Непереплетённые

— Переняла у папы, — отвечает она.

— Он был врачом?

— Нет. — Аниса улыбается своим воспоминаниям. — Пожарным.

4 • Джоб

C того момента как команда беглых расплётов вытащила его из больницы, Джобу спится менее спокойно, чем прежде. Он благодарен своим спасителям за безопасную гавань в Сентрейлии, но не знает, как их отблагодарить, если бы даже мог. Силы вытекают из него с каждым днём, больной чувствует себя как автомобиль, который вот-вот отправят на свалку, а уровень бензина приближается к нулевой отметке. Ему известно, что он умирает, что осталось несколько недель, да и то если повезёт. Впрочем, об этом он старается не думать. Он понятия не имеет, зачем его выдернули из больницы Уилкс-Барра и приволокли в этот покинутый, изгаженный край.

Они ничего от него не ждут. Как и в больнице, его регулярно кормят — тем, что удалось украсть или обменять у дальних соседей, а в остальное время бросают одного в пустой комнатушке с потрескавшимися стенами и заколоченными окнами. Но атмосфера здесь совсем не такая, как в больнице. Там им занимались по обязанности, он был никому не нужен. А здесь его явно ценят по причинам, о которых он не догадывается…

…пока ему не наносит визит Хит Кальдерон, вожак этой команды.

Хит харизматичен, при первой встрече же с ним Джоб догадался, кто здесь главный. Это видно по тому, с какой уверенностью он держится. Жесты, движения говорят о его лидерстве ещё до того, как он открывает рот.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает вожак.

— Как солнце на закате, — бормочет Джоб.

Хит придвигает стул, чтобы взглянуть собеседнику в лицо.

— Я в курсе, что ты не здоров. Чёрт, я в курсе, что ты умираешь! — Он качает головой. — Наверное, твои родители этого не знали. Или не хотели знать. Некоторые люди рады закрыть глаза на то, с чем не хотят иметь дела. Проще подписать ордер, чем возиться с мерзкой неизлечимой болезнью.

— Папа твердил, что я слабак, — говорит Джоб.

— Он неправ. У тебя медицинские проблемы. На самом деле, ты относишься к особой группе — юновласти называют вас нечистыми. Мы постоянно ищем таких людей.

— Зачем?

Хит улыбается.

— Хочешь принять участие в одном по-настоящему важном деле?

5 • Анисса

Может показаться странным, но Анисса Прюитт чувствует себя как дома в этом выморочном городе. Она посоветовала Хиту выбрать для лагеря Сентрейлию — всеми забытую и редко посещаемую. Здесь разит отчаянием, но это место — их единственная надежда на выживание, безопасная гавань, словно вторящая их яростной борьбе. Анисса постоянно размышляет о горящем сердце Сентрейлии — о шахтном пожаре, всё ещё бушующем под их ногами, о пожаре, который нельзя погасить и который, возможно, будет пылать ещё сотню лет.

«Папу это выводило бы из себя», — думает она в тысячный раз.

Она встречается с Хитом на кладбище — месте, которое многие сочли бы слишком мрачным. Но для Аниссы оно обладает особой привлекательностью, как и многое в Сентрейлии, напоминая о том, что она всё ещё жива. Каждая бронзовая табличка, каждый источенный временем надгробный камень рассказывает свою навсегда забытую историю. Интересно, чувствуют ли призраки Сентрейлии жар земли, согревающий их могилы? Это ведь как предварительный показ загробного мира, которого они предпочли бы избежать.

— Наслаждаешься видом? — спрашивает подошедший Хит.

— Как обычно. Ты опоздал.

— Занят был, — отвечает он уклончиво.

Анисса пожимает плечами. Их ежедневные совместные прогулки превратились в ритуал, хотя её спутник часто опаздывает и не объясняет причины. Вообще-то в их отношениях нет ничего романтического, но ей нравится его общество, хотя он немногословен и вечно что-то скрывает. Хит полон тайн — черта одновременно раздражающая и до странного привлекательная.

