Неразгаданные тайны

— Не оправдывайся, — прервала соседка Нику. — Передо мной — не надо, а перед ними — бесполезно. Они и так это знают.

— Кто они?

— Тебе виднее. Просто хорошенько поразмысли и вспомни, кому насолила.

— Я только то и делаю: думаю, думаю…

— Плохо думаешь. И медленно. В твоем случае нужно находить врага быстро. Ты должна его уничтожить первой. — И опять пальцем провела по горлу, показывая, как именно уничтожить. — А как сестра твоя? Жива?

— Жива.

— Я твою улитку, знаешь, где прячу? — спросила соседка и указала за щеку. — Здесь. Чтобы не отобрали. За этими нечистями глаз да глаз нужен. Не успеешь оглянуться, как они туг же своими пальчиками шаловливыми почву прощупают. А это красивая вещь, дорогая.

Она вынула улитку из-за щеки и, рассматривая, любовно погладила одним пальцем.

— Мне ее подарили.

— Любовник?

— Один очень хороший человек. — Доминика отрицательно покачала головой. — Она мне и помогла. Если б не улитка, я бы не познакомилась с вами. А без вас — совсем пропала бы. Держите ее на крайний случай, может, пригодится.

— Чего ты мне постоянно выкаешь? Мы тут с тобой почти сестры. Сестры по несчастью. Меня зовут Лиля Многолетняя. Только, чур, не прикалываться. Это не кличка. Фамилия у меня такая.

— Доминика. Называй, как тебе удобней.

Соседка обняла Доминику.

— Когда я отсюда выйду, Лиля, я тебе помогу, — пообещала Ника.

— Себе сначала помоги, мать Тереза. Ладно, пойду на койку, а то принесет нелегкая санитара.

— Стой, а как ты мужа убила? — спохватилась Ника.

— А ты что, тоже хочешь? — засмеялась соседка и начала рассказ: — Жила я со своим неплохо. Не пил, не бил. Детей только не было. Я долго лечилась от бесплодия, наконец получилось, забеременела. От счастья летала.

Соседка на миг умолкла, словно ком к горлу подкатил. Доминика взяла ее за руку.

— Работали мы с ним в одной конторе, там и познакомились. Он был электриком, я — уборщицей. Хорошо так работали: кто над чем, а кто над кем. В общем, подружка мне как-то сказала, что мой милый весь женский коллектив обслуживает. Лампочки бабам вкручивает.

— Сволочь, — вырвалось у Доминики.

— Кобель. Ты представляешь, Ника, надо мной же все работники потешались! Говорят, мол, дура Лилька — пыль везде протрет, а на своих рогах забудет.

— Об этом все знали?

— Все, кроме меня. А я не верила, хотя муж у меня красивый был, как картинка. Особенно на праздник, как приоденется… А сам же, блин, и рубашки погладить не мог самостоятельно. Все я за него делала. Я ему такие шмотки доставала! У меня в городе все секонд-хенды были схвачены, а там, знаешь, какие классные вещи за бесценок шли, закачаешься. — Соседка мечтательно улыбнулась. — Как я такое узнала, сразу к нему, — продолжала Лиля. — А он нагло смеется и говорит — тетки конторские тебе просто завидуют. Ника, я же ревнивая — порох. Да случись у тебя такое, не ревновала бы?

Соседка пристально посмотрела на Доминику. Та отвела взгляд.

— Ты его за это убила? — спросила Доминика.

— Я бы не смогла поднять руку на человека, каким бы гадом он ни был. Но мысль об измене засела мне в голову крепко. Так и жила. Не жила, а приглядывалась к нему да принюхивалась, не пахнет ли чужой бабой. Это было ужасно. А однажды я поехала к маме, картошку сажать, да раньше и вернулась. Без звонка. В общем, ты понимаешь?…

— Он был с другой в твоей постели, — догадалась Ника.

— Именно. В моей. Тут у меня в голове все помутилось, я — на него, он — за нож. Я вывернулась, а он на свой же нож и напоролся. Хорошо, та сучка выскользнула и в чем мать родила из окна сиганула. Первый этаж, не покалечилась. Милицию я вызвала сама и «скорую». А потом мне сделалось дурно.

— Что с ребеночком?

— Нет его, Ника, больше нет. Я его на нервной почве скинула. А меня обвинили в убийстве.

Соседка еле сдерживала слезу.

— Только не надо меня жалеть, — сказала она. — У каждого своя история. Только не дай боже тебе такое испытать.

Ритка любовалась делом рук своих — перестановкой.

— Вот теперь совсем другое дело, — сказала она сама себе. Потом села за стол Доминики и посмотрела на селектор.

— Значит, так, эту кнопку нажимаем и говорим сюда… Юлия, принеси мне кофе! И покрепче. Без сахара, двойной, — скомандовала она в селектор.

Юлька вошла с подносом и двумя чашками кофе.

— Многоуважаемая Маргарита Викторовна… — начала Юлька, но не договорила. Она остолбенела, увидев переставленную мебель и Ритку в кресле Доминики. От изумления она чуть поднос не выронила. Юлька осела в кресло, с подносом на руках.

— Тебе вызвать психиатрическую неотложку? — спросила притворно-заботливо Юлька. — В этом офисе, по-моему, у всех крыша съехала набекрень.

— А ты поставь поднос и поправь свою крышу. Какой кофе сделала?

— Черный. Как любите… с солью, — улыбнулась секретарша.

— Что?

— Ты же сама просила без сахара.

Юлька поставила поднос на стол. Ритка была довольна:

— Смотрю, Юлька, будет из тебя толк. Наглая. Может, я тебя и оставлю на рабочем месте. Садись и докладывай, что там, на фирме, слышно.

— Кончай дурить, поиграла и хватит. Давай все быстро на места рассуем, пока Амалия нас обеих не выперла без выходного пособия.

— Как бы я теперь ее сама не выперла.

Юлька с интересом на нее смотрела. Кажется, девушка совсем рехнулась.

У Ритки звякнул мобильник — пришла СМСка. Она взяла трубку и открыла ее.

— Все, Юлька, сделала дело — работай смело, — скомандовала Ритка. — Иди, я позову, как понадобишься.

Юлька в полном недоумении вышла, даже не съехидничав в ответ. Через пару минут появилась озабоченная Ритка с телефоном в руках.

— Юля, мне нужно срочно уйти. — Она уже не ерничала.

— Отпускаю. Что Амалии сказать, ты где?

— В Караганде, — рявкнула та. — Да, кстати, если она куда вздумает уйти, пусть подготовит мне посекундный отчет.

Как говорится: «Орднунг юбер аллес, майн либе!» — провозгласила Ритка и вышла из офиса.

Юлька с жалостью посмотрела ей вслед и взяла трубку:

— Тань, это снова я. Тут такое происходит! Ритка наша тоже чокнулась. Просто боюсь сидеть в приемной. Еще покусает. Сейчас приду к тебе.