Неправильная няня или Уборщица для олигарха

— Я понимаю, что это не моё дело, — выскочив следом, заявила Наргиза. — Но и ты пойми хозяина. Он же явно в шоке! Не знает, чему верить и куда смотреть. Ему нужно время, чтобы разобраться. Отделить друзей от врагов. Понять свою ошибку… Добыть доказательства твоей невиновности — и помириться. А как он это сделает, если ты уедешь?

— Захочет — найдёт способ! — парировала, плечом оттеснив в сторону зависшую в дверном проёме собеседницу. — Если что, он в курсе, где я работаю. И, при желании, мог даже запомнить, где я живу, — добавила, намекая на позорный момент знакомства директора с моей семьёй, о котором рассказывала горничной.

Чтобы ей точно стало ясно — изменить уже ничего нельзя. Ни один человек в здравом уме никогда не вернётся туда, где его унизили. И уж тем более не завалится туда с цветами и извинениями… А так как я всегда открыто говорила, что не собираюсь бросать отца, наши отношения с Игорем Алексеевичем с самого начала были обречены на провал. Просто раньше мне не хотелось это признавать…

Сказанного оказалось достаточно. Больше Наргиза не произнесла ни звука. Молча проводила меня до двери, крепко обняла, неожиданно блеснув влажными от слёз глазами — и минут через двадцать я уже тряслась в грязном рейсовом автобусе, глубоко надвинув на лицо капюшон купленного Димой пальто. Чтобы не вызывать лишних вопросов своими заплаканными глазами и опухшим носом.

Для новой истерики мне только участия незнакомцев не хватало!

Письмо

Я не знаю, что написать. Не знаю! Уход Дарины меня буквально уничтожил. Я отчётливо слышал, как хлопнула входная дверь — и внутри будто что-то защемило. Раздавило. Расплющило. Разорвало… Нет, мозг работает как никогда ясно, план действий почти сформировался, я уверен в успехе… А желание поделиться, перевести это в текст отсутствует. Притом напрочь. Хочется лишь поскорее разобраться со Стасом и вернуть расположение Дарины, раскрыв ей всю его преступную схему! Ей — и только ей! Прийти, так сказать, с подарком… Потому что иначе, мне кажется, она меня не простит. Будет думать, что я по-прежнему ей не доверяю. Подозреваю её в чём-то… И, самое страшное, что я действительно подозреваю! Не могу не подозревать! Знаю, чувствую, что Стас лжёт — и не могу выкинуть его слова из головы! Своим заявлением он словно огрел меня пыльным мешком. Тяжёлым, с кирпичами — чтобы перед глазами всё аж поплыло от боли! Ещё и ухмыльнулся так мерзостно — мол, смотри, куда я забрался. Прямо перед твоим носом всё провернул. Хочешь — по камерам убедись. Не вру…

Урод! Хотя я тоже хорош, конечно. Не потому, что поверил — трудно не поверить в измену при наличии веских доказательств. А потому, что понадеялся на понимание Дарины и решил спросить напрямую. Не учёл, что мои подозрения глубоко ранят её гордость и вынудят пойти на крайние меры… А мог бы и догадаться! Скрыть, промолчать… Ведь в ней мне в первую очередь понравилась именно упрямство. Удивительная стойкость убеждений, но не пустая, а идущая изнутри — от того стального прута, в котором оказался заключён её чудесный характер. Крепкий, в меру гибкий — и, одновременно, непоколебимый… Впрочем, притвориться я бы не смог. Качественно, во всяком случае — чтобы никто точно меня не раскусил… А на обман Дарина наверняка обиделась бы сильнее.

Одно радует — раз уж она так бурно отреагировала на моё предложение остаться исключительно в качестве няни, значит, однозначно испытывает ко мне какие-то чувства. И непременно меня простит… Если я поспешу докопаться до истины. А то потом будет поздно… Однако ты мне в этом деле уже не поможешь. Между нами больше нет прежней связи — теперь я это точно вижу. Иначе мы бы уже давно обсуждали заговор, строили предположения и вычисляли возможных предателей… А вместо этого сидим друг напротив друга — и лениво переливаем из пустого в порожнее, по сотому кругу гоняя одно и то же. Притом совершенно ненужное и бессмысленное. Просто от нечего делать… Выходит, пора прощаться по-настоящему.

