Неспортивное поведение

— Я…да, было бы неплохо. Не хочу, чтобы заучивание англичан прошло зря.

Мы тогда не пошли на день рождения одного его друга, потерявшего в горах…кстати о дне рождении…нужно написать Леви.

— Тогда мне стоит вернуться в пентхаус.

— Есть еще варианты? — интересуется, смотря в экран с замороженной игрой.

— Эм…

— Что если нам попробовать с начала?

— О каком начале идет речь? — пересаживаюсь, подогнув под себя ноги, честно сказать, мне немного весело от неловкости Роланда.

На вилле я чувствую себя так, словно у меня нет и шанса уйти, и жизнь с Прайсом определена, но он это еще не решил.

— В первый день во время ужина с папой…

Может, нам действительно будет проще пройти через похоть? Я даже не собираюсь падать в обморок при любом волнении. Вроде как.

— Ты никогда не спала в моей постели.

Никогда не оставалась в ней до утра.

Мы не прикасались друг к другу больше двух недель, неужели Роланд не нашел себе развлечение на этот период? Не нашел.

Я подбираюсь ближе, ползу по дивану на четвереньках, пока не оказываюсь у лица Роланда, откинувшегося на спинку.

— Ты уже перевез вещи из пентхауса к себе в комнату.

— Нет, я не могу это сделать без твоего решения. — что-то не так — Я привез их на виллу, но в какую комнату решать тебе.

Ничего не меняется. Не меняется до разбирательств с должностью Роланда в Chicago Bulls. И это то, что мне нужно.

— Ко… — это будет звучать странно, в плане, дом не моя собственность — мне в комнату.

Хочется оправдаться, что мне нужно личное пространство, но не говорю это.

— Тогда будь готова к шести. — снова поцелуй в волосы — И порви наконец Майами. — кивает на джойстик.

— Не хочешь сыграть за них?

— Только Быки. — усмехается.

— Но ты умеешь играть? — положительное молчание — Тогда жертвую ими.

Мы нашли новое общее дело помимо выходов в свет, завтраков и секса. Правда, это было единственное занятие, в котором Роланд поддавался, жертвуя чемпионством Chicago Bulls.

Мы заигрались, но в это время мои вещи разместили в спальне.

Успеваю собраться за два часа, много времени уходит на макияж, чтобы нанести хайлайтер и румяна. Это делает цвет кожи более здоровым, пускай мне и стало куда лучше после двух дней вне остального мира.

Я надеваю последний из своих нарядных образов, которые еще не видел Роланд. Это красное платье без рукавов, фасон приподнимает грудь, так что видны округлости и ложбинка, благодаря плотной ткани, юбка стоит колоколом и доходит до середины бедра. Надеваю босоножки, в которых набегала по стадиону Nets не менее трех километров, так что в крайнем случае удастся скрыться от Прайса даже на каблуках.

— Ты идеально выглядишь.

Он впервые это озвучивает, а не показывает одним взглядом.

На самом мужчине не привычный черный костюм с белоснежной рубашкой. Вместо него темно-синий костюм-тройка с пиджаком из ткани, похожей на твид. На лацкане сложная эмблема Кембриджа.

— Я могу хотя бы попросить? — в его руках жемчуг, и он кажется опасным, словно за ним опять последует кольцо.

— Конечно, студент Прайс.

— Ты сама одета в цвет университета. — застегивает ожерелье — Все попытаются это сделать, но не уверен, что хоть одна женщина позволит себе прийти в красном платье. По крайней мере таком.

Взгляд Роланда скользит от моих плеч до груди, в это время он потирает подбородок.

— Это уже неприлично. — смущаюсь и иду к дверям.

— Я прогуливал этику.

— Это многое объясняет. Что делал в это время? — захлопывает дверь машины — Привет, Оливер. — отвлекаюсь от Прайса — Ты в порядке?

— Счастлив вас видеть, Лу. Вам не стоит задавать мне этот вопрос, беспокойтесь о себе.

— Звучит как угроза. Подбирай слова.

— Да, мистер Прайс. — интонация Оливера не становится жестче или грустнее после замечания Роланда.

Прайс поднимает перегородку.

— Он спас меня. Можно быть менее грубым.

— Я указал на ошибку. — чуть поднимает брови, искренне не понимая, что не так, а затем отвечает на вопрос, о котором я успела забыть — В это время я искал спонсоров для запуска первого отеля. Этика не понадобилась, чтобы договориться с ними, и я решил, что она бесполезна.

Почему-то не могу представить Роланда около пятнадцати лет назад. Словно он всегда был стойким бизнесменом с накаченным телом (я не сразу нашла на вилле тренажерный зал), темными волосами и наконец снова аккуратной щетиной. Что если мне удастся это увидеть вживую, если у нас будет мальчик? Смогу ли я отправить его в Кембридж? Хоть когда-нибудь оставить?

Прайс настороженно смотрит своими зелеными глазами в мои, а затем хрипло спрашивает:

— Как ты?

— Если этот вопрос будет звучать больше пяти раз в день, то будет «не очень» тому, кто его задает.

— Это не ответ. — вздыхает.

— Может, мы отдадим его или ее в американский колледж? — отворачиваюсь к окну.

Вспоминаю о Фионе. Мама поехала за ней, чтобы не оставлять одну в чужой стране, а я…ну ведь проще продолжать существовать там, где рос. Такая у нее была логика?

— Ее так точно.

Поворачиваюсь на смех Роланда.

— Это не смешно! У нас мало времени.

Лучше ходить на курсы, читать, смотреть видео или разговаривать с уверенными пользователями, то есть Сабриной или Джуди?

— Но дедлайн колледжа более восемнадцати лет, Жемчужина. Составим сценарий хотя бы на пять… — Роланд задумывается, прожигает взглядом сидение напротив — Определенно нет.

— Значит, Гарвард? — не понимаю его резкой смены настроения.

— Мне написали сценарий, и роль подошла. Я действительно люблю свою работу и понимаю цель сохранения наследия Прайс. Теперь. Но все могло бы быть иначе. Леви тоже повезло, от него не хотели многого, пока я поощрял его увлечения…

— Гонки… — вспоминаю.

— И Диану. Мама и Филипп относились к этому спокойно.

Прайс никогда не говорил об отце. Тот умер от рака, когда сыну было десять лет. Очевидно, и до потери родителя авторитетом для Роланда был в первую очередь дедушка. Прайс Старший казался неядовитым человеком, но из-за его инсайдерских действий пострадала я, мой ребенок, Роланд.

— Милый. — лилейно улыбаюсь — Если ты попробуешь упечь нашего ребенка в какой-нибудь средневековый университет или отправить на Тридцатый этаж — то у меня есть люди понадежнее твоих, чтобы спрятать труп.