Непокорная для тирана

— Подожди, Саид, — опять включает недотрогу.

Роняю на кровать, нависаю.

— Говори, я внимательно тебя слушаю.

Склонившись, вбираю в рот напряжённый сосок. Прикусываю, срывая с губ вскрик.

— Ну, Саид! — стонет, сдаваясь. В волосы мои зарывается.

— У тебя вся пятница и выходные есть на то, чтобы дать мне положительный ответ. А сейчас помолчи, я фантазировал о тебе все три недели, — выдыхаю прямо в губы.

Крис сама тянется за поцелуем. Со рваным выдохом прижимается, капитулируя окончательно. Больше не сдерживаю себя. Веду ладонями по желанному телу. Глажу её всю. Подушечками пальцев корябаю. Девчонка сама подставляется, выгибается. Стонет в поцелуе.

Стягиваю бюстгальтер окончательно, оставляя её в портупее. Оторвавшись от губ, любуюсь. Чертовски сексуально выглядит. Сжимаю в ладонях оба полушария и с рыком набрасываюсь. В рот вбираю, посасываю, языком оглаживаю ареолы, прикусываю. Крис мечется, кричит, перехватывает мою руку и вниз направляет. Цепляю пальцем край трусиков, сдвигаю вбок. Ужасно влажная. Чёртов водопад.

Толкаюсь двумя пальцами, губами щиплю вершинку. И малышку выгибает всю. Сжимается, трясётся. Отстраняюсь, любуясь ею. Красивая. Раскрепощённая. Идеальная. Моя.

— Ты кончила? — с хрипом спрашиваю, ничего ведь не успел сделать.

— Из-за беременности, — давится дыханием, дрожит, окончания проглатывает и губы облизывает, — грудь очень чувствительная.

— Охренеть! Помощник растёт.

— Дурак! — фыркает Крис и впервые за вечер смеётся.

Тянет за шею, сама целует. Проворными пальцами рубашку стягивает. Я больше не медлю, срываю трусики и переворачиваю её на живот. Охнув, Крис комкает в кулаках покрывало и понятливо приподнимается на колени. Чертовка просто со мной на одной волне. Скидываю свою одежду, выше задираю юбочку коротенькую, за которую она ещё получит, и врываюсь в неё.

— Саид! — вскрикивает, сильнее выгибаясь. Фонари с улицы освещают её тело, обтянутое ремнями и юбкой, болтающейся на талии.

Перехватываю за скрещенные на спине ремешки, тяну на себя. Крис приподнимается, сама насаживается.

— Сучка безупречная, — рычу, с размаху толкаясь в неё. — Все нервы измочалила.

Упругие ягодицы сжимаю, отпечатки пальцев на белой коже оставляю. Кайфую в ней. Охрененная, горячая. Крис сама двигается, большего просит, насаживается, зовёт.

И я двигаюсь, рывками вколачиваюсь. Чувствуя, как напряжение сильнее охватывает и давит. Поясницу простреливает, нервы натягивая. Перемещаю руки на её грудь. Пальцами выкручиваю соски.

Девчонка с громким вскриком кончает. Сжимает мышцами, не давая шанса на продление. Срывает с моих губ хриплый стон. К своей разрядке прихожу так, что кроет до красных звёзд.

Подгребаю под себя, не даю отодвинуться. Целую в висок, слизываю капли пота. Удивительно, что малышка затихает, дышит тяжело, но не рыпается, колючки не выпускает.

— Подумала, куколка? — перекатившись на бок, притягиваю Крис.

А девчонка спит как убитая. Морщит нос, в меня вжимается и просыпаться не планирует. Целую в пухлые губы, устраиваю удобнее под боком. Это лучший ответ.

Глава 28 Кристина

Я просыпаюсь ранним утром. Сладко потягиваюсь, улыбаюсь голубому небу с белыми пушистыми облаками, заглядывающими через окошко. Давно в Петербурге не было чистого неба. И я давненько так ударно не высыпалась. Примерно последние три недели.

