Неподвижно летящая стрела
Шрифт:
После этого случая Марка долго не отпускало чувство вины перед Лизой. Может, если бы он так не настаивал на том, что это она виновата, то и потеря бы скорее нашлась? Ребята наверняка догадались бы посмотреть под всеми столами, а не ограничились бы только одним рядом.
Став адвокатом, Марк дал себе зарок никогда не браться за то дело, в котором он не сможет оставаться беспристрастным.
ПРОТОКОЛ
допроса свидетеля
Я, Ракин Иннокентий Олегович,
25 июня этого года я вернулся из армии и через две недели после этого, 9 июля, познакомился с Макаром Зеленским…
— То есть ты раньше не был знаком с Зеленским? — уточнил Артур.
— Нет. Но с его отцом мы иногда ходили вместе рыбачить.
— Отец что, с семьей не живет и с сыном не общается?
— Почему? — удивился Иннокентий. — Живет. Но как-то я внимания на Макара не обращал: мелкий он для меня был. Знаете, в детстве шесть лет — это все-таки очень большая разница. Я могу точно сказать, что до девятого июля я с Макаром ни разу не общался. Однажды выхожу из квартиры, а он стоит около своей двери, ключом своим ее закрывает. Поздоровались, я его о здоровье отца спросил. Арсений Николаевич приболел перед этим. Я даже не помню, как дальше мы с Макаром разговорились. После еще несколько раз общались, на море вместе ходили купаться, пива попить. Второго октября он позвонил мне на сотовый, спросил, смогу ли я отвезти его с друзьями на форелевое хозяйство. Я как раз собирался ехать на техосмотр и потому отказался.
Но я довез их до автовокзала, где ребята сели в экскурсионный автобус.
— С какого номера он тебе звонил?
— Я не помню. Звонки Макара все время были с разных номеров, и я эти номера не сохранял.
— А почему он позвонил с такой просьбой именно тебе?
— Так я подрабатываю частным извозом. И Макара по дружбе часто подвозил, куда ему нужно. Но в этот раз не смог, довез только до автобусной остановки.
— Он тебе как-нибудь объяснил, зачем ему непременно на форелевое хозяйство нужно?
— Нет, сказал просто, что хочет с друзьями туда съездить, мол, дело у них там. И еще прозвище одного из друзей назвал… — Иннокентий задумался, подняв глаза вверх. — …Пен? Нейм? Пэн? А, вспомнил, Пэйн!
— Какое странное прозвище, — озадаченно пробормотал Артур, — и что оно означает?
— Я не знаю, — Ракин пожал плечами.
— Что еще можешь рассказать? Слышал, может, какие-нибудь разговоры в машине?
— Да ничего толком. Их было трое — Макар, этот самый Пэйн и еще один парень, кажется, Колян.
— Николай, значит. А теперь постарайся вспомнить, Зеленский имя Пэйна называл?
Иннокентий отрицательно покачал головой.
— Не-а. К тому, который Пэйн, Макар только по прозвищу обращался. Да и насчет второго я не совсем уверен. Все-таки недолго ехали, да и за шумом мотора мне не все было слышно.
— Посмотри, ты видел этого молодого человека когда-нибудь?
Ракин взял в руки фотографию и внимательно вгляделся.
— Так это и есть тот самый Пэйн!
Глава 7
Всю дорогу к аэропорту Марк, откинувшись в кресле, пытался дремать. В сон непрестанно клонило: накануне поспать почти не удалось. Однако едва он закрывал глаза, начинали плясать разноцветные
пятна, в голове звучали обрывки фраз, то есть происходило все, что угодно, кроме нормального сна.Дина смотрела в окно и тихонько напевала себе под нос.
— Странное какое-то чувство, — вдруг сказала она. — И хочется, и не хочется уезжать. Соскучилась по дому, по Москве, но и здесь вроде бы что-то недоделанное остается.
— Приедешь весной — доделаешь, — буркнул Марк, который принял слова жены на свой счет.
— Ой! — вскрикнула внезапно Дина, и Марк обернулся.
— Что случилось? — удивленно спросил он.
— Я сумочку в номере забыла!
— Как ты могла ее забыть? Ты же все собрала заранее!
— Я вытащила ее в последний момент, потому что хотела в другой багаж переложить. А потом отвлеклась и забыла, — Дина расстроенно всхлипнула.
— Не переживай, все твои документы у меня.
— Мне сумочку жалко, она мне нравится…
— Другую купим. Возвращаться все равно нет резона, иначе мы опоздаем на самолет.
— Да мы приехали уже, — вмешался в разговор таксист. — Вон он, аэропорт, виднеется.
— Вижу, — недовольно буркнула Дина, еще не успевшая смириться с потерей своей вещи.
— Динка, не дуйся, — миролюбиво сказал Марк. — Знаешь, есть такая примета: если что забыли — значит, вернемся.
— Куда вернемся? — встрепенулась Дина.
— Ну, не знаю, в Сочи, в гостиницу эту… Тебе понравилось в этой гостинице?
— Да, очень! Они такие все милые.
— Вот, начинается. Дина, я прошу тебя, не надо давить на меня, ладно? Я и так уже испытываю чувство вины.
— Испытываешь? — с надеждой заглянула в глаза мужа Дина.
— Ммм… — промычал Марк, откидываясь на спинку сиденья. — Это невыносимо.
— Все, приехали. Можно выходить, — сказал таксист, останавливая машину, и добавил: — Сумочку свою не забудьте на сиденье.
Дина сурово зыркнула на него, подозревая в ехидстве, и, подхватив сумку, направилась к зданию аэропорта.
«Все счастливые семьи счастливы одинаково», — считал Лев Толстой. Но Дина точно знала, что это неправда. Счастье — оно даже у нее каждый день разное. То безоблачно дурашливое, то с трудом выстраданное, то и вовсе какое-то непонятное — вроде бы все хорошо, и причин для беспокойства нет, а на душе почему-то тревожно. А уж если всех счастливых вместе собрать, то у каждого и вовсе будет своя история.
Она купила в ларьке мыльные пузыри и, усевшись около окна, выдула радужное облако. Пузыри стайкой поднялись вверх и разлетелись по залу.
— Развлекаешься? — Марк подошел и сел рядом.
— Ага. Мне нравится на них смотреть, это успокаивает.
— А я думал, наоборот.
Дина со вздохом закрыла флакон.
— Скажи, вот чего ты бесишься, а, Маркуша? Чем я перед тобой виновата?
— Ладно, прости. И правда, что-то на меня нехорошее нашло… А пойдем чего-нибудь в ресторане поедим, я проголодался.
— Не опоздаем?
— Надеюсь, нет.
За обедом напряжение обоих постепенно отпустило. Марк смеялся, глядя, как Дина копирует наиболее смешных посетителей, корча забавные рожи. Сам он тоже не прочь был полицедействовать, но из-за боязни, что его за этим делом застанут клиенты — мир тесен! — ограничивался секундными зарисовками.