Неправильная пчела

– Мне домой надо, к жене, – прохрипел Тим голосом человека, который только что проснулся.

– Вот, – удовлетворенно сказала медсестра с поста, – очнулся родимый.

Она подошла к Тиму и объяснила, что домой его никто не отпустит, а лучше бы ему сказать телефон родственников, чтобы те привезли ему паспорт, СНИЛС и полис. А то в палату его не переведут и вообще, надо купить лекарств, потому что с сотрясением мозга и поломанными ребрами без лекарств совсем беда. Да и кое-какое обследование тоже не мешало бы пройти. А вообще, она в полицию позвонила, и скоро придет участковый делать опрос.

Оржицкий без сил откинулся на кушетку и уснул, не выполнив просьбы ласковой медсестры.

К вечеру Тима нашла мать, обзвонившая все больницы и морги. Она сунула лечащему доктору несколько измятых купюр, и Тима перевели в палату.

– Где Софья? – сразу спросил он мать, но та ничего не могла объяснить Тиму, а только плакала, глядя на разбитое лицо сына.

Софья пришла на следующее утро, она была бледна и напугана.

– Бедненький, – сказала она робко, положив кисть тыльной стороной на забинтованную щеку мужа, – я тебя искала везде, а мать позвонила вчера вечером и сказала…

– Почему же ты не пришла вчера? – спросил ее Тим, но Софья молчала, потупив глаза.

На соседней койке пыхтел высохший от беспробудного пьянства мужик, небритый, но вымытый хозяйственным мылом и облаченный в казенную пижаму неопределенного цвета. Он смачно хлебал больничный суп, собирая хлебом капли, падавшие с его ложки. Софья брезгливо вздрогнула и отвернулась.

– Зря ты отказался от этой работы, Тим. Ну, да ладно, дома поговорим, – сказала ласково Софья и почти сразу ушла, оставив пакет с марокканскими толстокожими мандаринами.

Тим раздал их соседям по палате, не съев ни одного, словно они были накачаны ядовитым соком.

Через три дня Тима, туго перепоясанного байковой детской пеленкой, призванной сберечь его сломанное левое ребро, выписали домой. За ним приехала завуч Рима Петровна, потому что больше было некому забрать Оржицкого из больницы. Она привезла болезного на Бассейную, в опустевшую квартиру. Тима встретили голые стены, мусор на полу и чистое пятно, открывшееся на месте голубого углового дивана. Даже стола и табурета не было, а книги и тетради Оржицкого валялись повсюду. Грубоватая Рима Петровна присвистнула от удивления, словно базарный жиган, позвонила коллегам, и засучила рукава. Она вымыла пол, сварила постного борща с килькой, а к вечеру в квартире Тима уже стояли два разномастных табурета, кухонный стол и раскладушка с подушкой и ватным одеялом.

– Бывай, Тимофей, – хлопнул его физрук по плечу, – выздоравливай да выходи на работу.

Математичка, привстав на цыпочки, поцеловала Тима в уголок глаза и вручила чайный сервиз со словами: «Мне в прошлом году целых два сервиза подарили, а зачем мне два?».

И Тим остался один. Совсем. И завел себе белого крысёныша Манчини.

***

Через полтора года 31 декабря 1999 года, когда Тим перестал ждать жену, когда бессмысленные обсуждения с родственниками на тему «что же случилось и как жить дальше» закончились, Софья вернулась. Она вошла в квартиру, отперев дверь своим ключом, и спросила удивленного Тима:

– Ты один встречаешь Новый год?

– Нет, – медленно ответил Тим, показывая на белого крысенка, сидевшего у него на плече, – с дружбаном. Его зовут Манчини.

Софья медленно сняла замшевые сапожки, повесила дубленку на гвоздик и прошла в комнату. Пошуршав пакетом, она вытащила коробку мармелада, мандарины и упаковку суши из ресторанчика на углу.

– Вот, – сказала она, – давай праздновать.

Тим пожал плечами и пошел за бутылкой шампанского на балкон. Напустив метельных вьюнков, быстро растаявших на полу, он поставил на стол остывшее игристое вино и достал бокалы. Софья засмеялась:

– Ах, какие славные – на тонких ножках и тонкостенные, словно теперь остуженные стеклодувом! Ты настоящий волшебник, Тим.

С показной веселостью долгожданной гостьи она картинно чокнулась с Тимом и отпила глоток. Тим тоже выпил кислого шипучего вина и отправил кусочек суши в зубастенькую пасть Манчини.

–Тебе что-то нужно от меня? Развод?

– Да, но не только развод, Тим, – Софья покраснела и замолчала, – видишь ли, я встретила мужчину… В общем, мы хотим детей, но я… Что-то не так со мной, а доктора не говорят ничего определенного.

Тим молчал, сжимая в огромной, покрытой рыжим волосом руке бокал, и проглядел хулиганскую выходку Манчини, который скользнул на дно и стал хлебать остатки вина. С руганью Тим схватил крысеныша за хвост и вытащил его из бокала, испортив высокий стиль момента. Манчини был водружен в клетку за безобразное поведение, а укушенный палец Тима – под кран с холодной водой. Софья нервно прохаживалась по комнате, сжимая кулачки. Конечно, она была готова на всё, и даже стерпеть эту дурашливость бывшего мужа, но чувствовала, что уже не имеет над ним такой власти, как раньше. Теперь он снова волшебник, а не она.

Закончив нелепую возню, Тим подошел к окну и поправил гирлянду, приклеенную к раме скотчем. Притронулся рукой к пахучим еловым веткам, воткнутым в трехлитровую банку.

– Это Антон Игоревич? – спросил он Софью, повернувшись через плечо.

– Нет, нет, что ты… – торопливо залепетала Софья, – это Виталий, он психолог, работает в консультативном центре, мы познакомились полгода назад, он приезжал в наш отель, где я администратором работаю…

– Полгода назад? – усмехнулся Тим

– Много времени не надо, чтобы понять, твой это человек или нет, – Софья беззастенчиво развела руками.

– Кому как… Ну, что же требуется конкретно от меня?

– Нужна бусина, такая, которая излечит бесплодие. Мне уже двадцать семь, но не было ни одной беременности. Врачи не знают, в чем причина, один даже удивился, что организм работает, как часовой механизм, но все равно… ничего не получается. Виталия тоже проверяли, но у него все нормально. У него есть дочь от первого брака… Дело только во мне.

– Я не знаю, как срабатывает бусина. Я не могу дать гарантию. Я сделаю тебе крупную, светлую бусину, а она вылечит твой гастрит, к примеру, или принесет тебе долголетие.

– Я на колени встану перед тобой, только сделай что-нибудь, Тим, – взмолилась Софья.

– Да разве в этом дело! – с досадой крикнул Тим, – это не конвейер, не ремесло!

– Но ты же волшебник, ты можешь! Я знаю одну клинику, там помогут. Называется «Божья пчела».

За окном, подтверждая её слова, вспыхнули огоньки китайских салютов, выпущенных соседями в честь наступившего миллениума. Софья наполнила бокал остатками шампанского и подняла его, салютуя Тиму, который обреченно глядел в окно на чужой праздник.