Нестандартная ситуация

И вот, звучат последние аккорды, в конце наш традиционный эффектный выход, и затем наступает оглушающая тишина.

Ищу глазами Толю и нахожу его стоящего неподалёку от сцены в компании очень высокого и мощного мужчины. Я точно знаю, кто это. Двоюродный брат директора клуба. Эрнест Армейский. По незнанию можно решить, что это не фамилия, а прозвище. И что женский пол при адекватном рассмотрении и близко не подойдёт к такому гиганту. Но нет. По рассказам Толи, это суровый громила давно уже счастливо женат на девушке с красивым именем Ангелина, и вместе они растят такую же замечательную принцессу, как и у меня. Только намного младше.

По возрасту, кстати говоря, они очень схожи со Славой. Немного за тридцать. Смешно даже представить, как нелепо я буду выглядеть на фоне этого верзилы. Это не Колесников, с которым мы внешне идеально друг другу подходим и с которым наши тела так здорово подстраиваются… Ну вот. Опять мысли завели меня не туда.

Силой заставив себя сконцентрироваться, спустилась со сцены, намереваясь уточнить: есть ли замечания или утверждаем.

Не торопясь, подхожу к мужчинам, чтобы не стать случайным свидетелем их разговора, давая им возможность заметить меня заранее. Как только я приблизилась, руководитель заявил сухим деловым тоном.

— Кира. Меня всё устраивает. Потом продумаешь, как нам это вставить в программу вечера. Планируем начать со следующей субботы. С ди-джеем отработайте, ладно?

— Конечно, Анатолий. Тогда я пойду переодеваться?

— Да, иди, — и заинтересованно повернулся в сторону брата, видимо, продолжая разговор. — Так что ты сказал? Уже несколько дней с сотрясением лежит?

— Да. Я давно ему говорил, что эти гонки до добра не доведут. Сидел бы себе спокойно, орал на своих поваров, как обычно.

Я даже запнулась от услышанного. Страшная мысль закралась в голову. Не может быть! Присела на корточки, старательно делая вид, что поправляю застёжку на босоножках. Дрожащими руками, ага!

— У него там какое-то незначительное, — это слово Армейский произнес с особой саркастической интонацией, — смещение шейных позвонков было. Но уже, слава Богу, всё вправили. Есть вообще не мог. Говорит, тошнило постоянно.

— Я даже не знал. Сегодня позвоню спросить о его самочувствии.

— Лучше не надо. Я к нему заезжал утром. Вообще его не узнал.

— В каком смысле?

— Ты что, Колесникова не знаешь? Ему всегда всё нипочём, — ужас, они действительно говорят о Славе! — Мне кажется, если он тонуть будет, попьёт водички и скажет, что его всё равно жажда мучает. Я помню, когда после армии на гражданку вернулись, он на тренировке неправильно какой-то там элемент отработал. Сломал руку. Гордо ходил с гипсом и хвастался. Говорил, что сам сломает себе вторую, чтобы все видели, какой он крутой, — мужчина невесело рассмеялся. — Унывающий Колесников зрелище нереальное, как та Атлантида, которую никто не видел. Не пойму, что с ним. Чтобы обычное физическое воздействие оказало на него подобный разрушительный эффект? Никогда не поверю. Зачем он только поехал ночью на свой картинг? Как будто не может вечер занять чем-то более приятным!

— Давно он в таком состоянии?

— Со среды.

Это всё я виновата! Если бы я только согласилась вернуться с ним, ничего бы этого не было! Ни сотрясения! Ни смещения позвонков! Ни его такого ужасного состояния! Мы бы провели вместе чудесный вечер! И, скорее всего, ночь!

— И что?

— А то, что лежит весь бледный, расстроенный. Говорил ему, чтоб не раскисал, что через неделю после сотрясения люди уже в соревнованиях участвуют. Ведут обычную жизнь. А ему вообще пофигу. Он половину того, что я ему сказал, просто не услышал. Витает где-то в облаках. В своих мыслях. Странно его таким видеть. Как не от мира сего.