Тебя нет. А Дарина есть. Раньше я хотел делиться всем только с тобой, а отныне хочу только с ней. Потому что тогда я любил тебя — а сейчас люблю её… Но о тебе я никогда не забуду! У меня же есть Дима — наше общее, самое лучшее творение… Спасибо тебе за него. И за все годы, что мы провели вместе. Это было прекрасное, счастливое время… И продолжение будет ничуть не хуже. Я уверен.

36

В тот вечер домой я так и не добралась, заночевав в бизнес-центре. Прямо в одной из хозяйственных каморок, сидя на перевёрнутом ведре и в обнимку со шваброй. Но не потому, что мне было некуда идти. Нет. Просто возвращение блудной дочери посреди ночи почти со стопроцентной вероятностью грозило вылиться в очередной скандал. А я находилась не в том состоянии, чтобы спокойно его выдержать. Проснулась от противной трели установленного на раннее утро будильника — и сразу отправилась работать. Не раскачиваясь и не позволяя себе скатиться в сожаления. С абсолютно пустой головой и таким же пустым, отчаянно урчащим желудком, который вполне успешно отвлекал меня от реальности и служил неплохим катализатором процесса уборки… Однако дело всё равно двигалось крайне медленно. Ведь в глубине души я совершенно не хотела идти домой! Не боялась, а именно не хотела. И никакой голод не мог заставить меня работать быстрее.

Я хотела дождаться появления Игоря Алексеевича. Хотела раз и навсегда убедиться, что всё кончено — и уже тогда с чистой совестью написать заявление на увольнение. Пыталась дать директору последний шанс, как и просила Наргиза… И, одновременно, старалась не подпитывать глупые надежды не менее глупыми иллюзиями.

— Ну и как это понимать? — знакомыми интонациями поинтересовались сзади.

Как раз когда я, разобравшись с последним этажом, неспешно и старательно прятала инвентарь в подсобку… Вот только голос был значительно моложе, чем мне требовалось.

— Что ты тут делаешь? — проигнорировав вопрос, обречённо повернулась к Дмитрию.

Мне лишь его язвительных комментариев не хватало! Вот только прятать эмоции я не собиралась.

Пусть лучше у него на губах останется приятный вкус победы, чем горечь разочарования.

— В бассейн пришёл. У меня занятие. Помнишь? — предсказуемо нагло парировал подопечный.

Вернее, бывший подопечный. А отныне — совершенно посторонний мне парень… Который с первого дня знакомства умудрился завоевать моё расположение. И, пожалуй, даже оккупировать скромный уголок где-то на задворках моего разбитого сердца…

— Или ты совсем про меня забыла, заигравшись в свои бесконечные проверки? — не дождавшись ответа, осведомился пацан.

И я с ужасом заключила, что он не в курсе нашей размолвки с его отцом!

— Не забыла, — обронила, сглотнув.

Достаточно оказалось лишь подумать о предстоящем объяснении, чтобы горло пересохло до состояния наждачной бумаги…

— И проверки тоже никакой не было, — добавила, кое-как совладав с языком.

Который категорически отказывался меня слушаться, моментально присохнув к нёбу.

— Тогда куда ты опять пропала? — возмутился Дима. — Вечером меня не уложила, утром не разбудила, в школу не отвезла — а на свою любимую работу как-то добралась. Что за фокусы?!

Но мне было нечего сказать в своё оправдание…

Чёрт! И почему я не сообщила ему о своём уходе? Рассчитывала, что Игорь Алексеевич сделает это сам?.. Смешно!

— Только не говори, что папа тебя всё-таки уволил… — спустя минуту напряжённой тишины обречённо выдавил пацан.

Видимо, моя реакция вышла достаточно красноречивой.

— Я сама ушла, — покачала головой. — Он предлагал остаться, но я не смогла… Прости.

— Почему? — быстро осведомился парень. — Что случилось? Он тебя обидел? Вы поссорились?

Дима буквально завалил меня вопросами! Правда, с таким искренним участием, что проигнорировать их было физически нереально… Да и зачем?

— Можно и так сказать, — вздохнула, не видя смысла что-либо скрывать. — Твой отец заподозрил меня в махинациях с документами, к которым я и пальцем не притрагивалась. А всё потому, что кто-то ему об этом сказал. Потребовал признаться, обещал сохранить должность… И не поверил, что я тут ни при чём.