Несовместимые

Я отворачиваюсь, чтобы не выдать себя с потрохами перед Тимуром. Жадно выпиваю все шампанское, ставлю на поднос официанту пустой бокал, беру полный.

— Удивлен, — обманчиво ласково произносит Ясин, его ладонь ложится мне на талию. Вздрагиваю от неожиданности и омерзения, но улыбаюсь.

— Чем?

— Что обманулся в своих предположениях. Мне казалось, вы вместе.

— Ключевое слово «казалось». Мы не вместе, упаси боже, — после этого вечера обязательно подам документы на актерские курсы. Главный «Оскар» за женскую роль первого плана должен достаться мне.

— Странно. Обычно он красивых баб не пропускает мимо себя.

— Видимо, я не в его вкусе, — нахожу глазами пару, приказываю себе дышать.

Герман стоит с брюнеткой в компании нескольких людей, его рука собственнически покоится на бедре девушки. Бесстыдно и нахально. Он всем вокруг показывает, что спутница в алом, она не только на сегодняшний вечер, но и на последующую ночь.

— Ему по вкусу брюнетки.

— А я люблю блондинок, — Тимур прикасается пальцем к кончикам волос, накручивает. Я понимаю смысл сказанного, поэтому задерживаю на мужественном лице с восточными чертами взгляд чуть дольше, чем следует.

Вновь выпиваю залпом бокал шампанского, Ясин сам меняет в моих руках пустой на полный, не отходит ни на шаг. Веселые пузырики игристого ударяют в голову, я уже хихикаю над его плоскими шутками, более развязно улыбаюсь и иногда прижимаюсь, ища опору на нетвердых ногах.

— Марьяна, — перед нами оказывается Адам.

Грозный, серьезный, без тени улыбки. Тимур рядом напрягается, вопросительно изгибает бровь. Я не сдерживаюсь, хихикаю, замечаю устремленный на себя холодный серый взгляд.

— Не хочешь потанцевать? — Тайсум удивляет, он спрашивает, при этом берет меня за руку.

Не дожидаясь ответа, вытаскивает меня на танцпол. Играет какая-та медленная музыка. В его объятиях обмякаю и перестаю чувствовать эйфорию от алкоголя. Все мои нервные окончания настроены на взгляд в спину. Герман за мной наблюдает. И по ощущениям, ему не нравится то, что видит. Очень не нравится. У меня волоски на затылке шевелятся от его взгляда.

— Девочка, объясни мне, что ты творишь? Какого черта ты стравливаешь двух кобелей? — шипит мне в ухо Адам, слегка приподнимая уголки губ улыбке.

— Каких кобелей? Никогда не любила собак.

— Не включай дуру. Я весь вечер за тобой наблюдаю, как и Соболь. Если ты с Германом, на хера ты трешься возле Ясина? Неужели не в курсе, что они сейчас делят территорию?

— Какую территорию? Российской федерации?

— Ты пьяна, — внезапно понимает Тайсум, вздыхая.

Я улыбаюсь, без стеснения прижимаюсь к его крепкому телу. Чем-то напоминает Германа. Такой же сильный, грозный, холодный.

— Марьяна, послушай моего совета, — слегка отстраняется, заглядывает в глаза. — Уезжай в Америку.

— Не могу. Я в добровольном плену. Они меня и в Америке достанут, если нужно будет. Один раз уже было. Ясин исчез с горизонта, а Соболь соблазнил недельным отпуском. Ему потребовалась неделя, чтобы я не смогла без него жить. Потом уехал, сказав, чтобы я справлялась сама. Как-то справлялась, училась по новой жить. Опять он, опять понимание, что без него я не могу, — смотрю в внимательные глаза Адама, грустно хмыкаю. — И с ним я не могу. Я попросила его отпустить меня, он отказался. Он мой плен, моя клетка.

— А Тимур?

— Тимур сам подошел. Герман приказал делать вид, что с ним я не знакома и нас ничего не связывает.

— Час от часу нелегче, — бормочет Адам.

Он не отпускает меня, когда заканчивается музыка, подводит к Диане. Подруга смотрит на меня с сдерживаемой улыбкой. Видно, что хочет обнять, а держит себя в руках, ищет в глазах мужа разрешение. Видимо получает его, так как я сразу же оказываюсь в родных объятиях.

Как мне не хватало вот этой поддержки от души, вот этих дружеских объятий. Я не сдерживаю слез. Пусть мой макияж поплывет, красота уже не важна, когда мы без слов с Дианой простили друг друга за неудачный разговор.

— Ты похудела, опять ни черта не ешь? — она обнимает меня за плечи, подводит к столу с едой. Есть я действительно стала меньше.

— Ну и где он? — тихо спрашивает, убедившись, что за спиной не стоит Адам.

Он находится чуть подальше, разговаривает с какими-то мужчинами. Я оглядываюсь по сторонам, нахожу Германа почти сразу, благодаря его эффектной спутнице. Киваю в его сторону, Диана украдкой его рассматривает сквозь опущенные веки. Я вот не скрываю своего взгляда. Соболь оборачивается, сразу же встречаемся глазами. Привычный разряд бежит вдоль позвоночника, прикусываю губу больше от отчаянья, что не я рядом с ним. Но жест выглядит, как призыв.

— Ничего такой, — скупо выносит вердикт Диана, заставляет меня от него отвернуться и рассеянным взглядом оглядеть стол. Беру канапе, засовываю его в рот, но вкуса не чувствую.

Какое-то время я нахожусь в обществе подруги, мы болтаем о пустяках, смеемся. Ее общество помогает мне пережить адскую боль в груди каждый раз, когда я натыкаюсь взглядом на пару, стоящих рядом друг с другом. Брюнетка то и дело жмется к Герману, ее рука периодически оказывается под его пиджаком. Вряд ли кто-то из присутствующих усомнился в их связи. Тут невооруженным взглядом видно, что они любовники. И это заставляет меня мысленно подыхать, как псина, сожравшая с любимых рук отравленное мясо.

Неужели он думал, что я смогу стойко все это перенести? Думал, что смогу без остановки сердца смотреть, как он обнимает другую? Дышать, когда он что-то шепчет ей на ушко, а она многообещающе на него смотрит? Как он мог так со мной так поступить?

— Нам пора, — шепчет Диана, сжимая мои руки. Адам стоит рядом. — Дети ждут.

Дети. Это слово ранит еще больнее, чем этот вечер. Я тоже хочу спешить домой, знать, что меня ждет самый родной человек. Только и этого счастья меня лишают.

— Передавай привет Еве и поцелуй за меня Марка, — улыбаюсь так, словно ничего особенного не происходит внутри меня. Обнимаемся с Дианой, я улыбаюсь Адаму.

— Я тебе позвоню на днях, — обещает мне суровый Тайсум, и робкая надежда в кромешной тьме заставляет меня стиснуть зубы.

— Спасибо, — шепчу ему одними губами.

— Только не натвори дел за это время. Хорошо?

— Хорошо.

С их уходом я чувствую себя одинокой на этом празднике жизни. Беру бокал с игристым вином. Понимаю, что Германа нет с его спутницей. Значит, скоро и мне нужно будет уходить и ехать к нему домой.