— Может, когда головой стукнулся, он это… того…

Не могу больше слушать. Пусть Толя без меня сегодня разбирается. Если хочет, сам на сцену выходит и дергается под музыку! Сегодня это не мои проблемы!

Встала и уверенно обратилась к Армейскому.

— Я прошу прощения. А в какой больнице сейчас лежит Ваш друг с сотрясением?

Мужчина удивленно посмотрел на меня.

— Дома он, — больше меня никакая информация не интересует. И пусть у его постели будут сидеть десятки, сотни таких же, как и я, женщин на птичьих правах, всё равно к нему приеду! И прямо в лицо выкрикну, что он… он дурак! Просто идиот! Как можно так глупо собой рисковать! А если бы случилось что-то действительно страшное! Вот балбес, а! Мой самый любимый на свете. Обниму покрепче и прижмусь к крепкой груди, чтобы окончательно убедиться, что его каменное сердце, которое никого не хочет впускать к себе внутрь, всё так же размеренно стучит о железную грудную клетку, как и раньше.

Уверенно поворачиваюсь к Толе.

— Я на сегодня беру отгул. За свой счёт.

Реакция друга не заставила себя ждать.

— Не понял. Совсем страх потеряла?

— Что хочешь делай, — равнодушно пожала плечами. — Хочешь — увольняй.

Друг подозрительно на меня взглянул.

— Ты что… Со Славой?

— Не твоего ума дела, Толя!

Отворачиваюсь от поражённых мужчин и, очень-очень быстро перебирая ногами, почти вприпрыжку двигаюсь в сторону раздевалки для танцовщиц, чтобы поскорее стянуть с себя звонкие копытца, блестящий топ с юбкой, которая на своё название может претендовать с очень большой натяжкой. Скорее напоминает широкий тканевый пояс из облегающей, как вторая кожа, ткани.

Наверху быстро влезла в любимые спортивные брюки, угораздило же белые купить! Натягиваю поскорее футболку. Не обращая внимания ни на какие удивлённые вопросы, даю указания:

— Аня за старшую. Ночью работаете без меня. Может, ещё успеете кого-нибудь вызвонить. Если нет — сами распределитесь. Сегодня необычных номеров нет. Всё в текущем режиме. Уверена, Вы справитесь.

— Анатолий уже в курсе?

— Ага. Только что получила от него добро, — немного кривлю душой, потому как наш любимый директор явно против моего бегства.

Ключи от холостяцкой квартиры у меня дома. Как это я про них не вспомнила и не вернула в вечер последней встречи? Что не делается, всё к лучшему. Это точно! Кроме травмы, конечно. Хотя… если бы не она, я бы так и ходила каждый день, занимаясь самобичеванием. А сейчас мне без разницы. Его условия, его правила. Я должна хотя бы попробовать их сломать. Ну, или, как минимум, раздвинуть границы. Пусть думает себе, что хочет. Почему мы всегда начинаем задумываться над ошибками, когда уже произошло что-то непоправимое? Почему нельзя сразу адекватно всё обдумать? Кому нужны все эти принципиальные дурацкие «я не должна» и «это неправильно»? Каждый сам для себя решает, что для него правильно, а что — нет. Если мне без него реально плохо и, что бы он там не говорил, нас тянет друг другу как магнитом, зачем устанавливать нелепые ограничения? Кому нужно это тихое постепенное разрушение, ежедневное самоедство, выжигающее всю душу изнутри? Кому нужны постоянные бессмысленные страхи?

Если вот ОН. Мой мужчина, который приехал и, несмотря на наше взаимное недопонимание, собирался увезти меня к себе обратно! Вместе с Машей! Он появился на пороге моей квартиры, даже вопреки тому, что Слава негативно относится к моей работе, каким-то моментам моей жизни, мыслям и поступкам. И пока ему будет плохо, я хочу находиться рядом.

А его вечно суровый командный тон, слишком категоричное отношение к различным аспектам, его перфекционизм… Ну что ж, я знала, на что иду. Если бы всё это отсутствовало в его характере, он был бы совершенно другим человеком. А я готова принять его таким, какой он есть.