Несовместимые

Сначала появляется охрана, осматривает все по сторонам, следом идет Герман, с кем-то разговаривая по телефону. Я стою в сторонке, облегченно вздыхаю. С ним все в порядке, жив, здоров, как всегда, решает свои дела. Нет смысла ехать к Ясину.

Облизываю губы, улыбаюсь и иду в сторону торгового центра. Там спущусь в метро и доеду до отеля. Сдам номер, перееду в другую гостиницу, позвоню Соболю и попрошу отдать мне документы. Потом вернусь в США.

Еще раз бросаю на Германа украдкой взгляд из-под ресниц, сжимаю клатч. Первый шаг. Да, он самый трудный. Вздрагиваю. Ветер сегодня слишком холодный, а учитывая, что на мне почти нет одежды — не ровен час заболею. Болеть буду в одиночестве на другом конце света, а пока нужно саму себя пересилить.

— Марьяна! — оглядываюсь через плечо, он смотрит прямо на меня.

Его взгляд изучает мой наряд, лицо каменеет, губы сжимаются в тонкую линию. Недоволен увиденным. Не нравится. Кивает головой в сторону машины, безмолвно приказывая в нее садиться. Я не спешу исполнять приказ. Я и не буду исполнять. Усмехаюсь, отрицательно качаю головой, отворачиваюсь.

Это не просто, но я сумела. Чувство гордости захлестывает меня через край. Прохожу мимо «ауди», сзади слышно шаги. Наверное, кого-то из охраны попросил догнать, вряд ли его высочество соизволит двинуться с места.

Хватают за руку, разворачивают. В этот раз ошибаюсь. Рядом стоит Герман. Тяжело дышит, впивается в мое лицо убийственным взглядом. Крепче сжимает мои предплечья, потом резко дергает на себя, обнимает. Не шевелюсь, пытаюсь понять смысл этого порыва. В голову ничего не лезет, я просто наслаждаюсь его теплом, с запасом на будущее вдыхаю его запах, прогоняя внезапные слезы из глаз.

— Прости, — тихо произносит мне на ушко. Это сказано для меня хриплым голосом, не скрывая подавленность состояния.

Отстраняюсь, всматриваюсь в его лицо. Вблизи отчетливо видна усталость, загруженность по самую макушку и жгучее желание всех послать по известному адресу.

— Как тебя понять, Герман?

— Никак, — вымученно улыбается, тяжело вздохнув. — Поехали домой, я чертовски устал за эти дни.

— Нет.

— Нет? — изгибает бровь, внимательно смотрит в глаза. — То есть ты не поедешь со мной?

— Нет. Просто отдай мои документы и вещи, — отхожу от него на шаг, Герман стискивает руки в кулаки, двигает в разные стороны челюстью. Его взгляд сканирующим проходится по мне, судя по загоревшимся огонькам, ему известно, в каком я виде под плащом.

— Тогда куда ты в таком виде собралась? — сколько же холода в этом вопросе, отчуждения и непонимания.

— Хотела бежать тебя спасать, но потом поняла, что ты не стоишь таких жертв с моей стороны. Благо хватило времени одуматься, прежде чем переступила порог гостиницы. Думаю, по карте ты отследишь, в каком я поселюсь отеле, — растягиваю губы в улыбке, отворачиваюсь, но Герман не позволяет мне сделать и шага.

— Мне было бы проще тебя отпустить и забыть, — цедит сквозь зубы, морозя взглядом не только меня, но и все вокруг. — Но не могу. Ты мне нужна.

Я стою оглушенная его признанием. Это не те самые три слова, которые все девушки ждут, но от него услышать такое, равнозначно признанию в чувствах.

«Ты нужна мне» — эхом отдается у меня в голове.

50 глава

«Ты нужна мне» — эти слова все еще во мне, я смотрю на Германа, а он на меня и ждет реакции. Ждет, что я сейчас расплывусь в радостной улыбке, захлопаю в ладоши и кинусь ему на шею.