Они бредут по Локуст-авеню, главной улице Сентрейлии, где обжилось большинство беглых. Растения пробиваются сквозь трещины в асфальте, опутывают старые заржавленные машины. Дома не подлежат восстановлению, во многих невозможно жить, некоторые разрушены до фундамента. Пахнет серой, как от гнилых яиц — это газ просачивается из горящей шахты. Мало кому это место показалось бы прекрасным, но таковы ощущения Аниссы. В конце концов, это их фамильная черта — обретать надежду в сердце катастрофы и нырять в неё очертя голову.

— Снова думаешь о своём отце, да?

Анисса улыбается. Хит видит её насквозь с первой их встречи.

— Потому что он был пожарным?

— Потому что он был хорошим пожарным. Он никогда не сдавался, каким бы страшным ни казалось препятствие. Он входил в горящее здание так, словно прогуливался по парку. Он говорил, что огню его не победить.

— Даже такому, как здесь?

Она улыбается шире.

— Однажды папа сказал, что ему хотелось бы подойти ко входу в шахту Сентрейлии, набрать в грудь побольше воздуха и задуть огонь, как свечки на торте. И почти можно было поверить, что у него получилось бы. Он был как Поль Баньян [5] среди пожарных.

5

Пол Баньян (англ. Paul Bunyan) — вымышленный гигантский дровосек, персонаж американского фольклора.

— Но в конце концов огонь его победил.

Анисса смотрит в сторону. Чаще всего она благодарна Хиту за прямоту, но не любит, когда ей напоминают о дне, когда умер отец. Это случилось много лет назад — около десяти, но воспоминание по-прежнему тяготит её.

Мартин Прюитт погиб на посту во время пожара четвёртого уровня сложности в зерновом элеваторе Харрисбурга. Он вошёл в горящее здание, одетый в специальный управляемый компьютером жарозащитный костюм. Человеку в таком костюме комфортно и прохладно, даже если температура снаружи зашкаливает. Но главное преимущество этого чуда техники, вдохновлённое технологиями расплетения, заключалось в том, что костюм мог при необходимости ампутировать повреждённые конечности.

Отец застрял в горящем подвале, костюм рекомендовал отсечь конечности одну за другой, чтобы сберечь драгоценный кислород. Это дало бы папе время до прихода спасателей, и как пожарный он получил бы донорские конечности в обход всех очередей. Но он отказался, зная, что эти части тела могли принадлежать проблемному подростку, которого принудительно расплели.

— Папа мог бы жить, — с горечью произносит Анисса. — Но он не хотел конечности расплётов. Он хотел спасать жизни, а не использовать чужие для собственного спасения.

Наступает неловкая пауза. Ворон пристраивается на стене сгоревшего здания и наклоняет голову, глядя на пару. Анисса размышляет о том, что происходит в голове у Хита, когда он, к её удивлению, произносит с искренним сочувствием:

— Должно быть, ты его очень сильно любила, Анисса.

Та кивает.

— Он меня тоже любил. Уверена, он и представить себе не мог, что я попаду к приёмным родителям, которые подпишут ордер на расплетение.

— Тупые эгоисты, — комментирует Хит. — В том-то и беда расплетения: дело не в проблемных детях, а в проблемных взрослых. — Он сплёвывает на тротуар. — Твой отец был выше этого.

— За что и заплатил.

Хит внимательно смотрит на неё, словно что-то прикидывает, решает, насколько может ей доверять, взвешивает «за» и «против» на невидимых весах. Наконец, понизив голос, хотя поблизости нет никого, кто мог мы подслушать, заявляет:

— Возможно нам удастся всё изменить.

— О чём ты?

— Идём, я покажу.

6 • Хит

Хит знает, что опасно посвящать Аниссу в свой план, но он больше не может от неё скрывать. Ему нужно, чтобы она была в курсе. Он ведёт подругу в пожарное депо, они поднимаются на верхний этаж в помещения для команды, которые Хит превратил в полноценную лабораторию для медицинских исследований. Это самая современное помещение в городе — с передвижным генератором, центрифугой, автоклавом для стерилизации и мощным микроскопом для исследования образцов. Всё это похищено из фирмы в Ланкастере, занимающейся производством медицинского оборудования, во время налёта, устроенного Себастианом и группой добровольцев. Лаборатория усыпана предметными стёклами, колбами и пипетками под кучей торопливо исписанных блокнотов.