Неразгаданные тайны

Юрий Владимирович, услышав звонок и ответ дочери, опять спросил, кто звонит.

— Папа, это мне, — бросила, недовольная тем, что отец ее контролирует, Диана.

Юрий Владимирович неожиданно выхватил у нее трубку и закричал в нее:

— Сергей, сколько можно говорить тебе: оставь Диану в покое!

Однако ему ответил недоуменный женский голос.

— Извините, это Анна Вадимовна, мама Дианы…

— Боже! Это вы меня извините, Анна Вадимовна, я все, как всегда, напутал, — успокоившись, пробормотал Юрий Владимирович. — Здесь… еще раз прошу простить.

— Мне нужно поговорить с Дианой, попросите ее выйти, — сказала Анна Вадимовна.

— А… вы где? — спросил Юрий Владимирович.

Машина Сергея подъехала к психбольнице. Рядом с ним сидел НикНик. Машина остановилась у входа в зону с ограниченным доступом, где их уже ждал врач. Сергей и НикНик вышли из машины и подошли к нему.

— Давайте скорее бумаги, — торопливо сказал врач.

Сергей вытащил из кармана доверенность.

— Где ей нужно подписать? — спросил врач.

— Вот и вот, — показал Сергей. — Вы все помните? Врач кивнул.

Сергей и НикНик сидели в машине и напряженно молчали. Сергей нервно поглядывал на ворота больницы.

— Ну что он там возится? — нервничал он.

А Доминика лежала в полузабытьи на кровати.

Ее глаза были закрыты, на лбу появилась испарина. Она чувствовала себя очень плохо. Перед ней проплывали портреты Амалии, Сергея, Юрия Владимировича, Ритки и Дианы. Их губы беззвучно шевелились, лица приближались и исчезали.

— Вы меня слышите? — спросил врач, склонившись над ней.

— Да, — слабо проговорила Доминика.

— Вы меня понимаете? — тормошил ее врач.

— Да…

— Как вас зовут?

— Доминика Никитина. — Ника говорила почти шепотом, потому что все звуки, в том числе звук собственного голоса, казались ей неестественно громкими.

— Хорошо. Вы можете отвечать за свои поступки?

— Да… не знаю… Голова болит.

Врач подал ей бумаги и ручку.

— Что это? — спросила Доминика.

— Это генеральная доверенность на распоряжение вашим имуществом, — объяснил врач.

— На кого?

— Прочтите.

— Я не могу, все расплывается, прочтите вы сами.

Врач прочитал:

— На Шевчука Юрия Владимировича. Кто это?

— Это мой отец. Все правильно. Где подписывать?

Врач показал. Доминика поставила свою подпись и вновь откинулась на подушку.

Сергей нетерпеливо ждал в своей машине.

— У вас нет сигарет? — спросил он невозмутимого Ник-Ника.

— Не курю.

— Я тоже… Что он так долго копается?

— Торопитесь? Не надо так волноваться, Сергей Анатольевич. Нервничать — это опасно.

— Вы что, на психушку намекаете? — развернулся к нему всем корпусом Сергей.

— Упаси бог! Я просто констатирую факт: нервные клетки не восстанавливаются, в отличие от финансового положения. Вы со мной не согласны?

— Я буду спокоен, когда это все наконец-то закончится.

— Все в ваших руках, Сергей Анатольевич, все в ваших руках.

НикНик ехидно улыбнулся и кивнул на пакет, который Сергей теребил пальцами.

— А вот, кстати, и наш профессор… кислых щей, — сказал следователь. — Пойду-ка я, пожалуй, покурю, пока вы тут произведете обмен верительными грамотами.

— Вы же не курите.

— Глоток чистого городского воздуха мне вполне заменяет пачку крепких сигарет.

НикНик вышел из машины и удалился на приличное расстояние. Врач подошел к машине, достал из кармана бумагу и протянул ее Сергею.

— Готово, — сказал он и выжидающе глянул на Никитина. Сергей развернул, прочел, облегченно улыбнулся и спрятал листок.

— Как она? — поинтересовался он наконец, протянув врачу пакет. — Будем считать, что я с вами договорился об отмене транквилизаторов?

Ритка критически осмотрела кабинет Доминики и «закатала рукава». Она взялась переставлять мебель по своему вкусу. Тумбочку — туда, столик — сюда, цветы — в противоположный угол, стол — к другой стене.

Семья Коркиных сидела за столом в комнате в своей квартире в Озерках. Михаил рассказывал сказку Катюше:

— Возвращается злая мачеха со своими дочерьми с королевского бала. Смотрит, а в доме убрано, все блестит-сияет, даже мебель по-другому переставлена. Стоит она, значит, раскрыв рот, а сказать ничего не может.

Девочка уронила ложку, и каша рассыпалась по скатерти.

— Осторожно, какие вы неряхи! — раздраженно выпалила Танюша.

— Какие же мы неряхи? — ласково возразил Михаил. — Просто ложка тяжелая нам попалась, возьмем другую.

Михаил взял новую ложку и протянул Катюше:

— Скоро мы совсем вырастем, научимся кушать и будем помогать маме по хозяйству, чтоб она не ругалась. Правда, Катюша?

— А я уже могу помогать, — сказала Лёля. — Тетя Таня, давайте я скатерть постираю.

Михаил с Танюшей переглянулись. Михаил посмотрел на нее таким взглядом, словно хотел сказать: «Ну что, добилась?».

— Спасибо, Лёлечка, — поблагодарила Танюша, — у нас это стиральная машина делает. Я тебе как-нибудь покажу, как она работает.

— Тетя Таня, вы не ругайте Катюшку, она еще маленькая, — попросила за сестренку Лёля. — Вы лучше меня ругайте за нее. Да, папа?!

Сергей по-хозяйски вошел в кабинет Амалии и, сделав парочку комплиментов, небрежным движением руки достал из кармана лист и протянул его Амалии.

— Что это? — удивилась Амалия.

— Доверенность на право распоряжаться личным имуществом Доминики Юрьевны Никитиной, — объяснил победным тоном Сергей. Весь его вид говорил: «Вот я какой!»

Амалия внимательно просмотрела документ и утвердительно кивнула:

— Ее подпись. Как вам это удалось?

— Понимаете, Амалия Станиславовна, как бы это вам лучше объяснить?… В общем, между мужчиной и женщиной периодически существует очень тесная связь… своего рода взаимопонимание. Вы знаете, что это такое, а?