Необручница: На острове любви

Всё было понятно. Мне объявили голодную войну.

Глава 7, в которой я знакомлюсь с контрактом и сигнальными словами

Ничего неожиданного, опасного для меня и моей чести в Контракте я не нашла. Ни Эдрихамы, ни даже сир Райан своими намёками меня не обманули. Весь документ был поделён на две части — «предваряющую договору» и «последующую договору».

В те первые сорок-пятьдесят дней, когда я должна была решиться на договор или его отвергнуть, для меня был прописан статус гостьи с ограниченными обязанностями. Как я уже говорила, ни стирка одежды, ни глажка, ни мытьё посуды и полов, тем более топка каминов в мои обязанности не входили.

Но после подтверждения договора мой статус заметно повышался. Про то, что госпожа обязуется мне оставить свои платья и драгоценности, и речи не шло. Меня должны были объявить компаньонкой и впредь называть госпожой, на «вы». Этот пункт у прислуги вызвал насмешки, а сир Райан его проигнорировал, продолжая мне «тыкать» и вести себя как со своей игрушкой, которая пока не давалась в руки. Потом я вспомнила, что и господа тоже продолжали обращаться ко мне по-простому, но на это я даже внимания не обратила: незачем было портить сложившиеся отношения отстранённым «вы».

Личные покои, служанка — эти пункты были исполнены в точности. А далее — никаких каминных уборок, мытья полов и работы в саду. В случае отсутствия госпожи, её права и обязанности как хозяйки переходили мне. То есть я получала полное право управлять, нанимать и увольнять прислугу, если та не справлялась с обязанностями. Где-то глубоко внутри меня сладко прищёлкнуло языком, я даже на миг представила себе выстроенных слуг с кухаркой во главе и мои пощёчины за пересоленную похлёбку. Прислушалась к себе и поняла — гадко это и непозволительно. Потому что на их месте в любой момент могу оказаться я сама.

Мне вменялось в главную обязанность то, что было прописано как «Ежедневное сопровождение здоровья сира Брисандра». Не выполнять главное условие договора разрешалось только в дни недомоганий. Болеть запрещалось. Да-да, в случае затяжной болезни контракт разрывался, срок назывался от трёх дней. Очевидно, это был предел возможностей сира Бриса.

Нашла я и тот пункт, про который говорила госпожа. Я действительно могла строить свои отношения с другими мужчинами, если основную обязанность «сопровождения» выполняла “в полном объёме”. Тут я задумалась. Почему госпожа сказала мне об этом? «Кстати» никогда просто так не вспоминается. Она прекрасно знала, что я ни с кем из парней-слуг не дружу, местных тоже не горю желанием узнать. Единственный, кто пока крутился возле меня, это был сир Райан, но думать о герцоге-наместнике с сильнейшими маг-силами как о близком друге было смешно.

И я смахнула эту мысль в сторону. Сир Риз был привлекателен, словно сошедший с иллюстрации в детской книге Основатель, и сила в нём чувствовалась особенная, яростная что ли. Уткнувшись ему в сюртук там, на побережье, я не смогла дать определение запаху, который почувствовала. Это должен был быть металл, как пахнут завитушки на спинке кровати или клинок. Госпожа учила: стихии всегда вызывают ассоциации с предметами, которыми эти предметы управляют. И только с менталистами сложно, они могут пахнуть как угодно, всегда по-разному.

Аура сира Бриса, например, источала аромат цветущего садика с одуряющим запахом роз. Чем больше успокаивался его огонь, тем спокойнее был аромат. Ну, а сир Райан… Его загадка не особо волновала, скорее заставляла возвращаться к себе из любопытства, с каким ребёнок познаёт мир, магический или обычный, — не важно.

Ещё по договору мне полагался один выходной — суббота, который я могла проводить, как угодно. Накапливать выходные запрещалось контрактом, но при желании сопровождать я могла. Пункт был понятен. Сир Брис работал по субботам до полудня, поэтому именно тогда дисбаланс его не должен был особенно беспокоить.