Улыбка сползает с лица. Я уснула? Я уснула! И тяжёлая рука на бедре, от которой тепло по всему телу растекается, принадлежит Валиеву. Гад! Мерзавец! Манипулятор! Удивительно, что не подмял под себя, как обычно делал предыдущие ночи.

Прикусив губу, осторожно убираю его лапищу и довольно легко выбираюсь из постели. Копаюсь в шкафу Ники, выуживаю домашнее платье чуть ниже колен.

— Иди ко мне, ещё очень рано, — хриплый ото сна голос слегка пугает внезапностью. Разворачиваюсь, натыкаясь на его взгляд.

Вчерашний вечер вспоминаю. Его предложение. Его слова. Улыбку, ласковые прикосновения, хриплый шёпот.

И моё глупое сердце, дрогнув, сильнее бьётся. Тепло растекается по венам. Бабочки, умершие сто лет назад, внезапно воскресают и трепещут в животе. Мне нельзя ему верить. Нельзя себя терять. И принимать это чертово предложение тоже нельзя. Я не хочу ему принадлежать. Никому не хочу. Лучше быть одной… Нет, не лучше. Безопаснее.

— Тебе пора, Валиев, — чеканю строго.

— Ты малость охренела, куколка? — выгибает бровь Саид. — Или живёшь по принципу: трахнула — выгнала?

— Кто ещё кого? — вспыхиваю, сжимая кулаки.

Утренняя тошнота бьёт в нос, и поругаться не успеваю. Разворачиваюсь и убегаю в туалет. Уже неделю такое, выворачивает желчью. А после завтрака ещё раз — уже съеденным. Я даже у Ники спросила, было ли у неё такое. Только она не помнит свой первый триместр. Авария, кома, больница. Повезло, в общем. Сарказм!

Вздрагиваю от тёплых прикосновений к спине. Валиев волосы собирает назад. Нависает и бесит.

— Ты не мог бы выйти.

— Ты же ничего не поела, с чего тебя тошнит? — спрашивает, игнорируя просьбу.

— Может, от тебя, — хмыкаю, склоняясь ниже над унитазом.

— После завтрака к врачу поедем, — ставит перед фактом, поглаживая поясницу и придерживая волосы.

— Вот и езжай, у меня другие планы.

— Какие? — напрягается мужская ладонь.

Тошнота отступает, но я ещё стою, жду, вдруг нагрянет внезапно. И не признаюсь никому, что мне просто нравится прижиматься к мужскому торсу и чувствовать такую ненавязчивую заботу.

— Не отчитываюсь перед тобой, — огрызаюсь. И, вскрикнув, дёргаюсь. Этот гад шлёпнул меня по заднице! — Валиев, сука!

— Стерву выключай и базар фильтруй. Закончила? Вперёд умываться, завтракать, одеваться.

— Не слишком ли ты раскомандовался?

Мужчина не слушает, вытягивает меня из санузла и запихивает в ванную комнату. Благо со мной не заходит. Громыхает дверью так, что на меня побелка сыпется, и уходит на кухню. Нет, ещё пара ударов и Никину квартиру придётся ремонтировать.

Взбираюсь под душ и долго моюсь. Матерю одного тирана бесячего. Не знаю, почему меня всё раздражает. Я сама себя не понимаю. Слишком долго стою под тяжелыми каплями воды. Думаю о прошлом. О мужчине. О его вчерашнем обыске. Что он искал — непонятно. Вопросы странные задавал.

— У тебя всё хорошо? — спрашивает Валиев, стукнув по двери.

— Мне уже и душ нельзя принять без твоего контроля?! — срываюсь на крик и перекрываю воду.

Удивительно, но Саид не отвечает. Не оставляет за собой последнее слово. Хотя вот сейчас я понимаю, что нет поводов для срыва. И очень глупо так себя вести.