Неправильный разведчик Забабашкин

«Ну какой в заведении может быть откровенный разговор? Там же вокруг народ. А значит, есть немалая вероятность, что что-нибудь будет кем-то подслушано и передано в соответствующие службы. А такого, с позволения сказать, „счастья“ ни мне, ни разведчику было абсолютно не нужно».

Что же касается дома разведчика, то он меня туда не звал. И на это могли быть разные причины. Вполне вероятно, что жил не один, а значит, и там было небезопасно.

Получалось, что этот сквер сейчас был именно тем местом, где мы могли спокойно поговорить, поэтому утоление голода пришлось отложить на неопределённое время.

И я, вздохнув, начал свой рассказ. События прошедших дней я ещё не успел забыть. Множество эпизодов были печальными, но в то же время яркими. Память их хранила ясно и чётко, хотя некоторые из тех страниц жизни я бы очень хотел забыть.

За час неторопливого повествования сумел довольно детально поведать о том, что произошло на фронте со мной и дивизией, в которой волею судьбы мне пришлось воевать. После воспоминаний о боях в окружении, освобождении пленных, штурме городов и последующем вынужденном отступлении перешёл к событиям, произошедшим по прилёту в Германию, плавно заканчивая свою историю.

— Я выжил при падении самолёта и, забрав чужие документы, стал обер-лейтенантом Эрихом Хоффманом.

— И направились ко мне, — задумчиво кивнул Антон Фёдорович.

— Не сразу. Вначале я…

— А где вы остановились? — перебил меня разведчик. — Просто я вам уже говорил: вы очень молодо выглядите для своего звания, и это, без сомнения, обязательно вызовет подозрение у окружающих. Так где?

— Нигде, — ответил я, уходя от темы моих немецких похождений.

Впрочем, было видно, что в данный момент разведчика уже интересовало совсем другое. Очевидно, первый восторг от общения со снайпером, о котором ходили легенды в штабах армий Вермахта, прошёл и, судя по всему, сейчас шифровальщик, вероятно, начинал осознавать, какую проблемную личность он получил себе на голову.

В общем-то, понять его было можно. Он работал себе и работал, по возможности переправляя информацию в Центр. Жил своей тихой, мирной жизнью, насколько может быть мирной жизнь в воюющей стране. И тут появился я — а, значит, и новые заботы, которые, по большому счёту, ему были совершенно не нужны. Думаю, именно поэтому мои приключения в Третьем рейхе собеседника особо не заинтересовали и он, не дослушав, перешёл к тому, что для него было более важным.

— Так вы решили остаться здесь? В Германии?

— Да. Раз уж судьба занесла меня сюда, то грех этим не воспользоваться. Мне, в общем-то, всё равно, где именно бить врага. Поэтому, коль я тут, то буду делать это тут.

— Э-э… что? — запнулся разведчик и ошеломлённо повторил мои слова: — Бить врага? Гм, простите, что вы имеете в виду?

— То есть как «что»? Конечно же, физически ликвидировать противника. Что ж ещё? — удивился я, решив пояснить очевидное.

Разведчик неожиданно закашлялся. И кашлял он достаточно долго, даже покраснев лицом. А когда чуть успокоился, вытирая носовым платком выступившие из глаз слёзы, покачал головой.

— Этого тут делать не надо, молодой человек. Тут это ни к чему. Мы тут другим занимаемся.

— Гм… — только и смог сказать на это я.

Нет, я, конечно, понимал, что рыть траншеи и блиндажи, а потом их защищать мне, скорее всего, покамест на этих территориях не придётся. Но, тем не менее, какой-то фронт я всё же надеялся организовать. Ради этого, собственно, я и искал себе коллегу, который будет мне помогать, ибо снайперу без помощника тяжело.

Но, видимо, у разведчика на этот счёт были свои планы.

Он вновь спросил:

— Так где вы остановились? Вам есть куда идти?

— Нет. Пока ничего не подыскал. Вначале вас хотел найти, — честно ответил я и пояснил: — Понимаете, я в этом деле дилетант. Не знал, как правильнее поступить: снимать квартиру в частном секторе или, быть может, вообще в госпиталь заехать.

— В госпиталь?

— Так я же вам говорил, что у меня документы обер-лейтенанта, который ехал на лечение в госпиталь, в Берлин. Но, как вы понимаете, сам он по объективным причинам прибыть на лечение не может, да и ни к чему оно ему уже. Поэтому я за него.

— Да-да, — вновь кивнул разведчик и, как мне показалось, задал вопрос с подвохом: — Так почему вы туда не доехали?

Я немного растерялся. Но потом собрался с мыслями и вкрадчиво пояснил:

— Товарищ Живов, я, конечно, фашистов ненавижу, но всё-таки госпиталь, да ещё и далеко от линии фронта — в глубоком тылу…

Тот потряс головой.

— Я не это имел в виду. Я спрашивал, почему вы туда не поехали и не подлечились? Или вы не ранены? — Он указал на повязку. — Ваша повязка на шее — это бутафория для маскировки?

Я пожал плечами.

— Если честно, я не помню, ранен я в шею или нет. Вообще ран на теле у меня достаточно много, и подлечить, конечно, есть что. Но, во-первых, мне некогда валяться по госпиталям — врагов вокруг, как вы сами прекрасно знаете, намного больше, чем хотелось бы. А значит, надо работать, а не в больничке прохлаждаться. Ну а во-вторых, как вы ранее заметили, у меня документы совершенно неподходящие. Там фотография разительно отличается от моего лица. Так что проверку я вряд ли пройду. Да и сами видите же, что по возрасту я совсем неофицерского вида.

— Да-да, конечно. Вы правы. Простите, я что-то не о том… — пробормотал разведчик, наморщив лоб.

Было видно, что он несколько растерян и вероятно ждёт от меня дальнейшего вопроса. Но я, несмотря на то, чтохотел есть, решил не торопиться и уступить инициативу ему. Просто сидел и исподлобья смотрел на звёздное небо, которое тут разительно отличалось от нашего. Обоюдное молчание повисло плотным пологом. Ветер неутомимо гнал в вышине одинокое свинцово-серое облачко. Где-то далеко лениво погавкивала собака.

Разведчик ещё немного помолчал, но, в конечном итоге, не выдержал и, пристально посмотрев на меня, спросил:

— Так что мне с вами делать? — он резко оглянулся и, посмотрев в темноту, прошептал: — Если, конечно, всё это не провокация.

Я успокоил собеседника.

— Не волнуйтесь, господин штабс-фельдфебель, всё, что я вам рассказал, является чистой правдой. Жильё же себе я не стал искать, потому что боялся сделать что-то неправильно. Вначале хотел спросить у вас совета, ведь в Германии я впервые в жизни. Думал, возможно, вы сможете помочь с наймом — ведь наверняка у вас есть какая-нибудь конспиративная квартира.