Непримиримость
Шрифт:
— Именно.
Герасимов поджался, поразившись догадке, мелькнувшей в голове.
— Связано с маршрутом?
— О дополнительных мерах предосторожности.
— Хорошо, благодарю вас.
Герасимов положил трубку на рычаг, похожий на рога оленя, усмехнулся вошедшему Азефу.
— Ну? Так кто же шеф политической полиции? Я, милый Евгений Филиппович, я.
— Глядите, — ответил Азеф миролюбиво — Моя информация абсолютна. Я говорю только в том случае, когда уверен. Я за это золотом плачу. Проверьте еще и еще раз. Если вам ничего не скажут, значит, у вас появились могущественные враги.
— Кто вам поведал об этом вздоре? Это сказал
— Нет, — Азеф покачал головой. — Не назову. Это мой коронный осведомитель. Он надежен. И не враг мне. Но и не друг. Он — болтун. А я ему в винт проигрываю… О нем в ЦК только Виктор знает. И Натансон. Назови я его, — мне гибель, ваши филеры сей момент засветятся, провокаторы начнут к нему с идиотскими вопросами приставать, — вот и конец мне, он все сразу поймет значит, решит, один из нас троих — провокатор. Лидер партии провокатором быть не может Натансон — теоретик, он прокламации пишет и газету ведет, от террора далек. Кто остается? Я остаюсь.
— Но ведь коронный осведомитель отдал вам фальшивку! Как должен был царь идти в Ревель на «Штандарте», так и идет! Какая «чугунка»?! Это же безумие по нынешним временам! Вам, бомбистам, подарок! Какой идиот это санкционирует? Я? Увольте! Столыпин? Да ни в коем разе!
В полночь позвонил премьер-министру; тот пригласил на чай, о том, что маршрут следования государя изменен, и слыхом не слыхивал.
— Это сказки какие-то, Александр Васильевич, чушь От кого к вам пришла информация?
— Из окружения эсеров.
— Источник надежен?
И Герасимов уверенно солгал:
— Проверяем, Петр Аркадьевич, проверяем.
— Такого агента надо сажать. Или гнать взашей, — нахмурился Столыпин. — Заведомо вводит вас в заблуждение.
Ночью Герасимов не мог уснуть, ворочался на тахте, вспоминал жену, сбежавшую к сукину сыну Комиссарову, чего им, бабам, не хватает? Меня ей не хватало, ответил он себе; я параллельно ей жил, как игрок она рядом, — ну и хорошо! Куда ей от меня деться?! А сам весь в интригах, ноздри раздувал за генеральским золотом спешил, дуралей, бабу в упор не видел, вот и ушла… Возвращался то и дело к Азефу: почему «чугунка»? Неужели начал двойную игру?!
Утром, приняв холодный душ, тщательно побрил бороду и отправился в Царское, к Дедюлину.
Тот отчего-то заюлил, начал угощать чаем с черничным вареньем, говорил все больше о пустяках, анекдотами сыпал, слезливо умилялся тем, как смышлен наследник, а когда Герасимов в упор спросил, не будет ли перемен в маршруте государя, ответил:
— Только вам и никому другому, Александр Васильевич… Велено держать в секрете, но ведь все равно вам, именно вам придется ставить охрану в пути следования… Так вот, ее величество третьего дня гадала с Аннушкой Вырубовой, та ей на ночь выбросила карты, что-то много пик легло на раннюю дорогу, и поэтому поступило августейшее указание поменять фрегат на императорский поезд… Это должно быть сделано в самый последний момент… Вы уж порадейте, мой друг, не сочтите за труд, и поймите меня верно: я не имел права сказать вам об этом в телефон, как замечательно, что вы сами ко мне приехали… И еще, государыня сказала, что она намерена принять приглашение Бенкендорфа. Так что она вместе с английским родственником посетит имение графа близ Ревеля… Об этом тоже велено таить, сказать лишь в последний момент… Убежден, вы и там обеспечите надежную охрану…
— В скольких верстах от Ревеля находится
имение графа?— Всего двадцать пять, Александр Васильевич.
— Где дорога проходит?
— Сначала через город, потом по лесу, дивный тракт, желтый песок, корабельные сосны…
— Вот из-за корабельных сосен-то и жахнут бомбу, — скрипуче ответил Герасимов. — Я на себя такую ответственность не возьму.
— Но, Александр Васильевич, ее величество дружна с семьей Бенкендорфов! Старинный русский дворянский род. И жена его чудно гадает по кофейной гуще! Совершенная, именно так, совершенная угадываемость ближайшего будущего! Вы же знаете, как государыня верит в это…
— Этот дворянский род Пушкина укокошил, — по-прежнему скрипуче заметил Герасимов. — Для господ бомбистов прекрасный повод поставить акт именно на пути следования августейшей семьи к наследникам первого русского жандарма… А что касается гадания, то пусть графиня Бенкендорф сама пожалует на царский фрегат и там ворожит на гуще, охрану гарантирую…
— Вы чем-то раздражены, Александр Васильевич? — мягко, но с металлическими нотками в голосе, осведомился Дедюлин. — Возможно, я могу помочь вам?
— Нет, благодарю вас, в помощи не нуждаюсь… Что касается раздражительности, то ведь сплю мало, — дела… Врачи настаивают на том, чтобы лечь в клинику или поехать на воды… Как полагаете, стоит прислушаться к эскулапам?
И Дедюлин дрогнул:
— Конечно, конечно, Александр Васильевич, ваше здоровье надобно беречь, только, бога ради, после высочайшего визита в Ревель! Не бросайте нас со Спиридовичем, на вас надежда…
— Да разве во мне дело? — чуть нажал Герасимов. — Трусевич — директор департамента полиции, тайный советник, полный генерал, — огромная власть в руках, сотрудники разбросаны по всей империи, куда мне с ним в квалификации равняться?
Дедюлин на это ответил, положив ладонь на левую руку Герасимова, которой тот прижимал к столу бумаги, чтоб не смело сквозняком.
— Я обещаю, что предприму необходимые меры — в случае, если визит в Ревель пройдет благополучно — для безотлагательного жалования вас генерал-майором, Александр Васильевич.
— Благодарю, — ответил Герасимов. — Тем не менее на поездку в замок к Бенкендорфам я накладываю табу. Иначе не смогу гарантировать, что высочайший визит пройдет благополучно. Лучше продолжать службу полковником с чистой совестью, хоть и без наград, чем генералом, повинным в трагедии империи.
Дедюлин снял ладонь с его руки, пожал плечами, но сказать ничего не сказал; расстались холодно; вернувшись в Петербург, Герасимов сразу же вызвал Азефа.
— Господин начальник охранного отделения, милостивый государь, Евгений Филиппович, — грустно пошутил он, приглашая провокатора к столу, сервированному с особым изыском, — а ведь вы у нас мудрец, не чета доверчивому Герасимову… Ваша взяла… Все верно — поезд. Где намерены проводить акт?
— На пути следования. Нападение боевиков на поезд.
— Каким образом избежим?
— Это я уже продумал. Только оплатите пару моих счетов по картам, — я отдал две тысячи, чтобы за дружескою беседой получить от моего сановника все, что требовалось.
— Считайте, что получили.
— А я уже посчитал, — серьезно ответил Азеф. — Мне, увы, все приходится считать Словом, я сообщу моим людям шифрованной телеграммой о выезде Николая ночью, за полчаса перед тем, как поезд отправится из Петербурга. Ясно? «Я же сообщил! Не моя вина, что вы не успели провести акт в дороге!»