Неразгаданные тайны

С каждым словом Самвел приближался на шаг к Косаревой. С последним словом он схватил Косареву за горло. Надежда молча и испуганно смотрела на него.

— Ты кому веришь? — задыхаясь, спросила Косарева.

— Петру.

— Отпусти меня, ты делаешь мне больно. Пожалуйста, — прохрипела Надежда.

Самвел разжал руки.

— Откуда ж ты такие слова знаешь? — с издевкой спросил Самвел. — У вас на зоне, что, по выходным давали уроки этикета?

Косарева прижалась к Самвелу и пустила слезу:

— Самвел, я тебе не вру. Может быть, ты единственный человек, которому я не вру. Прости, что так вышло.

— Ладно, успокойся, — Самвел похлопал ее по плечу, — нечего слезами мой новый халат пачкать.

Он внимательно посмотрел на заплаканную Косареву.

— Ну ты и штучка, Косарева! Только вдумайся: просить прощения за то, что не того человека убила. Страшная ты женщина.

Косарева приободрилась и села в кресло.

— Если страшная, значит, бойся, — сказала она. — А руки распускать нечего.

— Эх, Надя, для тебя небо в клетку — дом родной. А я за решетку не собираюсь, мне и на свободе хорошо дышится.

— Не боись, Самвел, все будет пучком. Ты, главное, проверь, действительно ли Крокодил в ментовке.

— Уж будь уверена, проверю.

Самвел снова рассмеялся:

— Просто какой-то бессмертный горец — твой Крокодил. Дункан Макклауд какой-то!

Артем сидел за компьютером городского байкерского клуба и работал. К нему подошел Глеб.

— Смотрел биржевые новости? — спросил он. — Твоя «СуперНика» провела эмиссию акций и выставила их на продажу.

Артем нашел это сообщение.

— Ты смотри, точно… Ну и Ника! Точно решила расширяться! — воскликнул Артем и взялся за телефон.

Васька с консьержкой, уже немного подвыпившие, по-прежнему сидели за столом.

— А что, это тебе Ритка сама о султане рассказывала? — спросил Васька.

— Да нет, это ее подруга сначала сказанула, ну… а Маргарита потом подтвердила. Васенька, но сколько я тут не сижу, что-то никакой султан не приезжал. Чтоб я на ноги не встала! Да и Риточка, тьфу-тьфу, ведет себя просто, как ангел: излому — на работу, с работы — домой.

— Как ангел, значит? А хочешь, я анекдот расскажу?

— Трави.

— Значит, так, сидят на вершине высокой горы два друга, выпивают. Один говорит, мол, подожди, приятель, я сейчас.

Разгоняется и со всей дури прыгает со скалы головой вниз, а там речка. Ну, значит, не успевает он упасть, как его какой-то силой поднимает вверх, снова на вершину горы. Взбодрился он, в общем, и давай назад, к другу, стаканчик опрокинуть.

— Жив остался?

— А то! В этот момент на гору вскарабкивается альпинист, который все это видел. Подходит он, значит, к парню, и так, мол, и так, расскажи, почему ты не разбился? А парень ему говорит: понимаешь, я к речке долетел, а там волной и потоком воздуха меня выбросило обратно. Послушал альпинист, снял! свое обмундирование, разогнался, прыгнул — и с концами.

— Разбился?

— Еще как. Посмотрели ребята ему вслед и вернулись дальше квасить. Один другому говорит: «Ты, конечно, хоть и ангел, но сволочь редкая!»

Консьержка рассмеялась, а Васька снова налил стаканчик.

Диана и Сергей на машине подъехали к дому Юрия Владимировича. Диана была подавлена, Сергей — разозлен.

— Зайдешь? — поинтересовалась Диана.

— Нечего мне там делать. Надоело слушать нюни вашего папика: Сереженька, вернись, у вас семья. — Он передразнил тестя. — Пусть сначала своей дочке объяснит, что нечего держать меня за идиота. Что я — лось на выставке?

— Доминика твоя, конечно, стерва, но отец тут ни при чем. Он сам, знаешь, как страдает?

— А я не страдаю. Я считаю, что их нужно наказать и наказать больно. Чтобы почувствовали, как неудобно живется с рогами, — зло сказал Сергей.

— И это говоришь ты? Прости, Сережа, но мне смешно, — улыбнулась Диана. — Ты ведь сам, по-моему, не пропускаешь ни одной юбки. Значит, Доминике нельзя, а тебе можно?

Сергей не ожидал такого выпада, да еще в такой прямой форме, и ответил не сразу. Наконец нашелся.

— Да, мне — можно. Потому что я — мужчина.

Виктория Павловна сидела за столом в своем кабинете и рассматривала детские рисунки. Вошла Анна Вадимовна.

Была у девочек, — доложила она. — Наигрались за день, уснули. Так приятно видеть их счастливыми.

— Аня, мне нужно с тобой посоветоваться, — сказала Павловна. — Ты садись. Это рисунки нашей Лёльки.

Анна Вадимовна села поближе к директрисе. Та ей передала рисунки. Анна Вадимовна внимательно посмотрела на них.

— Девочки и папа в лесу. Девочки и папа на лужайке, — комментировала Виктория Павловна. — Девочки с шариками и папа… Тебя ничего здесь не смущает?

— Ты хочешь сказать, где же мама?

— Вот именно! Где?

— Да и в разговоре с ними я слышала только одно: папа это сделал, папа туда повел…

— Интересно, где же в этот момент была она? Чем таким можно заниматься, чтобы не уделить внимания детям, которых хочешь удочерить? — недоумевала Виктория Павловна.

— Погоди, не суди ее сразу. Может, у нее работы много? — пыталась найти оправдание Танюше Анна Вадимовна.

— А у мужа, что, нет работы?

«Что-то здесь не складывается», — подумала директриса.

— Ладно. Может, ей просто надо время, чтобы привыкнуть? Ведь на такой шаг не всякая женщина отважится, чтобы удочерить, и сразу двоих.

— Ты права. Но все-таки мне кажется, что мы слишком торопимся, отдавая им девочек.

— Будь объективна. Здесь много личного. Просто мы к девочкам привыкли. И теперь нам сложно расстаться. А эта Коркина, наверное, неплохая женщина. По крайней мере, она мне показалась порядочной. Мужа любит. Сразу видно, что он в семье — голова, а она — шея.

— То-то же и оно, — задумчиво подтвердила Павловна. — Куда шея повернется, туда голова и смотрит.

Простившись с Дианой, Сергей направился в свою городскую квартиру. Он включил свет и… увидел Танюшу, сидящую на диване. Танюша, сияя, поднялась ему навстречу.

— Я успела вздремнуть, пока тебя дожидалась, — сказала она. — Ты где был так долго?

Сергей был ошарашен этим вторжением и строго сказал:

— Нет уж, лучше ты мне объясни, как ты сюда попала? Танюша подошла к Сергею и прижалась к нему.

— Ты забыл, что я все могу? Я ведь горничная, и у меня есть ключи от всего вашего хозяйства.