Я улыбаюсь. Иронично, со смешком, отчего его глаза становятся ледяными. Не нравится. Мне тоже не нравится.

— Ты тоже мне нужен, но проще уйти от тебя, чем ввязываться во все это дерьмо, которым пропитана твоя жизнь. Я ведь многого у тебя не просила...

— Не еби мне мозг, — грубо обрывает, зло сверкает глазами. — Ты требуешь от меня невозможного! Я не могу дать тебе семью, как ты этого не понимаешь! Не могу! — рвано дышит, что-то цедит себе под нос. Отворачивается от меня, потирая подбородок.

— Вот и поговорили. А я не могу каждый раз делать вид, что мне по фигу на шалав возле тебя! Не могу прикасаться к тебе, зная, что к тебе прикасались другие! Пусть для отвода глаз, пусть для прикрытия, но все равно противно, больно. Ты понимаешь? — сокращаю расстояние между нами, заглядываю в его глаза. — Ты бы смог просто смотреть на меня с другим? Приходить домой и знать, что чужие губы меня целовали, другие руки меня трогали? Смог?

Шрам на щеке белеет от напряжения, которое волнами от него исходит. Прикрывает глаза, сжимает губы. Я жадно всматриваюсь в его лицо. Кто знает, наверное, последний раз я так близко стою возле него.

— Нет, — глухо произносит, устремляя на меня полный отчаянья взгляд. Сердце сжимается. — Не смогу. Как и не могу рисковать тобой, особенно сейчас.

— Какие у нас варианты?

— Ты понимаешь последствия?

— Быть с тобой? — кивает головой. — Понимаю. Но я хочу быть рядом с тобой, а не быть спрятанной где-то. Я хочу, чтобы все знали, что я твоя женщина. Хочу твою фамилию. Твоего ребенка.

Деликатное покашливание рядом напоминает мне о том, что мы не одни, что меня ждет Тимур, что надо решаться на какие-то шаги. Я вглядываюсь в лицо Германа, пытаюсь понять, о чем он думает. К сожалению, его мысли только при нем. Не лукавила, когда говорила о его фамилии, ребенке. Мне хочется быть его женой, делить с ним все тяготы и радости этой непростой жизни, которую ведет. Я прекрасно осознаю риски.

— Герман? — мне хочется услышать его согласие. Это становится навязчивой идеей. Не знаю, как переживу отказ, до последнего надеюсь на положительный исход.

Морально не готова, если оттолкнет. Не готова стоять одна, смотреть в спину уходящего мужчины, который пустил корни в моем сердце. Крепко, без ведома для меня и себя. И попроси он пойти за ним босиком по горящим углям, я пойду. Скажет стоять и ждать, пообещав вернуться — я буду ждать, только знать бы, что он возвращается ко мне с мыслями обо мне, с желанием обладать только мной ради прикрытия и просто так.

Если оттолкнет... Я соберу себя по кусочкам, я слеплю себя новую. Обязательно, только уйдет на это слишком много времени. Найти себя прежнюю после того, как тебя раскрошат на мелкие частицы — почти невозможно.

Серые глаза смотрят на губы, потом опускает их мне на грудь, ниже. Я тоже опускаю глаза. Вижу, протягивает руку, переплетает наши пальцы, сжимает. Не верю и с сомнением смотрю на него, пытаюсь найти ответ, не задавая вопросов.

Иногда хочется услышать слова, не гадать значение того или иного жеста. Иногда хочется понять, не имеет ли предложение другой смысл. Поэтому я молчу, прислушиваюсь к его молчанию.

Поднимает наши руки, целует мои костяшки. Нежно и трогательно. Подается вперед, обнимает, слегка прижав к себе. Вздрагиваю от его теплоты. Тепло, словно вернулась домой. И мой дом — его объятия. Я боюсь его потерять.