Непокорная ведьма

Гидеон не сводил с нее глаз, даже повернулся к ней всем телом.

– Все в порядке?

Музыка нарастала, и Гидеон мельком глянул на музыкантов. Песня казалось знакомой, хоть он и не мог понять, откуда знает ее.

– Мне… мне надо носик припудрить. – Казалось, Руна с трудом сохраняет хладнокровие. – Скоро вернусь.

– Не говори ерунды, – тут же откликнулся Сорен, – концерт уже начался. – Он понизил голос. – Они выступают для тебя, Руна, в честь нашей помолвки. Тебе надо присутствовать.

Он с такой силой стиснул ее руку, что костяшки пальцев у него побелели.

Гидеон сощурился. Сжавшись, подобно пружине, он наблюдал, как Сорен тащит Руну вперед. Навстречу музыке – той самой музыке, от которой она явно стремилась сбежать.

– Мне надо… – Руна попыталась вырвать руку, но безуспешно. Сорен, казалось, лишь усилил хватку, отказываясь выпускать ее, и Гидеон, оттолкнувшись от стены, сделал шаг вперед. Охранники, стоявшие в десяти шагах от него, тут же подозрительно на это покосились, в очередной раз напомнив, что вокруг враги. Нельзя было привлекать внимание к себе.

Кроме того, в спасении Руна явно не нуждалась: она храбро шагнула навстречу Сорену, не давая ему двинуться к креслам.

– Обещаю, я почти ничего не пропущу. – Привстав на цыпочки, она обвила шею принца бледными руками, коснулась губами его щеки, прильнула к нему. Свободная рука Сорена опустилась Руне на бедро, он с восхищением огладил упругий изгиб. Руна меж тем продолжала: – Зато потом, когда выступление закончится, а гости разъедутся, я тебя кое-чем порадую. Я приготовила нечто особенное.

От ее слов у Гидеона упало сердце, а все тело будто обратилось в камень. Застыв, он наблюдал, как пальцы Сорена оглаживают щеку Руны.

– Нечто особенное, значит? – пробормотал принц и, склонившись, крепко поцеловал Руну.

Девушка зарылась рукой в русые волосы и ответила на поцелуй, будто давая распробовать, что ждет его впереди. Сорен притянул ее ближе, и Гидеон понял, что целуются они не впервые. Наверняка дело между ними успело зайти куда дальше поцелуев.

При мысли об этом что-то будто пробудилось в нем. Какое-то трепетное, болезненное чувство. Грудь сдавило узлом, и казалось, что под ногами вот-вот разверзнется бездна.

Достаточно.

Гидеон потянулся к пистолету.

Впрочем, довести задуманное до конца он не успел: Руна уже выскользнула из объятий Сорена.

– Думаю, мой сюрприз тебе понравится. – Щеки ее раскраснелись после поцелуя. Она, пятясь, направилась к выходу из зала. – А пока меня не будет, попробуй угадать, что я задумала.

Руна подмигнула, и глаза принца потемнели от похоти.

Гидеона замутило.

Руна развернулась на каблуках и двинулась прочь. Обнаженная спина, видневшаяся в вырезе платья, все больше удалялась, и ни Сорен, ни Гидеон не сводили с нее глаз.

Руна проскользнула мимо гостей, все еще занимавших свои места, мимо стражников, выстроившихся вдоль стен. Она так торопилась, что в дверях налетела на служанку – девушка едва успела притормозить. В одной руке у нее слегка подрагивал поднос с бокалами, в другой была бутылка виски.

Гидеон наблюдал, как Руна перекинулась со служанкой парой слов, забрала у нее бутылку и исчезла в холле.

Наконец-то.

Настал момент, которого Гидеон так ждал.

Глава 2 Руна

Не плачь, не плачь, не плачь.

Слезы жгли Руне глаза. Ей удалось сбежать из зала, проскользнуть мимо хладнокровных стражей в темно-зеленом облачении. Хорошо, что частью формы была шляпа с широкими полями, так что она не видела выражения их лиц и ей не приходилось гадать, что они о ней думают.

Плакать было непозволительно. Не здесь. Только не у всех на виду.

Впрочем, как бы она ни торопилась, опередить песню, все еще звучавшую в зале, не представлялось возможным. Каждая нота острием вонзалась в сердце. Это была песня Алекса.

Тоскливая мелодия на мгновение перенесла Руну обратно в Уинтерси. Она будто снова оказалась в дверях библиотеки, откуда так любила наблюдать за лучшим другом, смотреть, как он склоняется над роялем, как руки парят над клавишами, словно зачаровывая мир вокруг.

Александр Шарп.

Песня – та самая, от которой Руне пришлось сбежать, – стала последней из всех написанных им.

Руна коснулась кольца, которое так и не сняла после его смерти, и горе охватило ее с новой силой. Она отчаянно пыталась защититься от жуткой волны тоски, от ужасного ощущения потери, но так и не сумела.

Вот почему пришлось выбираться из зала. Или так, или разрыдаться посреди торжества в честь ее грядущего бракосочетания с принцем.

Мы бы уже поженились.

Она однозначно предпочитала Сорену Алекса. Алекс был ее лучшим другом и единственным в мире человеком, который ее по-настоящему любил, не считая бабушки. Может, сама Руна и не была влюблена в него, но со временем, возможно, полюбила бы.

Впрочем, скучала Руна не только по Алексу.

Говоря начистоту, она скучала по дому.

Дом.

Само слово обжигало.

В зале одна из приятельниц Сорена спросила, скучает ли Руна по Новой республике, и она рассмеялась в ответ.

Вот только правда была совсем иной.

Правда заключалась в том, что Руне не хватало бабушкиных садов, сверкающих от капель росы. Не хватало прогулок по самым диким уголкам Уинтерси верхом на Леди. Не хватало запаха моря, лесов и полей. Не хватало ветров и бурь.

Ей нравилась Умбрия и ее столица, Кэлис. Нравились архитектура и искусство, культура и мода, и кухня, и отсутствие антиведьминских настроений. В такое место приятно приехать погостить или отдохнуть, но Руна знала, что ей здесь не место.

Согласившись выйти замуж за Алекса и уехать из Новой республики, она и не подозревала, что будет так чувствовать себя вдали от родины. Не знала, что, расставшись с островом, оставит там свое сердце.

Разве можно скучать по месту, где все хотят твоей смерти?

Руна сжала горлышко бутылки. Видимо, можно.

Если бы не дюжина стражников, ставших свидетелями ее побега, Руна глотнула бы виски прямо из бутылки. После трех бокалов шампанского она немного захмелела, внутри все согрелось, а мир вокруг слегка размывался по краям. Теперь она проводила так почти каждый вечер – в алкогольном дурмане.