Непокорная для тирана

— Нас покормят? Я немного проголодалась, — спрашивает, отрешенно посматривая в иллюминатор.

— Что будешь есть? — занимаю кресло напротив и разглядываю алеющие на шее засосы. Мои отметины слишком отчётливо проявляются на светлой коже. И это чертовски возбуждает. Опять.

Вызываю стюардессу. А Кристина начинает вещи наши складывать. Пихает рубашку, чтобы оделся. Краснеет. Глупышка. Её крики и стоны слышали все, кто есть на этом борту, поздно скрывать улики. Но я послушно накидываю рубашку. Правда, не застёгиваю.

— Господи, Валиев! — вздыхает тяжко. — Они же сейчас решат, что мы…

— Что мы проводим замечательно время, малыш. Расслабься. Хотя нет. Не расслабляйся. Мы ещё твои наряды не смотрели. И там, в моей сумке, в боковом кармане для тебя есть кое-что. Посмотри.

Кристина подозрительно щурится, но выполняет просьбу. Открывает спортивную сумку и вынимает бархатную коробочку. Губы поджимает, запахивает на груди халат и обратно кладёт, даже не взглянув.

— Я разве плохо объяснила? Мне от тебя ничего не нужно!

— Ты к моей родне в качестве невесты летишь, забыла? — выгибаю бровь. — И не переживай, это кольцо я покупал не тебе.

Почему-то этот факт злит её сильнее. Кристина вся краснеет, вот-вот весь самолёт дотла сожжёт. Перехватив за кисть, тяну на себя.

— Вот и брал бы с собой в поездку ту, которой покупал, — пыхтит, упираясь кулаками в плечи.

— Она сейчас за границей и замужем за другим, — остужаю градус. В серых глазах загорается любопытство. Усмехаюсь и целую в пухлые губы. — Не капризничай. Ты ведь хочешь, чтобы мои родственники поверили нашей легенде? Или представить тебя просто Кристиной?

— Нет, — сдувается. Вернувшись к сумке, вынимает коробочку и надевает кольцо. У неё такие же тонкие пальцы, как у её подруги. Поэтому оно садится как влитое.

Да, кольцо покупал для её подруги. Нике. Когда от своих же родственников защищал и легенду о нашем браке поддерживал. Как к девчонке память вернулась, так и кольцо мне отдала. Такая же гордая, как и Кристина. Ничего чужого не нужно.

Стюардесса заходит, интересуется нашим полётом. Дежурно улыбается, очень старается сохранить лицо.

Крис разворачивается, преодолевает небольшое расстояние. Взбирается ко мне на колени. Явно у девчонки биполярка какая-то. Или множественные личности живут в этом тельце. Потому что ведет себя странно. В волосы на затылке зарывается. В губы сама целует, ластится.

— Я согласна выйти за тебя замуж, — урчит довольная, вытянув ладонь вперёд и ловя камнем на кольце солнечных зайчиков.

Глава 12 Кристина

Эти три часа полёта превратились в какие-то американские горки. Особенно когда он заставил перемерять все купленные мной наряды и устраивать ему показ мод с элементами стриптиза. При этом тиранище не забывал меня облапать, подмять под себя. Ну и… ладно, довести несколько раз до полной, безоглядной и блаженной прострации.

По прилете большинство моих покупок были забракованы. Я обижена на Валиева до глубины души, так как потратила на них всю свою заначку. И зла на Кирилла, потому что все беды от него начались! Зато одна часть меня злорадно посматривала на высокомерную стюардессу, которая после моей выходки с кольцом, наконец, включила профессионала и заботилась о комфорте не только одного пассажира.

— Хватит сопеть, — Саид распахивает передо мной дверь машины и лишь на секунду прижимает к груди. Конечно, чтобы выдать очередное тиранистое требование.

— Ты вышли мне файлом всё, что я не должна делать. Постараюсь заучить, — огрызаюсь также тихо и ныряю в салон.

Наш водитель — один из родственников Валиева. Имени не запомнила. Но натужно улыбаюсь, ловя его взгляд в зеркале заднего вида. Я уже жалею, что согласилась на эту авантюру. Как бы выжить в другой культуре целую неделю и не прибить самого главного шовиниста?

Как только Саид взбирается на переднее сиденье, машина выезжает из аэропорта. Мужчины переговариваются о чем-то своём и на чужом языке. Я разбираюсь со своим пересобранным телефоном, который глючит по-страшному и злит меня сильнее, чем Валиев.

Примерно через час мы заезжаем в какое-то селение. Сначала не придаю значения, но чем глубже мы едем, тем сильнее я прикипаю к окну и рассматриваю быт совершенно чужой культуры. Я в какой-то другой мир попадаю. Или, лучше сказать, в другой век.

Среди кособоких и одноэтажных домов можно заметить и довольно внушительные особняки, и средненькие коттеджи. Но не это удивляет. Хотя и смотрятся такие дома очень странно, даже нелепо. Удивляет другое. Детишки, пасущие крупный и мелкий рогатый скот. Мужчины на лошадях или ослах с повозками. Очень мало женщин, и все они завернуты в платки. И, конечно же, природа.

В сравнении с серым однотонным Петербургом эта местность — просто красочная долина. Ярко-голубое небо без единого облака, по которому плывёт солнце. И освещает бескрайние поля, зелёную молодую траву, что растёт густым ковром. Цветущие деревья и набухшие будущие плоды фруктов. Горные хребты, на вершинах которых ещё лежат снежные шапки, но по ним уже скачут козлы.

Наша машина так нелепо смотрится среди всей этой первобытной красоты. Она большая, занимает большую часть дорожного полотна на протяжении всего серпантина. Но через пару поворотов и километров я замечаю точно такие же автомобили. Здоровенные, разномастные и крутые. Возле одного из домов в ряд выстроились мужчины. Старикам вынесли стулья, и они сидят. Все вдоль улицы. И именно возле этих ворот останавливается наша машина. Похоже, приехали. Ладони потеют. Страшно становится, так как эти сидящие да стоящие мужчины пугают.

Саид первым выходит из машины и распахивает дверь с моей стороны. Сжимает мои пальцы, даруя одновременно поддержку и предупреждая, чтобы держала свой нрав в узде.

Валиев что-то говорит на незнакомом языке старикам, склоняет голову перед ними, но проходит мимо, в дом. Точнее во внутренний двор. Тут же царит женское царство. Нас встречают женщины. Очень много женщин. Они снуют между двумя домами, расположенными на одном участке. С подносами носятся, щебечут. И, заметив Саида, бросают все свои дела и идут к нам. Страшно становится вдвойне, потому что их взгляды скрещиваются на мне, и я прям вижу, как растёт недовольство.

Вытираю вспотевшую ладонь об подол тёмного платья. Смотрю спокойно и уверенно. Хотя внутренне меня ещё как потряхивает. Валиев будто чувствует моё состояние. Большим пальцем оглаживает тыльную сторону ладони и отпускает, только когда ему приходится обнять подошедшую женщину средних лет.

— Здравствуй, мама, — сухо, без теплоты здоровается. Остальным подошедшим девушкам да женщинам просто кивает.

— Саид приехал! — дребезжит голос, и дамы расступаются, пропуская очень худую старушку.