Неразгаданные тайны

— Доктор, вы знаете, в чем меня обвиняют?

— Посвящен, — кивнул врач.

— Тогда скажите: разве мог здравомыслящий человек моего положения устроить эту нелепую комедию с убийством в прямом эфире?

— Здравомыслящий — нет. Но мы с вами — собственно, я находимся в…

Врач красноречиво обвел рукой стены палаты.

— Вы же опытный врач, вы должны с первого взгляда отличать действительно больного человека от здорового.

— У меня был такой случай. Привезли ко мне доктора наук, — начал рассказывать врач. — Умнейший, симпатичнейший человек. Мы поместили его в отдельную палату. Эрудиция, кругозор, начитанность. Я любил приходить к нему беседовать. Спрашиваю как-то, за что родные сдали к нам? Он тихо посмеялся и сказал, что однажды неудачно пошутил: признался, что считает себя птицей и тайком от родни клюет зерно.

— И они поверили?

— Я, представьте, задал тот же вопрос. А он мне: «А как туг не поверишь, когда сыну приспичило получить наследство и махнуть мою академическую квартиру на престижную иномарку». Мы горько посмеялись тогда с профессором. А потом я разбился в лепешку, чтобы на комиссии его признали вменяемым. Прощались мы со слезами на глазах. Обменялись телефонами, адресами. Только телефоны, увы, не понадобились. Через неделю он вышел в окно с девятого этажа коммуналки, в которую его переселили. Захотелось полетать. А вы говорите… В нашем деле больного от здорового отличить очень трудно.

— Вы рассказали очень печальную историю, доктор. Только, к сожалению, неправильно ее истолковали. Профессор просто не смог пережить предательство родного сына.

Врач внимательно посмотрел в воспаленные глаза Доминики.

— Хорошо, давайте поговорим, — произнес он. — Скажите: что подвигло вас на ночную езду с огромной скоростью? Расшатанные нервы? Захлестнувшие эмоции?

— Я не хочу об этом говорить.

— Видите, вы себя не контролировали. Пойдем дальше: сильнейшее сотрясение мозга и, как следствие, потеря памяти.

— Я ее имитировала, потому что кто-то постоянно давил на меня, пытался запугать: мне присылали страшные фото, на них были трупы или мои портреты с выколотыми глазами.

— Вы подозреваете кого-то конкретного?

— Сейчас, к сожалению, слишком многих. От меня хотят избавиться.

— В таком случае должен согласиться: ваше состояние вполне нормально… для больного, страдающего манией преследования. А как вы объясните свои неоправданные вспышки гнева, как, например, при знакомстве со сводной сестрой в доме вашего отца?

Или агрессивность, выразившуюся в нападении на сотрудника милиции?

— Он хотел распороть моего бегемота.

Врач посмотрел на нее с сожалением:

— У каждого нашего больного всегда находится четкое обоснование для самой невообразимой выходки.

— Но ведь так на моем месте поступили бы очень многие из тех, кого все считают абсолютно нормальными.

— Ну, что я на сегодня я отменю все уколы. Но рекомендую вам вести себя сдержанно. И навсегда выбросить из головы мысли о врагах, которые вас якобы преследуют. Вам нечего бояться.

— Переведите меня в отдельную палату.

— Это невозможно, лечебница переполнена.

— Я заплачу, хорошо заплачу, только переведите. Запишите телефон. Позвоните моему заместителю. Ее зовут… Гжегоржевская Амалия Станиславовна. Она все сделает. И деньги принесет. Помогите мне. Скажите ей, что я ее умоляю спасти меня.

Следователь за столом самодовольно потер руки при виде Борюсика, которого привели к нему в кабинет.

— Слышал, вы рвались ко мне на прием, доктор Медведев. Надо полагать: надумали колоться? — И НикНик засмеялся своему невольному каламбуру.

— Надумал, — обреченно произнес Борюсик.

— Ну так колитесь.

Следователь в прекрасном настроении выложил на стол бумагу и ручку, мурлыча себе под нос что-то вроде «Наша служба и опасна и трудна».

— В общем, чистосердечно сознаюсь: я ошибся, — начал признание Борюсик.

Следователь, не ожидавший такого поворота, даже привстал со стула.

— Как ошибся, когда ошибся? — опешил НикНик.

— На телевидении. Я так волновался, что неправильно составил лечебный коктейль для укола. Только потом — уже в камере — вспомнил. У меня в тот день был пациент, которому кололи именно этот препарат. И я, когда собирал медикаменты для программы, машинально положил его ампулу с остальными. С кем не бывает, гражданин следователь? Так что никто не виноват. Просто врачебная ошибка. Готов понести наказание по всей строгости закона.

— Что вы мне тут горбатого лепите, Медведев?! — сорвался на крик следователь. — Какая, к чертям, ошибка?!

— Я же сказал, гражданин следователь, врачебная, — понурившись, стоял на своем Борюсик.

Артем подъехал к байк-клубу в Радужном. Навстречу ему вышел байкер. Они обнялись.

— Вернулся-таки, — обрадовался байкер. — Ребята предложили даже, как в японских компаниях, вывесить твой портрет и каждое утро распевать под ним гимны клуба. Чтобы родные черты из памяти не стерлись.

— Вообще-то, в Японии выставляют надувного шефа и кладут палку для битья. Но я, Саша, не для разговоров о японских традициях приехал. Нужна твоя помощь. Я хочу продать клуб.

— Как продать? — недоверчиво хмыкнул байкер.

— Полностью. Вместе с мастерскими, автосервисным центром, в общем, со всем фаршем. Поможешь? Мне сейчас некогда этим заниматься. Цену заламывать не буду. А контора прибыльная, ты сам знаешь.

— Да без проблем… только как же ты?

— С меня хватит юридической практики. Если провернешь все быстро — тебе бонус, процент определяешь сам. Гендоверенность на твое имя оформим прямо сейчас.

— Артем, это не мое, конечно, дело, только… ты хорошо подумал?

Пунцовая Юлька вышла из кабинета Сергея.

— Юль, а давай ты меня все-таки на компьютере поучишь? — попросила ее Ритка.

— А давай ты от меня все-таки отстанешь! — раздраженно ответила Юлька. — Не женщина, а жевательная резинка. Прилепилась — не отодрать. Только с волосами выстричь.

— Лучше уж со скальпом — в традициях североамериканских индейцев… — Ритка, увидев, как расстроилась Юлька, мигом забыла все обиды, готовая кинуться на защиту слабейшего. — Да что с тобой, Юль? Это он тебя довел? Хочешь, я поговорю с ним по-свойски?

— Мне адвокаты не нужны, сама справлюсь, — шмыгнула носом Юлька. — И вообще, проси себе у Амалии отдельный компьютер, ты мне всю работу заваливаешь.

Из кабинета вышли Амалия и Юрий Владимирович.

— Маргарита, — сказала Амалия, — мы с Юрием Владимировичем по достоинству оценили твою шутку. Если она повторится еще раз, то шутить ты будешь в другом месте.

— А вы меня не пугайте! Плевала я на вашу «СуперНику», — дерзко ответила Ритка. — Хоть сегодня меня увольнять можете.