столом переглядывались.

— Да что ж ты делаешь?! — за моей спиной внезапно возникла всё та же кухарка. — Кто так моет?! Ах, да! Наша госпожа разучилась это делать…

— Я перемою, — взялась за тряпку снова, хотя чашки были вытерты до блеска.

— Не надо! — рявкнула женщина, — я сама у себя на кухне порядок наведу!

Мне вручили в руку тарелку с куском каравая, боковой корочкой, которую обычно оставляли для сухарей. Несколько пар глаз выжидательно смотрели на меня. Наверное, если бы я сейчас разрыдалась, меня бы пожалели; влепила бы пощёчину — развлеклись бы, а потом простили… после драки…

— Благодарю. Что ещё мне нужно будет сделать до обеда? — сдерживая ком в горле и умоляя лицо не краснеть, спокойно спросила я. Достоинство, которое проявляла сирра Амели ежеминутно в отношении всех, было впитано подобно знаниям на уроке любимого учителя. Впрочем, скорее всего я бы не смогла устраивать склоки из-за склада своего характера, подавленного родителями и старшими сёстрами.

Кухарка сложила крестообразно руки, раздумывая:

— Создательница… Что можно поручить такой неумёхе, как ты?.. Камины разве почистить да воды натаскать…

— Я уже натаскал и почистил, — недовольно подал голос один из парней, Иштван.

— Тогда натрёшь пол в кабинете, где топчешь его…

— Мы вчера там всё вышкребли, — переглянулись Овена и Леа. Вторая была приставлена ко мне в качестве помощницы, когда господа были здесь.

— Даже не знаю, что тебе поручить, — кухарка развела руками. — Приходи после обеда, может, что и найдётся к ужину, подходящая работёнка для тебя.

Вспомнилось лицо сира Райана и его приглашение. Я отставила тарелку, унося с собой хлеб:

— До завтра, надеюсь, что-нибудь испачкается. Всем благостного дня, — поклонившись всем, стоя у двери, я вышла. В спину мне полетело возмущённое: «Она, оказывается, говорить умеет?» — «Когда голодная, наверное». Обрывки хохота проникли в холл, где управляющий поднял голову и прислушался к звукам.

Я уже дошла до выхода, когда подумала, что в свете такого отношения стоит предупредить управляющего о моём вечернем отсутствии. После оскорбления, полученного на кухне, я бы не удивилась, если бы, вернувшись, застала входную дверь закрытой на ключ. Пришлось бы ночевать у порога или просить сира Райана помочь вскарабкаться на террасу. А ещё вспомнились слова госпожи про контракт, в котором наверняка я обнаружу не один интересный пункт.

Моё сообщение об ужине, на который я приглашена, не удивило господина Уриэна, но у него с эмоциями были такие же отношения, как и у меня со словами, — держал в себе то, что других не касалось. А вот моя фраза:

— … Прошу вас, господин Уриэн, не закрывайте, пожалуйста, дверь на ключ. Мне бы не хотелось нарушать контракт… Кстати, о контракте…

Мужчина медленно переваривал мою просьбу. И, хотя я, клянусь, не собиралась вкладывать никаких намёков в слова, думая лишь о собственной безопасности и ничьём унижении, они, слова, произвели впечатление. Да, конечно, сказал он, копия контракта у него, и он обязательно сейчас же принесёт мне документ.

— Благодарю вас, господин Уриэн, — сделав книксен, я направилась, куда шла — в сад госпожи за фруктами.

В комнате у меня ещё было пять устриц — ничего, до ужина протяну, как-нибудь. А если сир Райан решит, что я всё-таки заупрямилась и не пошлёт служанку, что ж, поужинаем плодами госпожи и помолимся за её спасительную магию.

Управляющий застал меня в моей комнате, увлечённо жующей фрукт вприкуску с хлебом. На столике лежали раскрытые пустые створки устриц. Я забрала из рук господина Уриэна контракт, сделала комплимент в адрес его красивого почерка и сказала, что хочу переписать контракт, заодно поупражняюсь в каллиграфии и выучу все пункты. Небольшие глаза мужчины округлились.

— Как изволите, госпожа Ана, — он поклонился, не допуская иронии в слове «госпожа». — Прислать ли к вам Лею?

— Нет, благодарю, — я отпустила его, и без того невольно заставив задуматься управляющего. Знал ли он об отношении ко мне прислуги? Обязан ли был помогать мне избегать ситуаций, подобных той, что произошла на кухне? Бессмысленно было об этом думать.

Отложила книгу. Торопливо доела фрукт и хлеб, вымыла руки с мылом, чтобы не заляпать важную бумагу, и уселась за стол изучать контракт, который подписала не читая. Дело продвигалось медленно, но я никуда не торопилась.

Выходить из комнаты, чтобы нарваться на очередные насмешки и оскорбления, не хотелось по нескольким причинам. Но главная состояла в том, что во мне всё съёживалось от одной мысли об этом. Скандалов я боялась с самого детства, получив важный урок: даже если обе стороны помирятся, внутри всё равно останется кусочек тьмы… Хоть верёвочную лестницу проси у сира Райана, чтобы не встречаться в коридоре ни с кем!

В дверь постучали через три часа после ухода управляющего. Не тратя слов, я открыла её сама. Перед порогом стояла Леа, держа разнос с похлёбкой, салатом, двумя кусочками белого хлеба и кружкой отвара. Я поблагодарила девушку и попросила оставить разнос на столике, мол, поем, когда закончу переписывать документ. Губы Леи сжались. От того, что я опять не то сказала, или, наоборот, упоминание документа так подействовало? Пока я раздумывала, как бы мне извиниться перед той, что была старше меня лет на пять, Леа ушла.

Похлёбка так вкусно пахла, а горячего в желудок с вечера не попадало, что я быстро сдалась и уселась за обед. Но стоило мне поднести ложку ко рту, я всё поняла. Управляющий, должно быть, напомнил всем о моём статусе, относительно изменения которого распоряжений не поступало, и кухарка присмирела. Отчасти. Похлёбка была нещадно пересолена, так что в горле перехватило. Салат испорчен специями. Я взялась за отвар, но и с ним что-то было не так. Пах он отвратительно, тряпкой, которой мыли посуду, так что я не смогла сделать и глотка. Один хлеб показался нормальным. Святотатствовать над ним не решились.