Но было в контракте то, что заставило мой рот открыться в изумлении. Сумма, о которой я до сих пор не имела понятия, — двадцать гольденов в месяц — вдруг оказалась изменена. Почерком господина Уриэна и с подписью сира Бриса было добавлено, что теперь мне причитается сто гольденов в месяц, а так же помощь семьи Эдрихамов в организации собственного дела, если я пожелаю вложить эту сумму во что-либо стоящее.

Моё питание, покупка необходимых вещей, включая одежду, обувь и траты на услуги лекаря в сумму не входили. Чтобы была понятна щедрость господ, поясню: ежемесячный доход моей семьи в лучшее время составлял около двенадцати гольденов, но все они уходили на бытовые нужды и только скопленные — на инструменты отца.

В конце контрактного года я должна буду получить тысячу сто гольденов! От этой суммы у меня забилось в страхе сердце. Мечтать о том, как бы я их потратила, я не торопилась. Семья, возможно, и ждала моего успешного возвращения с толстым кошельком, но… Стоило подумать об этом — испортилось настроение. Я глубоко подышала, прогоняя неприятные мысли и сосредотачиваясь на воспоминаниях о госпоже. Улыбка в ту же секунду непроизвольно растянула мне губы, и стало легче.

Сейчас изо всех пунктов договора меня радовали связанные с моей свободой. Никому в этом дворце, кроме сира Бриса и сирры Амели, я ничего не была должна. Я имела право свободно покидать дворец, если это не мешало моим обязанностям. А это значило, что прогулки к морю теперь могли стать ежедневными. Госпожа нуждалась в деревьях, а я — в том просторе, что заливал синью весь горизонт.

Заметив на часах время — пять вечера, — я убрала в конторку договор и письменные принадлежности. Пора было готовиться к ужину с сиром Ризом и его лумеркой. Для укладывания волос мне нужны были железные щипцы, которые можно было нагреть двумя способами — над камином, который сейчас выглядел безжизненным, и в горячей воде, вскипячённой артефактом.

Я отправилась в комнату госпожи, по дороге думая о том, что было бы неплохо позаимствовать у неё ножичек на тот случай, когда снова отправлюсь к океану за свежими устрицами. И очередное расстройство ждало меня — двери в комнату госпожи и гардеробную, где хранились теперь уже мои платья, оказались запертыми на ключ.

Выход был один, и, не теряя времени даром, я направилась к управляющему, по дороге вспоминая госпожу и случай с ключом.

Она потеряла его во время работы в саду. Хозяевам вообще не было необходимости закрывать комнату на лумерский замок, это делалось для прислуги, убирающей комнату. В остальных случаях маги запечатывали свои двери по-особому. Взмах руки — и от ладони отлетает почти невидимое мерцающее облачко-медуза, которое шлёпается на дверь и расплывается по нему небольшим пятном. Теперь в комнату никто не сможет войти или, если разрешено супругу, то тогда, по словам госпожи, она брала магию из родственного ресурса, полученного в результате брачного слияния. У госпожи был дополнительный очень слабый дар огня, а сир Брис мог усиливать рост растений, тоже немного.

Должно быть, в тот день ключ выпал из кармана, когда сирра Амели обрабатывала землю под кустами. Я облазила всё, перепачкавшись, но не нашла желаемого.

— Оставь его, Брис вечером найдёт, — позвала меня госпожа, а на мой вопрос, где мы будем находиться до вечера, имея в виду раннее время, она рассмеялась: — Я умею взламывать замки.

Конечно же, госпожа пошутила. Когда мы оказались перед дверью, изящные пальчики сложились в пучок, сделали движение, будто заставляли внутренний механизм замка повернуться — и раздались знакомые щелчки. Дверь была открыта. Мой изумлённый взгляд (О, я обожала, когда госпожа использовала магию!) снова стал причиной весёлого смеха.