Нестандартная ситуация

Почему людям проще отказаться от шанса попробовать, а всю оставшуюся жизнь мыслить, что было бы, если бы я тогда… Этих «если бы» в моей голове уже набралось столько, что я даже забыла о намерении погуглить о травме, потому что с подобным я в своей жизни раньше ещё не сталкивалась. Ничто меня не остановит. Даже если я ему не нужна, именно сейчас Слава меня из своей квартиры точно не выгонит. Если понадобится, уйду потом, когда он поправится. Но в ближайшие дни ему придётся потерпеть моё общество… на моих условиях!

Прямо на ходу, пока ещё ускоренным шагом тороплюсь к метро, залезла в интернет и начала читать про сотрясение. Мда. Хорошего, конечно, мало, но если врачи разрешили ему остаться дома, значит всё не так уж и плохо. Меня немного смущает постельный режим и диета для таких больных. А последний пункт обязателен? Судя по всему, не встаёт с кровати он уже два дня. Нуууу… надеюсь, что не встаёт. Но как так? Кто-то ведь должен о нём позаботиться! Он же совсем один. Вот так и понимаешь, что в какой-то момент просто меняются твои приоритеты. Сейчас для меня главное не сохранить остатки гордости, а убедиться, что Слава скоро поправится и с ним всё будет хорошо.

Сразу вспомнились его руки, которые бережно несли меня после собственного падения. Как он заставлял меня глотать обезболивающее… использовать мазь от гематом…

Конечно, я должна быть рядом! А чем занималась то время, что была ему так нужна? Глупостью полнейшей! А даже если не нужна — пусть терпит теперь! Как он любит сам говорить? Не понравится — это будут совсем не мои проблемы! И не дай Бог увижу бежевые туфли на пороге! С одного из двух балконов сброшу! Я сейчас, конечно же, обувь имею в виду…

Глава 41

ВЯЧЕСЛАВ

Второй день нахожусь дома. А чувствую себя, словно в тюрьме. Без привычной активной сверхурочной работы. Без желанной женщины. Без готовности делать что-либо.

С периодически появляющейся головной болью и приступами тошноты. А ещё воспоминаниями последнего с Кирой разговора и призраками её фраз: «Просто не надо… Я не хочу».

А я хочу! Так хочу, что плевал бы на все её дальнейшие отказы. Всего несколько дней назад. А сегодня уже не знаю, как поступить. До сих пор не верю, что из-за резких слов она плавно, но уверенно прикрыла передо мной дверь. А ещё не понимаю, как её уговорить и заставить вернуться в мою жизнь. Не поеду ведь к ним с разбитой башкой. Толку от меня сейчас? Как подстреленная утка.

Хотя тут я не совсем прав. Уже успел договориться о разводе. Быстро, без лишнего шума. Во всяком случае, я на это надеюсь. Вчера, пока весь день сверлил взглядом потолок, связался со знакомым адвокатом.

— Ты по делу или как? У меня сейчас полный абзац. Три телефона разрываются.

— По делу. Помощь нужна. Развод устроишь?

В трубке повисло настороженное молчание.

— Как же я твою женитьбу пропустил?

— Да это не мой брак.

— Аааа. Отягчающие есть?

— Вместе не живут давно, месяцев десять-одиннадцать. Совместный ребёнок. Два с половиной года. Мужик не в адеквате. Алкоголь, рукоприкладство, измены. Участия в воспитании и содержании не принимает.

— Даааа, повезло жене. От меня что нужно?

— Быстрый штамп о разводе. Неразглашение. Минимум беспокойства. Лишение мужа родительских прав. От него ничего. Только чтоб свалил. На имущество насрать, пусть забирает всё.

— Совсем быстро не получится. Это только через суд.

— Я поэтому и позвонил.

— На него, возможно, надавить придётся для скорости. Сможешь?

— Какие проблемы? Я всегда за.

— Принял. У меня со временем сейчас беда. Но я тебе скину образцы, — снова пауза в трубке. — Максимально заполняем и мне их подписанные обратно. Плюс сканы документов. Можно фото. Я укажу в письме, какие именно. Потом сориентирую.

— По рукам. Помимо вознаграждения за мной должок.

— Ой, не смеши. Всё, ушёл.

Через пять минут, пришло письмо, вложение которого я мгновенно отправил по блютузу на печать стоящему в соседнем кабинете принтеру. Пусть бумаги там лежат. Греют мне душу.

Наверное, это единственное, на что я сейчас способен.

За эти два дня у меня было предостаточно времени подумать. О своей жизни. Приоритетах. Целях. Работе. Женщинах. Особенно о последнем. И даже не обо всех. А только об одной.

Я до сих пор отказываюсь понимать, что она с такой лёгкостью развернулась и ушла. Я ведь не слепой. Ни одна женщина никогда ещё так не отзывалась на мои прикосновения. Ни одна на меня так не смотрела. Она не может вообще ничего не чувствовать. Или она просто хорошая актриса. Но этот вариант я отмёл сразу, потому что врать она не умеет.

А мне впервые в жизни захотелось, чтобы кто-то относился ко мне искренне. Испытывал нечто большее, чем все женщины, которые предлагали свои тела взамен на дорогие безделушки.

Как мне теперь жить дальше, будучи совершенно точно уверенным, что описанные в книгах и отображённые мастерской игрой актёров в фильмах — всё это чувства, которые действительно существуют. И которые просто так не найти нигде, если только судьба не решит в качестве самого ценного сюрприза нос к носу столкнуть тебя с «тем самым» человеком.

Если бы я не встретил её, смог ли по-настоящему быть счастливым, не окунаясь в полную гамму эмоций? Или всё так же продолжал играть свою роль холодного, вечно отстранённого кусочка льда, который не чувствует самых простых, но таких настоящих радостей жизни, когда тебя с работы встречает семья. Ребёнок, для которого ты стал целым отдельным миром, забывая о любых своих делах, со всех ног бежит к тебе через всю квартиру в сто двадцать квадратных метров, огибая все препятствия на пути, только чтобы вручить криво приклеенный бумажный цветочек к обложке моего скучного коричневого кухонного блокнота, чтобы хоть немножко его украсить, и затем впиться клещиком детскими ручками в мою шею и повиснуть на ней, пока я не обниму это маленькое чудо в ответ. Ну и что, что в ней течёт не моя кровь? Разве важно только это? Именно меня она целует перед сном, прежде чем убежать в свою комнату. Именно мне она разрешает подержать неприкасаемую любимую чёрную плюшевую игрушку, именно я удостоен чести первым попробовать на вкус клубнику из ее тарелки. Именно у меня она ищет защиты, когда боится проезжающего мимо грохочущего мотоцикла. Именно мне она доверяет находиться рядом с её мамой. И я не предам её доверия.

Я найду способ заставить Киру одуматься и изменить свой выбор. Она, конечно, испугалась моей грубости. Но я уверен, что ещё больше она боится попробовать ещё раз. Страшится чувств, накрывших нас с головой. И я её понимаю и не виню. Я тоже боюсь. Но я мужчина. Я готов сделать шаг назад, чтобы потом вместе идти по жизни, взявшись за руки. Я готов рискнуть.

Потому что как никогда ярко в памяти всплыли слова отца, которые на подсознательном уровне никогда и не забывались. Просто раньше мне казалось, что он ошибается. А теперь вижу, что ошибался… я.

— Мне бы хотелось, чтобы ты повесил на шею этот знак. И носил его, никогда не снимая.

— Это что? Зуб?

— Это волчий клык, сын.

— Ты хочешь, чтобы я носил на себе остатки мертвого животного? Бать, ты чё, совсем? — восемнадцатилетний я брезгливо потыкал нежеланное украшение. Выглядит, конечно, стильно. На толстом кожаном чёрном шнурке. Но по ходу, он ещё и с серебром. Фу, ненавижу этот металл.

— Это очень сильный амулет.

— Бать, да какие амулеты? Сейчас всё решают деньги, а не эти вот побрякушки.